Читаем без скачивания Лондон. Прогулки по столице мира - Генри Мортон

— Доброе утро, сэр, — поприветствовал меня привратник. — У вас назначена встреча?

— Руж Дрэгон на месте? — спросил я, с трудом преодолевая ощущение нереальности происходящего.

— Нет, сэр, Руж Дрэгон отсутствует. Может быть, вам сможет помочь кто-нибудь другой?

Руж Дрэгон отсутствует! Как странно звучит! Вероятно, большинство лондонцев понятия не имеют о том, что этот титул — намек на геральдического дракона.

— А Блюмантл? — спросил я.

— На месте, сэр, но он занят.

— Хорошо, а могу я видеть Порткуллиса?

Вместо того чтобы протрубить в серебряный рог или, вскочив на коня, галопом промчаться по лестнице, привратник снял телефонную трубку. Я же размышлял о том, что меня, наверное, не удивило бы появление мистера Дебретта[10] в сопровождении единорога или прибытие редактора «Landed Gentry», на груди которого красовался бы пестрый фамильный герб, найденный в чулане.

— Блюмантл освободился, сэр. Он вас примет, — сказал привратник. Я обвел взглядом облицованный панелями и украшенный знаменами зал и резной трон церемониймейстера. На этом троне он судил тех, кто позволял себе придумывать несуществующие семейные гербы или иначе надругался над геральдикой, — а затем, поднявшись по лестнице, удалялся в кабинет, подобных которому нет во всем Лондоне. С 1480 года структурная организация Палаты не претерпела каких-либо серьезных изменений.

Находясь в этом здании, легко можно вообразить Дон-Кихота, который на цыпочках проходит по коридорам и с восторгом читает титулы обитателей различных кабинетов. Под великолепными геральдическими рисунками красовались надписи: «Гартер — высший сановник Геральдической палаты», «Норрой — высший сановник Геральдической палаты», «Руж Дрэгон». Дверь в кабинет последнего была приоткрыта, что производило весьма зловещее впечатление. Какое странное чувство испытываешь, когда, постучав в одну из этих дверей, слышишь, как чей-то негромкий голос приглашает тебя войти. Кто знает, что ждет за дверью такого вот кабинета? Может быть, облаченный в доспехи рыцарь и лежащий у камина леопард? Но вот разочарование — вы видите человека, похожего, скорее, на сидящего за письменным столом адвоката. На нем черный пиджак и брюки в полоску. Разве может так выглядеть настоящий «Порткуллис» или «Блюмантл»? Неужто умолкли навек боевые трубы Азенкура?

Герольды всегда с радостью дают советы тем, кто желает украсить гербом свой блокнот, автомобиль, супницу или детскую коляску. Вот до какой степени пало некогда блестящее рыцарство! Герб, разумеется, стоит денег. Герольдам до сих пор платят по расценкам эпохи Тюдоров, то есть их годовое жалованье составляет приблизительно шестнадцать фунтов. Поскольку даже «Красному дракону» надо как-то сводить концы с концами, герольды сидят в своих кабинетах и, как адвокаты, ждут, когда к ним придет посетитель и изложит суть вопроса. Их услуги стоят так же дорого, как и услуги юристов. Получение гербового девиза — около сотни фунтов, и еще пятьдесят за геральдическую эмблему, которую могут вышивать на подушечках представительницы прекрасного пола.

Значительная доля работы, которой занимается Палата, заключается в составлении родословных. Это тоже стоит немалых денег. До войны платили гинею за каждый день поисков в деревенских книгах метрических записей. Сложнее всего составить генеалогическое древо людей с фамилиями Браун, Джонс и Смит.

— Существует нелепое мнение, что родословные богатых людей часто подделываются, — сказал мне герольд. — Это полная ерунда. Утвержденная Геральдической палатой родословная является юридическим документом, и перед тем как подтвердить ее, родословную рассматривает экспертный совет.

Многие соискатели приходят в палату, ничуть не сомневаясь в своем знатном происхождении, но покидают ее в расстроенных чувствах: кто же знал, что прапрапрабабушка вышла замуж не за того, за кого следовало?

Уникальна библиотека палаты. Ее начали собирать еще те герольды, которые в давние времена объезжали каждое графство, дабы, выполняя указ короля, составить полный список всех мужчин, получивших право иметь собственный герб. В этой библиотеке можно найти истоки каждой старинной семьи Англии и Уэльса. Здесь хранятся две печальные реликвии: кольцо и меч, снятые после битвы при Флоддене с мертвого короля Шотландии Якова IV.

Комната, в которой герольды беседуют с желающими «носить герб», представляет собой внушительных размеров помещение, построенное после лондонского пожара.

— Знаете, мы ведь сгорели дотла, — поясняет герольд.

Вот в такой манере они беседуют с посетителями. Время для них ничто. Если герольд рассказывает вам о битве при Азенкуре, у вас возникает впечатление, что он сам в ней участвовал. Эта привычка немало озадачивает посетителей.

Еще одной задачей палаты является сохранение процедур проведения торжественных церемоний. Последний раз практическое применение их усилия получили при коронации Георга VI. Однако неверно было бы считать, что это здание пропитано духом аристократии. Вовсе нет. После того как старая родовая знать погибла во время войны Алой и Белой розы, Англия, в отличие от многих других стран, стала создавать аристократию из простых людей. В библиотеке здания на Куин-Виктория-стрит хранятся документы, свидетельствующие о том, что британское дворянство зачастую имеет чрезвычайно скромное происхождение. Типичной фигурой английской истории является энергичный торговец, ставший землевладельцем и получивший право иметь свой герб.

Глава четвертая

От собора Святого Павла до Вестминстера

Собор Святого Павла и великий человек по имени сэр Кристофер Рен, который построил этот собор. Я поднимаюсь на Галерею шепота и Золотую галерею, а затем спускаюсь в склеп, чтобы взглянуть на гробницы Нельсона и Веллингтона. Я совершаю прогулку по Флит-стрит, посещаю дом доктора Джонсона, Дом правосудия, Государственный архив и Темпл, затем на трамвае отправляюсь в Вестминстер.

У западного входа в собор Святого Павла мне повстречалась группа сияющих от радости школьниц. Учительница отвела их в уголок, подальше от других таких же групп. В этот момент она была очень похожа на утку-мать, которая мечется по пруду, собирая крошек-утят.

— Все слышали о Большой войне, не так ли? — спросила она, обращаясь к окружившим ее сияющим лицам.

— Да-а-а, — подтвердил хор голосов.

Сейчас эти девочки смотрят на свою учительницу снизу вверх, размышлял я, потому что они ниже ее на целую голову, но пройдет всего несколько лет и у них появятся собственные семьи. Я вдруг почувствовал себя невероятно старым. Почему я все еще живу? Для этих детишек война 1914–1918 годов — всего лишь глава из учебника истории. Впрочем, быть может, учительница имела в виду Крымскую войну. Так или иначе, судя по вежливо-равнодушному выражению лиц, девочки уже давно отправили в музей и войну, и всех тех, кто принимал в ней участие.