Читаем без скачивания Последнее слово девятого калибра - Вячеслав Денисов

Глава 10

За время, прошедшее с момента отъезда из академии, Выходцев успел еще раз позвонить в Мрянск, чтобы убедиться в том, что Баварцев продолжает заниматься «самоистязанием» на своей даче. О последнем, понятно, опять поведала его жена, а не сам Сергей Львович. Связавшись с мрянской прокуратурой, Борис Сергеевич выяснил номер телефона, что был зарегистрирован на той даче. Но абонент на том конце телефонной связи поступал, как глухонемой: не слышал звонков и не брал трубку.

– Забаррикадировался! – разозлился следователь. – Как бы он вообще за кордон не махнул…

– А что толку? – спокойно заметил Струге. – Он не Живило и не Березовский. Объявление его в розыск по линии Интерпола – и через сутки он в Мрянске. Зачем ему менять «подписку» на арест? И потом, капиталы свои он все равно не спрячет. Новый объявил тотальную войну с отмыванием денег и аккумулированию их на зарубежных счетах. Я думаю, что Сергей Львович затирает шероховатости в Мрянске, а не за границей. На его месте лично я занялся бы оправдательными мероприятиями перед директором.

«Юный следопыт» сидел в замысловатой позе за столом Выходцева и разглаживал на голове взъерошенные волосы. Увидев начальника, он резво соскочил с чужого места и расплылся в виноватой улыбке.

– Я понял содержание документов. Всю ночь сидел. Эти документы не имеют юридической силы в общепринятом смысле этого понятия. Однако значимы. Скорее это документация информативного характера, из «черной бухгалтерии» строгой отчетности МТЗ. То есть неофициальная.

– А если попроще? – Выходцев вооружился сигаретой.

– Куда уж проще! – покривился молодой следователь. – Числа, когда с завода отправлялись партии готовой продукции, номера поездов, на которые шла погрузка, время их отправления. Следующий блок – номера счетов местных и зарубежных банков, на которые перечислялись средства. Как я понимаю – шла расплата за предоставленную продукцию МТЗ. Тут же информация о плательщиках в виде номеров их банковских счетов. И, наконец, суммы. Исходя из всего упомянутого, я могу с уверенностью заявить, что девятьсот тридцать три трактора, на общую сумму около девяти с половиной миллионов долларов, ушли с завода мимо официальной проходной. Те самые, что вменяются в вину Баварцеву прокуратурой Мрянска.

– Честно говоря, я в недоумении. – Струге развалился на кабинетном диване и беспардонно вытянул ноги. – С махинациями такого размаха я еще не сталкивался, однако мне в любом случае непонятно – как можно, не опасаясь уголовного преследования, продавать трактора налево и не выполнять обязательств по официально заключенным контрактам? Ведь рано или поздно это все равно обнаружится?! Рекламационные письма со стороны партнеров, иски в арбитражные и международные суды! Не понимаю…

– Все просто, Антон, – Выходцев знал, очевидно, то, что было неведомо Струге. – Выполнение договорных обязательств с официальными партнерами растягивается по времени. Трактора клиентам поступают, но в очень ограниченных количествах. Это дает уверенность в том, что обязательства худо-бедно, но выполняться будут. Назови мне хотя бы одно предприятие, которое выполняет все условия договоров своевременно и в полном объеме. Поступление мизерных партий продукции позволяет иметь гарантию того, что продукция поступает и будет поступать. Никто и не думает обращаться в арбитраж. Попробуй обратись – начнутся разбирательства, которые затянутся на годы. И ничего, кроме ухудшения уже имеющегося положения дел, не будет. Директор завода имеет официальную статистику, которая не отвечает истинному положению дел. А в это время околозаводскими структурами заключаются договора с более удобными партнерами. То есть теми, которые готовы рассчитаться не взаимозачетами по энергетике и сырью, а «живыми» деньгами. То есть работают криминальные структуры. Поэтому на обоих берегах законных взаимоотношений завода и партнеров тишина…

– Верно… – вздохнул Антон. – Эти бумаги для следствия, а не для суда. Попав мне на стол даже в законном порядке, они для меня, без привлечения специалистов, не будут иметь никакого значения. В любом случае, если Феклистов остался бы жив, он вынужден был бы рассматривать дело без исследования в процессе этих документов.

Но для Выходцева заявление Струге оказалось малопонятным.

– Законный поступок, как и преступление, можно совершить, имея на то мотивы. Это можно организовать… И тогда все будет законно. Почему же – нельзя?

– Да потому что эти доказательства вины Баварцева добыты незаконным путем!! А их никто не собирается предоставлять в суд в законном порядке! Вот почему! Феклистов вообще не имел бы права сейчас листать эти бумажки, мать-перемать! И он знает почему!! Он нарушил бы элементарную судейскую этику.

– Ты чересчур правильный, Антон! – яросто возмутился Выходцев и громко постучал пальцами по столешнице. – Тебя вот прикончат сегодня ночью, тогда поймешь, всегда ли нужны правильность и законность! И что мне потом делать, зная, что я все это мог предотвратить?!

– Да пойми ты, Борис! Пойми!.. Он СУДЬЯ! Это не должность, черт ее побери!.. Это образ жизни, Боря! Судья – не артист, отыгравший на работе спектакль и ушедший домой, к жене! Феклистов приходил на работу, работал, уходил домой и оставался там СУДЬЕЙ! Как вам всем вдолбить это в голову! Миллион книг написано о следователях, еще один – об операх, сотни миллионов – о ворах! Но никто и никогда не написал о судьях! Ты видел хотя бы одну книгу в книжном магазине – роман о жизни и службе судьи?! Нет, потому что те, кто посвящен в это, не умеют написать, а те, кому бог даровал талант писателя, ни черта не знают о судье! И, даже если бы он попросил кого-то из них поведать о своей жизни, все равно ничего бы не вышло! Не получилось бы потому, что мало слышать и знать, нужно чувствовать и понимать! Ты говорил о судьях, у которых алмазы в руках крошатся? Хороший пример, поверь, мне понравилось. Только многие так и делают – крошат… Нет ничего проще, чем разломать алмаз. Положи его под мощный пресс. На это способны все без исключения. А ты попробуй ограни его. Преврати в истинную, прозрачную, сияющую гранями форму… Таких мало, Боря. Очень мало… И совсем недавно стало еще на одного меньше…

Выходцев сидел, придавленный к стулу. Антон искоса смотрел на него и понимал – все сказанное не дошло до следователя. Настоящий, богом поцелованный следователь сидел на стуле и не понимал истинного смысла слов судьи. Не потому, что был глуп. Просто он, как и все, не был в состоянии сравнить услышанное с каким-либо известным ему из прожитой жизни примером. В комнате был лишь один человек, кто понимал Струге. Он сам.

– Эх, дьявол!.. – вырвалось из уст мрянского судьи. – Был бы здесь Максим…

– Какой Максим? – не понял Выходцев.

– Меньшиков. Мой первый сосед по номеру. Помнишь первый день нашего с тобой знакомства? Его выселили из гостиницы, потому что из Воронежа не прислали бронь. Очередное козлячество со стороны судебного департамента. Они, оказывается, везде одинаковы.

– Что-то не бьет, Антон… – виновато пробормотал Выходцев.

– Что не бьет?

– Я же интересовался списками судей в «Комете». Не мог не поинтересоваться. И там была бронь на каких-то правоведов из Воронежа. Кажется, была…

– Ты хочешь сказать, что судья Меньшиков приехал по собственной инициативе? – улыбнулся Струге.

По мере того как он смотрел на следователя, с его лица сползала улыбка. Суровел и Выходцев. Струге медленно опустил руку в карман своего пиджака и вынул телефон. Минута ушла на то, чтобы позвонить в академию и узнать телефон судебного департамента при Верховном суде по Воронежской области. Затем Антон опять набрал номер.

Долгим этот разговор не был.

– Слушаю вас!

– Вас беспокоят из Москвы. Мне хотелось бы узнать, как судья одного из ваших районных судов, прибыв в Москву в командировку, между тем не числится в списках академии правосудия? Из гостиницы его выставили из-за того, что вы не выслали бронь на место, а теперь я не могу найти его в самой академии. Человек болтается, как неприкаянный из-за того, что наши службы не могут четко и слаженно сработать…

– А кто вы?

– Я один из кураторов академии, – солгал Струге, прекрасно понимая, что в ином случае никакой информации не получит.

– Фамилия судьи, о котором вы ведете речь?

– Меньшиков Максим Андреевич.

– У нас нет судьи с таким именем.

У Струге пересохло во рту.

– Подождите, подождите… – Мысли Антона метнулись в разные стороны. – Может, вы ошиблись?.. Справьтесь у начальника отдела кадров!..

– Я и есть начальник отдела кадров.

Антон поблагодарил и отключил связь.

– Ошибочка вышла? – весь в предчувствии недобрых известий, почти шепотом спросил Выходцев.

– Кажется, старик, ты прав, – взгляд Антона похолодел, а лицо приняло сталистый оттенок. – Произошла очень большая ошибка…