Читаем без скачивания Беглец в жизнь - Ростислав Гельвич

Первая оболочка – это есть физическое тело. И хоть о сохранности именно этой части души люди пекутся больше всего, она отнюдь не главная.

Вторая оболочка – это мана. Вся. Как та, что дает нам жизнь, так и та, что подвластна магам. Именно мана дает людям возможность пить, есть, двигаться, размножаться и, вообще, – жить.

Третья оболочка – аура. Иногда, после смерти, аура не развоплощается. Так появляются призраки. Некромаги при поднятии зомби как раз и создают некое подобие этой оболочки, которая, конечно, нуждается почти в постоянной подпитке.

Четвертая оболочка – конец и начало. Все и ничего. Частичка Творца. Именно она обеспечивает реинкарнацию как своей вечностью, так и тем, что сохраняет в себе основные параметры жизнедеятельности. К примеру, пол. Сия часть души – неразрушима.

Пятая оболочка – эмоции. Характер и чувства. То, что отвечает за такое чудо, как Любовь… Без нее человек был бы просто бездушным агрегатом. Есть, пить да спариваться.

Шестое начало – разум. То, что дает нам возможности думать, запоминать, понимать.

И наконец, Седьмое начало – именно эту часть души развивают у себя маги. Ведь именно она дает им возможность впитывать, хранить и управлять маной. У обычных людей она не развита.

Существуют споры среди видных ученых – состоят ли души демонов и богов из таких же оболочек или нет? Увы, неизвестно.

Наконец все это закончилось. Как для Лича, так и для Намуна. И если первый пошел отдыхать, то второй послужил маленькой каплей энергии и тоже, в свою очередь, отправился на отдых. На долгий отдых. Души – они ведь так медленно восстанавливаются…

Вообще, к отжиманиям привыкнуть чрезвычайно легко. Если, конечно, увеличивать количество равномерно.

Наверное, Авид об этом не знал. А если знал, то считал постепенное привыкание уделом слабаков и неудачников. Именно поэтому едва проснувшихся солдат заставили сделать по триста пятьдесят отжиманий.

Надо сказать, что сначала Альфаран едва пожал плечами. Ну, еще бы, подготовка орденца, прирожденный воин… Вскоре его самомнение тоже пожало плечами и растворилось, ибо сей славный муж попросту отвык от столь сильных физических нагрузок. Нет, положенный норматив он сдал, хотя с большим трудом, но все-таки. Однако по окончанию отжиманий он попросту упал пластом и с трудом поднялся, пытаясь унять страшную дрожь в руках.

Капитан, как обычно, тоже выполнял упражнение вместе со всеми. Первым поднявшись с земли, он не преминул позубоскалить:

– О боги, и вы хотите стать солдатами? Да я бы вам даже деревянного меча… хотя вы и им прибъетесь, я бы вам даже куска дерьма не доверил!

Кто-то тихо, шепотком, клялся, что «как только я встану»… Как уже говорилось – шепотом. Нрав у капитана был тяжелый. Был случай, когда некий субъект дворянского сословия решил вызвать капитана на дуэль. За оскорбление прекрасной дамы, которая дамой считалась только номинально, ибо под телом сей особы тоскливо трещал даже дубовый табурет. Дуэль закончилась очень быстро, ибо соперник Авида совершенно случайно оступился и упал в море – дело было на берегу. Что удивительно, от удара о воду у гордого и опрометчивого дворянина выпало и сломалось семь зубов, треснуло четыре ребра и оторвался мизинец. Как вывод: тяжелая рука – это тоже оружие.

В данный момент капитан внимательно наблюдал за бойцами, дабы не халтурили. Кому-то, конечно, удавалось ускользнуть от зорких очей Авида, но те, кого он поймал, получали еще по двадцаточке. Чтобы жизнь медом не казалась. И все бы ничего, но тут кто-то шлепнулся в пыль и…

– Не буду!

Можно было бы сказать, что капитан остался к этому безразличен. Если бы не подозрительно сверкнувшие глаза.

– Кто это сказал? – Ответом послужило гнетущее молчание. – Кто это сказал?! Встать! Все равно найду!

Из середины шеренги поднялся среднего роста солдат. Его мундир был припорошен серой пылью. Впрочем, на лице тоже были грязевые разводы от смеси пыли и пота.

– Так, значит, ты. Ну, хорошо. Постой, отдохни. – Капитан неожиданно сменил тон, говоря теперь почти что мягко. – Кто еще не докончил и хочет отдохнуть? Встать!

По шеренге прокатился изумленный вздох, сразу же после него поднялись еще несколько человек. И все бы ничего, однако некоторые, во всяком случае, такие, как Альфаран, начинали понимать – капитан затеял жестокую шутку.

– Вы стойте, отдыхайте. А вам не вставать! – рыкнул Авид на всех остальных, которые собирались было подняться с земли. – Я расскажу вам кое-что…. – Он степенно прокашлялся. – Армия – это не только изнурительные тренировки и оружие. Это еще и крепкое товарищество, и товарищей своих мы бросаем только через плечо – и только на тренировках. К чему я это говорю? К тому.

Он снова прокашлялся. Затем не спеша провел ладонью по подбородку и только после этого продолжил речь:

– Ваши товарищи устали. Они отдыхают. Если сложить, то они все недоделали около пятидесяти отжиманий. И чтобы им не было туго, вы, как истинные товарищи, должны сделать столько же. Каждый. Приказ ясен? Выполнять!

Началось роптание, однако Авид не менее степенно подошел к одному из роптавших и дал ему хорошего тычка в спину, присовокупив:

– К вечеру мундир будет грязный, готовься месить грязь на полигоне.

После чего молча похлопал одного из «отказников» по плечу. Тот, бледный как полотно, смотрел на красные от напряжения лица соратников. Пройдясь глазами по лицу Альфарана, он побледнел аж до состояния куска соли. И надо сказать, не зря: белое бельмо на красном лице выглядело так, будто сейчас лопнет, а шрам покраснел еще сильнее. Все это создавало впечатление сильнейшего бешенства. Не зря… Некромаг действительно был зол, но еще более – изнурен. Руки, спина, живот… все эти части тела, наверное, сговорились и подняли изощренный бунт, чтобы хозяин не зазнавался.

Р-раз… два. Р-раз… два. Вдох-выдох. Главное – делать все в ритме. И не падать, да, не падать. Если упадешь, больше не встанешь, даже имея железную волю. Руки откажутся держать, спина откажется поднимать, живот… да тот просто пробурчит что-то свое. И все. А выстоять надо. Хотя бы потому, что если не сможешь, потеряешь чуточку уважения к себе. Чуточка – это, конечно, мало. Однако с одной чуточки пойдет вторая, а потом третья… так недалеко и до четвертой. И потихоньку-полегоньку, с маленьких уступок, можно скатиться в самый низ. Нет, конечно, оставаясь при этом примерным семьянином, отличным работником… Но разве мало таких, которые добились этого, переступая через свои принципы? А жизнь, она ведь такая штука, что именно к старости начинаешь понимать – зря, ой, зря… Однако поздно.