Читаем без скачивания Лиловый (I) (СИ) - . Ганнибал

-- Подойди, -- велел он. Острон послушно подошел, на ходу убирая оружие в ножны белой кожи. -- Откуда у тебя этот меч?

-- Мне дал его Абу Кабил, -- честно пояснил он. -- Перед самым уходом.

Усман озадаченно потер щетинистый подбородок.

-- Что, просто подошел и дал? А что взамен? Не может быть, чтобы этот пройдоха ничего не взял за свою работу.

-- ...Я не знаю, -- пробормотал Острон. -- Он ничего не сказал. Просто дал мне его. Запретил разворачивать сразу же... я еще сам его не разглядел, просто пришлось пустить его в ход так неожиданно...

-- Взгляни.

Острон послушно вновь вытащил ятаган из ножен.

-- Это же тот самый, -- озадачился он. -- Несколько дней назад я заглянул к Абу поболтать, а он попросил меня проверить один меч. Вот этот.

Командир будто бы задумался, рассматривая гладкую поверхность клинка. В ней отражались серые облака и кончик хадира Острона.

-- Ну, раз Абу Кабил сам тебе дал его, -- наконец сказал Усман, -- значит, он так решил. Хотя я бы очень хотел знать, по какой причине: Абу еще ни разу в жизни не раздавал свои клинки за здорово живешь. С меня он содрал приличные деньги, и знаешь, что я тебе скажу, парень? Мой меч не столь... совершенен, как этот.

Острон смутился.

-- П-прости. Возможно, он заберет его назад, когда я вернусь.

-- Не думаю, -- буркнул Усман, поднял голову. -- Чего расслабились? Идем дальше!

***

Над Хафирой сгущалась ночь. Целый день отряд шел по выцветшим камням и пыли, вдоль Мазрим Хадда, потом Усман свернул к северу, и многие молодые стражи вздохнули с облегчением. От темной расщелины исходила неясная неведомая угроза, от которой по коже бежали мурашки.

Больше они одержимых не встречали до позднего вечера, и когда отряд оказался в серой расщелине между двумя здоровыми скалами, защищенной с одной стороны от ветра, Усман велел вставать лагерем.

-- Завтра пойдем обратно, -- сказал он. -- Опытные разведчики проводят в Хафире недели, но вы не опытные, и нет смысла вас мучить. Мы узнали, что я хотел: у Мазрим Хадда все спокойно. Можем возвращаться.

Бледные лица стражей чуть повеселели. Они под руководством командира разожгли два небольших костра и бросили жребий, кому нести караул ночью. Остронова очередь караулить выпала почти на самое утро, перед рассветом; он вместе с другими бросил теплый плащ на землю перед костром и устроился на нем. Рядом с ним огонь плясал в темных глазах Джалала, а по другую сторону уселся высокий ассахан по имени Хатим. Напротив, совсем недалеко, сидел тот самый парень, который так напугался среди камней; он был из марбудов, и Острон знал, что его зовут Дакир.

-- Эй, -- вполголоса окликнул Хатим. -- Дакир. А что ты там увидел? В камнях.

Дакир явственно поежился; он будто не желал даже думать о виденном. Но товарищи смотрели на него с любопытством, и он сдался:

-- ...Это были не люди, уж точно. Во всяком случае, если человека полностью заковать в железо... нет. Нет, это точно были не доспехи. Они были сделаны из металла!

-- Как так?

-- Двое, -- на бледном лице Дакира показался легкий ужас. -- Они шли по ту сторону камня. Сначала один проскользнул мимо, а потом второй. Я клянусь, они двигались сами по себе. Но они были целиком из железа.

-- Да ну, не бывает такого, -- не выдержал Джалал. -- Тебе, наверное, со страху померещилось. Или, может, это были рыцари в латах.

-- Нет же! Тогда латы должны были слишком плотно прилегать к телу, -- сморщился Дакир. -- А еще какой безумец носит латы на лице?

-- Вы забываете, где мы, -- примирительно сказал Острон. -- Кто его знает, может, это какие твари, которые когда-то здесь бродили. Лишний повод для нас быть настороже, между прочим.

Его слова их успокоили и напрягли одновременно; больше никто уж не произнес ни звука, все молча смотрели в огонь и думали только о том, как бы побыстрее оказаться в городе.

Тишина окутала лагерь. В карауле стояло семь человек: двое в узком конце прохода между скалами, еще пятеро -- в широком, с другого края. Их бурнусы наливались белым в свете луны, падавшем откуда-то сверху. Не спал и Усман, куривший трубку у одного из костров. Его единственный глаз зорко смотрел по очереди то направо, то налево. Острон свернулся клубком на плаще и честно попытался уснуть, но ночь принесла с собой в Хафиру зверский холод, такой, что камни вокруг покрылись легким налетом инея; бурнус не спасал его, а под толстой шерстяной тканью плаща все равно чувствовались все неровности твердой земли. В итоге Острон принялся осторожно вертеться, стараясь не потревожить лежавших вокруг него людей и согреться одновременно.

Он как раз лежал на спине и смотрел в серое ночное небо, когда еле заметное движение заставило его затаить дыхание.

Показалось? Или нет? Просто бег облаков или?..

Он осторожно вытянул руку и пихнул лежавшего неподалеку Джамала в бок. Тот недовольно завозился.

-- Будь начеку, -- еле слышно прошептал Острон. -- Там, наверху, кто-то есть.

-- Ты с ума сошел? Это две почти отвесных скалы, -- пробормотал маарри, -- мы же, прежде чем встать лагерем, обошли их со всех сторон...

Острон не слушал и тянулся рукой к Хатиму. Следующим был разбужен Дакир. Их возню все-таки заметил Усман, и Острон осторожно кивнул в сторону скалы; командир все понял и сразу же поднял голову.

Ничего.

Острон уже почувствовал было смущение оттого, что оказался слишком нервным; Джамал уже укладывался обратно, сердито проворчав что-то, и Хатим начал засыпать.

Командир все еще смотрел на скалу, и только это удержало парня от совершенного самобичевания. Острон подобрался на плаще и сел, нащупал свой собственный ятаган по одну сторону и ятаган Абу (он все еще не решался даже в мыслях называть его "своим") -- по другую. Тишина нарушалась только потрескиванием пламени.

Он как раз снова поднял взгляд, желая убедиться, что на вершине скалы так ничего и нет, и не успел даже вскрикнуть; ошеломленный, Острон смотрел, как гигантская черная тень рассекает собой небесный перламутр, как мощные лапы отталкиваются от камня, и сильное тело прыгает прямо вниз, на головы спящих людей.

-- Тревога! -- заорал Усман, в одно мгновение вскакивая на ноги. Острон замешкался. Следом за первой тенью скользнула вторая; грозный рык раскатился по скалам эхом.

Одна из них помчалась прямо на Острона, как ему показалось; огонь осветил оскаленную, залитую пеной морду пустынного льва. В ту долю секунды, что туша животного неслась на него, в его груди вспыхнула целая гамма чувств: от острого облегчения до не менее острого ужаса. Острон лишь успел вскинуть один из ятаганов, на который в следующий миг обрушились тяжелые, как бремя целого мира, лапы зверя. Парень оказался опрокинут, и лев наступал на него, оскалясь; пена капнула ему на щеку.