Читаем без скачивания Лондон. Прогулки по столице мира - Генри Мортон

— Все слышали о Большой войне, не так ли? — спросила она, обращаясь к окружившим ее сияющим лицам.

— Да-а-а, — подтвердил хор голосов.

Сейчас эти девочки смотрят на свою учительницу снизу вверх, размышлял я, потому что они ниже ее на целую голову, но пройдет всего несколько лет и у них появятся собственные семьи. Я вдруг почувствовал себя невероятно старым. Почему я все еще живу? Для этих детишек война 1914–1918 годов — всего лишь глава из учебника истории. Впрочем, быть может, учительница имела в виду Крымскую войну. Так или иначе, судя по вежливо-равнодушному выражению лиц, девочки уже давно отправили в музей и войну, и всех тех, кто принимал в ней участие.

— Так вот, — продолжала учительница, — в той войне прославился полководец, которого звали лорд Китченер. Все о нем слышали?

И вновь последовал утвердительный ответ, но на сей раз искренность девичьего «да» внушала сомнения.

— Лорд Китченер погиб вместе с линейным кораблем, на котором он плыл и который был потоплен неприятелем. Сейчас мы осмотрим памятник этому полководцу. Держитесь левой стороны, дети…

Девочки вошли в часовню Китченера. Я последовал за ними. В полной тишине стояли они, окружив высеченный из белого мрамора памятник погибшему лорду. Я обвел взглядом их лица. Китченер для них ровным счетом ничего не значил. Да и могло ли быть иначе? Ведь он принадлежал истории, стоял в одном ряду со всякими скучными дядьками вроде Альфреда Великого или Вильгельма Завоевателя, которые что-то там совершали в незапамятные времена. (Впрочем, Альфред Великий, как гласит легенда, собственноручно испек несколько лепешек — вот здорово! — а Вильгельм Завоеватель командовал войсками при Гастингсе, уж дату этой битвы все знают наизусть.) А этот Китченер всего-навсего утонул! Я видел, что даже самым серьезным из девочек на ум приходят именно такие мысли. Одна пухленькая маленькая девочка, лицо которой покрывали веснушки, засунула руку в карман, а потом быстро поднесла ко рту — и продолжала с набитым едой ртом флегматично разглядывать памятник Китченеру.

Мне вдруг вспомнился плакат, изображавший человека с густыми (сержантскими, как сказали бы раньше) усами и направленным на прохожих указательным пальцем. Надпись на плакате гласила: «Ты нужен Китченеру». Насколько же я, оказывается, стар! За стремительно промелькнувшие годы моей жизни успело вырасти целое поколение, вырасти и произвести на свет потомство, представители которого стояли сейчас передо мной, в синих школьных платьях и соломенных шляпках. Им Китченер казался чуть ли не современником Нельсона и Веллингтона.

— Боюсь, для них это мало что значит, — шепнул я учительнице. — Вот для нас…

Голубые глаза заставили меня запнуться. С чувством полной безнадежности я внезапно осознал, что учительнице самой не больше двадцати. Мне оставалось одно — поспешно ретироваться, радуясь тому, что я все еще передвигаюсь на собственных ногах, не прибегая к помощи костылей или инвалидного кресла.

В мраморном полу нефа в соборе Св. Петра в Риме есть одна плита, которую замечают лишь немногие посетители. На этой плите нанесены метки, показывающие соотношение высоты самых крупных соборов мира к высоте собора Святого Петра. Вторым по высоте после Святого Петра является лондонский собор Святого Павла, далее следуют соборы Флоренции, Реймса и Кельна.

Собор Святого Павла отличается от многих знаменитых соборов мира тем, что он — творение одного человека, а именно сэра Кристофера Рена, который по воле Провидения оказался в Лондоне во времена правления Карла II. Ему предстояло восполнить ущерб, нанесенный Большим пожаром. В конечном счете это бедствие оказало Лондону неоценимую услугу, поскольку восстановление города было поручено ожидавшему своего звездного часа Кристоферу Рену.

Даже если его гению принадлежит всего половина приписываемых ему зданий, то и в этом случае можно утверждать — Рен был чрезвычайно талантливым и плодовитым архитектором. Не важно, откуда вы любуетесь панорамой Сити — с Хангерфордского моста, с южной оконечности моста Ватерлоо, с Лондонского моста или со стороны Монумента, — все равно представшее вашим глазам зрелище будет отмечено печатью таланта Кристофера Рена.

Дед Рена торговал в Лондоне тканями, а сам Рен родился в местечке Ист-Нойл неподалеку от Тисбери, в графстве Уилтшир. Как и многие другие великие люди, он был сыном пастора.

Гениальность Рена проявилась уже в детстве. Оказавшись в Вестминстере, он под руководством знаменитого доктора Басби проявил выдающиеся способности к изучению латинского языка. Позже, в Уодэм-колледже Оксфордского университета, он собрал вокруг себя ведущих интеллектуалов того времени. Считается, что, посвяти Рен свою жизнь математике и астрономии (по всей вероятности, он сделал окончательный выбор в тридцатилетнем возрасте), он мог бы соперничать с самим Исааком Ньютоном. В Оксфорде он еще не догадывался о том, что ждет его впереди, и ставил эксперименты на животных по переливанию крови. Одновременно он разрабатывал систему дезинфекции зараженных помещений. Рену принадлежит целый ряд изобретений, однако он отличался удивительно небрежным отношением к плодам своего интеллектуального труда: доведя какую-либо работу до конца, он сразу же о ней забывал. Исторический анекдот гласит, что один из восторгавшихся талантом Рена друзей завел привычку сообщать о его открытиях немецким изобретателям, которые потом выдавали эти открытия за свои.

Когда в Лондоне случился Большой пожар, Рену исполнилось тридцать четыре года. Поскольку к тому времени он уже несколько лет занимал должность главного инспектора Его Величества по строительным работам, проблема восстановления разрушенного пожаром города пробудила в нем профессиональный интерес. Спустя всего четыре дня после того, как пожар был потушен, Рен представил на рассмотрение подробный план восстановления Сити. Этот план принято считать лучшим из всех составленных в то время планов; будь он одобрен, нынешний Лондон выглядел бы намного привлекательнее. Но у разработанного Реном плана оказалось слишком много противников. Этот план противоречил их личным интересам, поэтому его аккуратно положили под сукно.

Кристоферу Рену пришлось довольствоваться восстановлением собора Святого Павла, пятидесяти с небольшим церквей, тридцати шести гильдий, таможни, Темпл-Бара, множества частных и казенных зданий, а также строительством Монумента. Столь грандиозные здания, как Гринвичский госпиталь, он явно проектировал в свободное от основной работы время. Вне всяких сомнений, Рен — образец плодовитого архитектора, карьера которого являет собой пример воплощения старого принципа: талант — это работа, работа и еще раз работа. Ему были чужды алчность и корыстолюбие. Единственным вознаграждением, которого он попросил за восстановление собора Святого Павла и приходских церквей Лондона, стали жалкие две сотни фунтов ежегодной пенсии. Он с благоговением принял порученную ему задачу, совершенно не помышляя о личной выгоде. Широко известна история о том, как герцогиня Мальборо, раздраженная счетами за строительство Бленхеймского дворца, напомнила своему архитектору, что великий Кристофер Рен, которого по три-четыре раза в неделю с риском для жизни поднимали в корзине на вершину купола собора Святого Павла, довольствовался двумястами фунтами в год!