Читаем без скачивания Наследник поручика гвардии - Юрий Шестера

— Вполне возможно, — согласился Илья и задумался. — Вполне также возможно, что Муравьев-Амурский пожелает лично осмотреть большой залив Петра Великого на самом юге Уссурийского края.

— Почему ты так думаешь? — с замирающим сердцем заинтересованно спросил Петр.

Илья лукаво глянул на него:

— Да потому что он только в прошлом году заключил с Китаем Айгунский договор, по которому Амур до самого устья стал границей России с Китаем, а территория Уссурийского края стала считаться общей для обеих стран. Кстати, именно за это он и был возведен в графское достоинство с приставкой «Амурский». И если граф найдет в заливе Петра Великого бухту, пригодную для базирования морских сил Дальнего Востока, то непременно будет добиваться того, чтобы Уссурийский край полностью отошел к России.

— Ты прав в том смысле, что после проигранной нами Крымской войны в соответствии с Парижским мирным договором — будь он неладен! — России запрещено иметь порт на Камчатке. В связи с этим у нас на Дальнем Востоке остался только один порт — Николаевск-на-Амуре, основанный еще Невельским, доказавшим, что Сахалин является островом, малопригодным для базирования военных судов ввиду мелководных подходов к нему и замерзания Амурского лимана. Так что все вроде бы как сходится, Илюша, — заключил Илья. — Муравьев-Амурский действительно имеет все основания для личного обследования залива Петра Великого. Теперь у тебя будет реальная возможность увидеть своими глазами неведомую ранее Тартарию, о которой мечтал твой дед.

Глаза Петра осветились неподдельной радостью.

Вроде бы не так уж и далеко от Японии до залива Петра Великого, но время для Петра тянулось бесконечно долго. Он уже не раз заглядывал в штурманскую рубку, чтобы узнать расчетное время подхода к берегам залива, и в последний момент перед вахтой зашел туда опять.

— Не волнуйтесь, Петр Михайлович, — улыбнулся штурман, привыкший к его визитам. — Берег откроется как раз во время вашей вахты.

— Огромное спасибо, Николай Пантелеймонович, за добрую весть!

— Да вроде как не за что, Петр Михайлович, — штурман с высоты своего возраста с видимым интересом смотрел на засветившееся лицо юного мичмана. — Это же как-никак моя работа.

— Дай бог, чтобы она всегда приносила радость людям!

— Вашими устами, Петр Михайлович, да мед бы пить… — вздохнул тот, вспомнив о нагоняе, полученном от командира за неточный, по его мнению, учет течения в Сангарском проливе, разделяющем японские острова Хоккайдо и Хонсю, скорость и направление которого были на самом деле известны только приблизительно.

В целях экономии угля, фрегат шел под парусами. Петр нет-нет да с нетерпением посматривал на салинг грот-мачты, где находился наблюдатель, который и должен был первым увидеть берег залива. Однако уже в третий раз пробили склянки после того, как он заступил на вахту, а берег все не открывался — было от чего расстраиваться…

И вот наконец-то раздался долгожданный возглас наблюдателя:

— Вижу берег!

На верхнюю палубу тотчас высыпала вся команда, а на мостик поднялся граф Муравьев-Амурский в сопровождении командира и старшего офицера. Когда на горизонте показалась вершина куполообразной сопки, над фрегатом прогремело громогласное «ура!»

— С прибытием, ваше сиятельство, к берегам залива Петра Великого! — поздравил командир графа.

— Спасибо, Иван Семенович! Теперь нам с вами именно здесь и предстоит решить важную для нашего Отечества задачу.

— Уверен, ваше сиятельство, что мы ее непременно решим, и удобное место для базирования морских сил Дальнего Востока будет найдено! — твердо заверил Унковский генерал-губернатора Восточной Сибири.

— Дай-то бог… — задумчиво сказал граф, глядя на увеличивавшуюся по мере приближения сопку, покрытую густой растительностью. — Да это никак остров?! — вдруг воскликнул он, вглядываясь в очертания сопки через зрительную трубу. — Вот с него-то, пожалуй, и начнем обследование берегов залива. Вы, Иван Семенович, не будете против?

— Я, ваше сиятельство, как командир «Аскольда», состою при вас, а посему любое ваше предложение для меня — закон, — напомнил он.

Граф понимающе улыбнулся:

— Это, конечно, так. Но за безопасность фрегата персональную ответственность, разрешите напомнить вам, несете все-таки вы, Иван Семенович. И я, несмотря на мою высокую генерал-губернаторскую должность и чин генерал-лейтенанта, при принятии решений не только обязан, но и считаю необходимым советоваться с вами. Договорились?

— Безусловно, ваше сиятельство! — облегченно вздохнул Унковский.

«Умнейший человек! — благодарно подумал вахтенный офицер, слушая выяснение отношений между губернатором и командиром фрегата. — Учись, Петруша, у умных людей и мотай себе на ус», — он усмехнулся про себя, вспомнив, что у него над верхней губой только-только стала пробиваться редкая «растительность».

— А почему бы нам, собственно говоря, не назвать сей остров по имени вашего фрегата, Иван Семенович? — неожиданно предложил генерал-губернатор, всматриваясь в остров, который был хорошо виден уже и невооруженным глазом. — По-моему, — прикинул он, прислушиваясь к собственному голосу, — очень даже неплохо звучит: остров Аскольд.

— Я за это предложение, ваше сиятельство, голосую обеими руками, — не удержавшись, рассмеялся командир. — Это же память о нашем фрегате на века! — посмотрел он на счастливое лицо старшего офицера.

— А как к этому предложению относится наш юный мичман? — улыбнулся граф, обернувшись к вахтенному офицеру.

Лицо Петра порозовело от внимания к нему столь важной особы. Но он твердо и с достоинством ответил:

— Вашему предложению, ваше сиятельство, есть прецедент.

Генерал-губернатор с явным интересом посмотрел на него.

— Мой дед, мореплаватель и известный ученый, почти полвека тому назад открытый им атолл в Тихом океане назвал именем неказистого судна, на котором шел из Новоархангельска в Новую Зеландию. И теперь на картах всех морских держав можно прочитать — «атолл Екатерины». Так что, по моему мнению, фрегат «Аскольд» имеет не меньшие основания для такой чести.

Над мостиком повисла напряженная тишина. Все взгляды присутствовавших на нем офицеров обратились на графа.

— Я рад, господин мичман, что наши взгляды полностью совпадают, — после некоторой паузы произнес тот и пожал ему руку.

Капитан 1-го ранга Унковский облегченно вздохнул. «Надо будет присмотреться к Чуркину. Не по годам самостоятельное мышление. Даже сам Муравьев-Амурский, многоопытный вельможа, озадачен его ответом на вроде бы ничего не значащий вопрос», — решил он для себя, а вслух обратился к штурману по переговорной трубе: