Читаем без скачивания На Памирах. Записки русской путешественницы. - Ю. Головнина

10 августа. Нет, мы еще не «кунчал»: ветер затих, лошади против обыкновения об юрту не терлись, и она устояла. Утром увидали невдалеке несколько громадных аулов, к которым послали киргиза обменить круг юрты и добыть проводника.

Путь наш лежал сегодня вдоль Алайской долины, вблизи подножья Алайского хребта. Посредине ее прорезывает р. Кизил-Су [45], принимающая в себя реки, текущие с гор (Талдык, Джиптык и другие). Свое название она оправдываешь в полной мере: размытые ею красные глины Заалайского хребта, она несет с собою на громадном протяжении, окрашиваясь ими в цвет сурика. Течение очень быстро, бурно и, благодаря своему цвету, вода производить впечатление клокочущей масляной краски; пить ее можно лишь после продолжительного отстаивания.

«Алай» по-киргизски значит рай; сюда, в эту обетованную область, из-за сотен верст сходятся кочевники. Алайская долина представляешь собою необозримую степь, на сотни верст сплошь поросшую ковылем; бесчисленные аулы, иногда в сотни юрт, разбросаны по ней; громадные стада овец, лошадей, верблюдов пасутся здесь — скот жирен, выхолен; нам говорили, что в несколько дней заморенное, изголодавшееся животное поправляется здесь неузнаваемо; шумит чистая снеговая вода горных рек, в воздухе пахнешь чабором, полынью, степью.

Верст через 30, во второй половине перехода, картина несколько изменилась к худшему: грунт стал песчаным с примесью мелкого камня, трава—реже и грубее, о ковыле уже не было помину, кочевья попадались редко; р. Кизил-Су точно зарылась в землю, размыв себе среди степи широкое и глубокое русло с обрывистыми берегами. Довольно долго ехали мы, ожидая подходящего для ночевки места, пока не набрели, наконец, на маленькую речонку, густо поросшую сочною травою.

Первою необходимостью при остановки является топливо, так как аппетит у нас волчий, горячим же кушаньем приходится баловать себя лишь один раз в день. Здесь еще нет дров, уже нет терескена, зато есть кизяк — драгоценный горючий материал: это высохший пометь скота, который горит ярко, дает много жара и долго сохраняет тепло. Ночь была довольно теплая, но зато очень сырая, а потому в юрте скоро запылал костер, при свете, которого мы не торопясь пили чай, приводя в порядок свои наблюдения, заметки, фотографические принадлежности — каждый но своей специальности.

11 августа. До Дараут-Кургана нам оставалось пройти всего верст 25. Заалайский хребет, так же как и самая долина, несколько понизился и горы его значительно очистились от снега; оба хребта заметно между собою сблизились. По предгорьям довольно много киргизских зимовок: они состоят из продолговатых глиняных сакль с плоскими крышами. Кое-где, клочками, виднеются посевы ячменя, места для которого выбираются, по-видимому, без всякой системы и совершенно не руководствуясь близостью кочевья или зимовки.

Дараут-Курган представляет собою крепость, построенную, по словам киргизов, Худояр-ханом в защиту от воинственных афганцев. Зубчатые стены ее — глинобитные с примесью мелкой гальки; они довольно тонки и по углам заканчиваются круглыми башнями. Внутри наружных стен есть еще и внутренние со следами поперечных разделений, служивших, по-видимому, жильем и конюшнями. Крепость окружена снаружи широким рвом. Мы разместились во внутреннем дворе, частью засеянном ячменем.

 Одну из башен отвели для кухни, в другой мы с Н. П. устроили себе будуар — роскошь, которая со времени отъезда M. M. нам недоступна, так как мы отдали ему свою палатку. На завтра назначена дневка, что-бы дать передохнуть лошадям.

Глава X.

Ущелье р. Исфайран. — Кишлак Караул. — Снова в обитаемых местах. — Уч-Курган. — Ликвидация имущества экспедиции. — Прощание с кочевою жизнью. — Новый Маргелан. — Ташкент.

13 августа. Из крепости Дараут-Сурган дорога к Новому Маргелану сворачивает в ущелье, скалы точно расселись, образовав глубокую трещину, на дне которой вьется р. Дараут.

 Она узка, неглубока и ее постоянно приходится переходить то вброд, то по мостикам; тропинка ведет легким подъемом к перевалу Тенгиз-бай (1.000 ф.), верстах в 12 от крепости. Перед самым перевалом подъем крут, и лошади останавливаются ежеминутно, чтобы перевести дыхание.

С перевала берет начало р. Исфайран; вначале неширокая и мелководная, она как-то неожиданно становится чрезвычайно внушительною; ущелье, хотя и остающееся очень глубоким, несколько расширяется вверху, дно его идет крутым уклоном вниз; река же, принимая в себя с гор много маленьких притоков, захватываем все больше места, течет быстрее и, наконец, превращается в непрерывный ряд водопадов.

 Берега и скалы поросли арчею, зеленая вода реки бурлит, ревет и, падая с уступа на уступ, кипит белою пеною, которая водяною пылью поднимается кверху. Для лошадей дорога представляет некоторые затруднения, хотя по сравнению с тем, что было на р. Пшарт, теперь им жаловаться не приходится. За перевалом, каменистая тропинка спускается вниз крутою лестницею с высокими и неровными ступенями. Впрочем, об этой дороге, видимо заботятся и, хотя она не разработана, но тропинка достаточно широка, в местах напоминающих карнизы обложена камнем, а через реку перекинуты трепещущие мостики. По красоте это ущелье не уступает ущельям Пшарта и Мургаба.