Читаем без скачивания Лондон. Прогулки по столице мира - Генри Мортон

Оказавшись в Саутуорке затемно, вы рисковали опоздать к закрытию мостовых ворот; в случае, если вас вдруг обуяла жадность и вы решили не улещивать сторожа при помощи звонкой монеты, вам пришлось бы искать ночлег в Саутуорке. На другом конце моста имелся еще более широкий выбор постоялых дворов: знаменитая «Королевская голова» у самого моста, «Три журавля» в районе Винтри, расположенные по соседству «Голова императора» и «Старый лебедь», «Тени» на Темз-стрит, «Баклер», «Три бочонка» в Биллингсгейте, «Дельфин на крючке» и «Лебедь» в Даугейте. Если в них свободных мест не оказывалось, можно было попытать счастья в «Белом олене» на Кэннон-стрит или в «Кабаньей голове» в Истчипе. Впрочем, в последнем было довольно шумно, особенно когда на огонек захаживал маэстро Шекспир сотоварищи!

Эти старинные постоялые дворы исчезли, от них не осталось и следа, если не считать табличек с названиями. В Саутуорке сохранился только «Старина Джордж» — единственный во всем Лондоне постоялый двор с галереей. Он расположен за неброской аркой, в нескольких сотнях ярдов от Лондонского моста, по левой стороне Хай-стрит. Три боковые стены, к сожалению, демонтировали, зато главная галерея в прекрасном состоянии. Чтобы представить себе, как выглядели эти старинные, доступные всем гостиницы, вовсе не обязательно ехать в Глостер, где сохранился постоялый двор «Нью Инн», достаточно всего лишь подняться на галерею «Старины Джорджа».

Спальни этой гостиницы размещены в двух деревянных, расположенных одна над другой галереях, каждая из которых огорожена деревянной балюстрадой. Облокотившись на перила, обитатели постоялого двора наблюдали за проезжавшими через арку экипажами и разглядывали вновь прибывших, а конюхи уводили прочь взмокших лошадей и выводили свежих. Это одно из последних мест в Лондоне, где невольно вспоминаешь Диккенса и мистера Пиквика.

Помню, как двадцать лет тому назад я остановился в этой гостинице и провел ночь на огромной четырехспальной кровати. Она была настолько высокой, что рядом стояла маленькая лесенка — три ступеньки из красного дерева. Ванной комнаты не было, зато горничная приносила поясную ванну, в которую по утрам ведрами заливали теплую воду. Ночником служила свеча.

Не передать словами чувства, обуревавшие меня в спальне, обстановка которой передавала атмосферу давно минувшей эпохи. Столетиями в этом здании находили приют бесчисленные странники, ведь первые упоминания о нем появились в 1554 году, то есть за десять лет до рождения Шекспира.

К сожалению, в наше время практически отсутствуют личные отношения как между господином и слугой, так и между хозяином гостиницы и постояльцем. Тем более замечательно, что даже в эпоху строгих сословных различий между людьми благородного происхождения и простолюдинами несомненно существовали теплые личные отношения. Помню, я размышлял о том, насколько сердечными и доверительными были подобные отношения в этой гостинице. Никаких современных удобств: ни колокольчиков для вызова прислуги, ни телефона, ни проточной воды, ни ванных комнат, уборные, мягко выражаясь, примитивны. Однако радушие персонала заставляло забыть об этих недостатках. Мне часто приходило в голову, что в каком-нибудь современном отеле никто и не заметит, что клиент умер. А вот постояльцу «Старины Джорджа» при малейшем намеке на простуду предложили бы растирание испытанным средством, например камфорным маслом. Утром я с удивлением обнаружил, что горничная, совершенно не помышляя о чаевых, а «благодаря природной женской доброте» (как я тогда записал в дневнике) заштопала мои носки!

Что ж, старинный постоялый двор почти не изменился. Бар, как и прежде, украшала пара дуэльных пистолетов на стене, а в столовой столы по-прежнему разделялись сосновыми скамьями с высокими спинками. Здесь все еще можно пообедать, но провести ночь на четырехспальной кровати уже не получится. В мой предыдущий визит владелицей заведения была старая мисс Мюррей; после того как она отправилась в мир иной, «Старина Джордж» сменил нескольких владельцев, пока наконец его не прибрала к рукам могущественная компания «Нэшнл Траст».

На обратном пути через Лондонский мост я заметил строительные леса на фасаде Фишмонгерс-холла. Это построенное в классическом стиле здание расположено недалеко от северного конца моста. Было бы интересно, подумалось мне, узнать не пострадала ли во время воздушных налетов штаб-квартира достопочтенной гильдии торговцев рыбой. Даже не входя внутрь, я выяснил, что здание гильдии превратилось в британский ресторан. У входа висело меню: «пирог с солониной» и «яичный салат»[8].

Поднявшись по лестнице, я обнаружил, что какой-то вандал пробил стены банкетного зала и провел большие черные трубы там, где счел это возможным и нужным. Ужасная картина! Этот зал предназначался для проведения торжественных собраний, а теперь в нем стояло около пятидесяти маленьких столиков, покрытых клеенкой. На великолепных стенах висели плакатики с надписью «Мороженое». Я заказал чашку кофе. Со словами: «Хорошо, милок», — официантка пошла выполнять мой заказ. Вид этого некогда прекрасного места настолько ухудшился, а само оно настолько, что ли, съежилось, что поневоле решишь, будто кто-то вознамерился оскорбить благородную красоту и традиции здания гильдии рыботорговцев. Все это производило столь гнетущее впечатление, что я быстро ушел из банкетного зала и отправился искать администратора. Во время нашей с ним беседы об истории гильдии и об испытаниях, выпавших на долю здания во время войны, он угостил меня бокалом шерри и одной из тех роскошных турецких сигарет, которые курят только принцы, султаны и олдермены.

Со стороны улицы и реки здание гильдии выглядело неповрежденным, но на самом деле оно пострадало от бомбежек. Некоторые из его помещений получили значительные повреждения. После краткой экскурсии по зданию я с радостью убедился в том, что после окончания войны его возвращают к жизни умелые английские специалисты. Эти мастера, как и их предшественники, работали не за страх, а за совесть. Они весело насвистывали за работой. Их радостное настроение было вызвано тем, что работать приходится с красным деревом и другими редкими и дорогостоящими материалами. Им доверили покрывать позолотой пилястры и капители старинного здания, а не возводить блочный дом или сносить обветшавшие строения на Эйкешиа-роуд. Это была «работа высокого класса», доставлявшая удовольствие.

Спустившись в кладовую, я обнаружил столовое серебро гильдии в целости и сохранности. Я увидел там и «кресло Лондонского моста», сделанное из дубовых досок старого моста. Мне рассказали, что изъяны, которые кресло получило во время одного из воздушных налетов, планируется восполнить дубом из разрушенного бомбежками Гилдхолла. Одна из самых ценных реликвий гильдии — кинжал, которым, как гласит легенда, лорд-мэр Лондона Уильям Уолворт пронзил Уота Тайлера. Этот кинжал нисколько не пострадал во время войны и хранится в кладовой.