Читаем без скачивания Великая Отечественная: был ли разгром? - Марк Солонин

А «война» на этот раз была такая: «западные», понеся поражение на фронте Граево — Брест (то есть от северного до южного оснований Белостокского выступа), отходили в Варшавском направлении, прикрывая подход и сосредоточение резервов. 15 мая 1941 года «западные» перешли в наступление:

а) из района Вышкув, Острув-Мазовецкий силами 15–20 пехотных и 2 танковых дивизий в общем направлении на Белосток;

б) из района Люблин, Коцк, Демблин силами 25–30 пехотных и 2–3 танковых дивизий в направлении на Брест.

На направлении Пшасныш, Модлин и Седльце, Варшава «западные» под давлением «восточных» продолжают отход, оказывая упорное сопротивление на заранее подготовленных рубежах.

Западный фронт «восточных» (1-я, 10-я, 3-я, 5-я Армии) в сражении на рубеже рек Нарев и Буг нанес поражение «западным» и развивает операцию с целью концентрическим ударом 1-й и 3-й Армий в направлении Варшава разгромить Варшавскую группировку «западных» и выйти на р. Висла к исходу 20 мая…» (карта 2).

Как видим, общий замысел операции и направления главных ударов «восточных» полностью совпадают с мартовской «игрой» в Западном ОВО.

По-прежнему разгромить Варшавскую группировку «западных» планируется концентрическим ударом двух армий, одна из которых (1-я по игре) ведет наступление северо-западнее реки Нарев и выходит к Висле западнее Варшавы, а другая (3-я по игре) прорывается к Висле с южного обвода Белостокского выступа, через Седльце, Лукув. Две другие, существенно меньшие по составу армии (10 и 5-я по игре) связывают силы противника на стыках между двумя ударными армиями Западного фронта и соседним Юго-Западным фронтом.

В то же время задание на апрельскую «летучку» имеет два существенных отличия от мартовской «игры». Одно из них отчетливо видно на карте-схеме: противник на этот раз не ограничивается пассивной обороной, но решительно контратакует крупными силами, нанося удар по двум наиболее слабым армиям Западного фронта и добиваясь при этом значительных успехов (в полосе Остроленка, Острув-Мазовецкий «боевые действия» перенесены на советскую территорию).

Во-вторых, соотношение сил совершенно другое: в полосе 10-й Армии у «западных» почти двукратное численное превосходство (15–20 пехотных и 2 танковые дивизии против 9 стрелковых дивизий и одного мехкорпуса «восточных»), на юге, в полосе 5-й Армии превосходство «западных» просто подавляющее (25–30 пехотных и 2–3 танковые дивизии против 6 стрелковых дивизий «восточных»).

В результате «с утра 15 мая войска 5-й Армии, встреченные контрударом на реке Вепш, начали отход на р. Тысменица; левый фланг прорван на участке Сточек, Люблин, в разрыв между 5-й Армией и 9-й Армией Юго-Западного фронта наступают танковые и моторизованные соединения противника».

Как было уже сказано, задание на «летучку» разослали в девять военных округов. В этом перечне и ближние соседи ЗапОВО (Прибалтийский и Киевский округа), и самые дальние, включая Сибирский и Средне-Азиатский (хотя, казалось бы, — где Висла и где Аму-Дарья?). Нет в перечне только того округа, войска которого ведут условные «боевые действия». На мой взгляд, единственным объяснением такого казуса может быть лишь то, что командование Западного ОВО отрабатывало описанный выше сценарий войны более подробно, скорее всего, в ходе окружной оперативной игры или полевой поездки. Но документов по этим мероприятиям обнаружить пока не удалось.

Про командно-штабные учения Западного ОВО в мае 41-го практически ничего неизвестно. О большой стратегической «игре» мая 1941 года известно немногим больше, но есть карта и даже она одна позволяет сделать некоторые важные выводы. На стыке Западного и Юго-Западного фронтов события майской «игры» развивались следующим образом.

Как видим, планы высшего командования Красной армии стали более скромными, а настроения и ожидание — весьма тревожными. Красные стрелочки уже не тянутся к Варшаве и далее за Вислу (и уж тем более нет на карте боев за Будапешт и Тимишоару, которые бодро разыгрывались на стратегической «игре» в январе). Хуже того, противнику удается вторгнуться на советскую территорию, а на северном фланге Юго-Западного фронта линия максимального продвижения «западных» доходит до Ковеля, Луцка и Берестечко (70–80 километров к востоку от границы).

Действия основной группировки Западного фронта сводятся к нанесению двух ударов строго на юг, через Седльце, Лукув и Бяла-Подляска, Парчев в общем направлении на Люблин. Там они встречаются с ударной группировкой Юго-Западного фронта и замыкают кольцо вокруг окруженных в районе Хелм, Красныстав «западных». Состав Западного фронта взят вполне реалистичным (реалистичным для завершенного или близкого к тому стратегического развертывания отмобилизованной Красной армии, а не для ситуации «внезапного нападения»).

Мы по-прежнему не знаем — какие выводы были сделаны по итогам стратегической майской «игры», какие решения приняты (точнее говоря — доведены до сведения исполнителей) во время совещания высшего комсостава в кабинете Сталина 24 мая 1941 года. Последние предвоенные недели все еще остаются одним из самых загадочных периодов советской истории. Тем более примечательны шесть документов, которые удалось обнаружить в архивном деле ЦАМО, ф. 28, оп. 11627, д. 27, лл. 160–165. Документы эти — три огромные карты и три маленьких листа бумаги, приложенных к каждой из карт.

На картах нанесена «обстановка по оперативной полевой поездке» штабов соответственно 3, 10 и 4-й армий Западного ОВО (по заданию полевой поездки они имеют номера 19, 21 и 22). В Генштаб КА карты с короткой «сопроводиловкой» поступили соответственно 4, 5 и 12 июня. Время по игре было установлено так: с условного 13 по 18 июня — для 3-й Армии, с 16 по 23 июня — для 10-й Армии, с 26 по 29 июня — для 4-й Армии. Были ли практически проведены все или хотя бы некоторые из этих поездок — неизвестно.

Чрезвычайно интересная фраза обнаруживается в сопроводительном письме к карте полевой поездки штаба 3-й Армии. Заместитель начальника штаба ЗапОВО генерал-майор Семенов докладывает: «В связи с вызовом командующего войсками к наркому обороны на 11.6. полевая поездка перенесена и будет проведена с 5 по 9 июня». Интересна эта фраза тем, что позволяет снять одну из загадок июня 41-го. Судя по журналу посещений кабинета Сталина, вечером 11 июня он встречался с командующим и ЧВС Прибалтийского ОВО. И это довольно странно, так как никакие другие командующие округов в кабинете Сталина после совещания 24 мая и вплоть до начала войны не появлялись. С чего бы такое особое внимание к округу, который, как видно по известным ныне планам, находился вдалеке от направления главного удара? Теперь становится понятно, что Кузнецов и Диброва появились 11 июня в Москве не одни, там же и тогда же был командующий Западного ОВО Павлов. Очень может быть, что рассекречивание документов Киевского ОВО позволит расширить этот перечень…

Что же касается сценария армейских полевых поездок, запланированных на июнь 41-го в Западном ОВО, то во всех трех случаях разыгрывается вариант ответного контрудара, причем наносится этот удар после того, как противник необычайно глубоко, на 70—100 километров продвинулся на восток — ничего подобного в прежних «играх» не было. Три карты не являются «кусочками одной мозаики», рубежи обороны и направления ударов соседних армий по сценариям полевых поездок не совпадают. С другой стороны, сравнивая карты с текстом раздела VI плана прикрытия Западного ОВО («Возможные варианты действий по обеспечению основных операционных направлений на случай прорыва через армейские районы обороны мотомехчастей противника»), мы обнаруживаем практически полное сходство поставленных задач и оперативных решений. Скорее всего, в ходе полевых поездок планировалось отработать действия командования и штабов армий по плану прикрытия, каковой как раз в июне был составлен и утвержден.

Подведем итоги. Несмотря на то, что доступная информация довольно хаотично разбросана по времени первой половины 41-го года и пространству западных регионов СССР, несмотря на то, что недоступной остается информация по оперативным «играм» самого мощного, Киевского ОВО, рассмотренные выше документы позволяют сделать несколько важных выводов.

Первое. Оперативная подготовка командования и штабов Красной армии к войне против Германии велась, причем велась постоянно и упорно. Печально, что столь заурядный вывод приходится специально подчеркивать, но не перевелись еще у нас «историки», которые рассказывают о том, как Сталин заменил подготовку к войне любовным разглядыванием подписи Риббентропа под Пактом о ненападении.

Второе. С января по июнь 1941 года сценарий оперативных «игр» претерпевает вполне отчетливые изменения: численность войск «восточных» становится все меньше и меньше, задачи и успехи — все менее и менее амбициозными. От наступления на Будапешт до контрударов под Вильнюсом и Белостоком.