Читаем без скачивания ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 2) - Пантелеймон Кулиш

под переменяемыми названиями, представили они королю просьбы Болгар, объявили

свои инструкции, планы и список союзников. Король тотчас написал к гетману, чтобы

держал войско в готовности, и к господарю Матвею, именуя его главнокомандующим

восточной армии (generalissimo di tutto FOriento), и удостоверяя, что в скором времени

поспешит на помощь с другим войском. Посланникам наказал он, чтоб, оставив

поездку в Венецию, возвращались в Болгарию и успокоили народ. Подарил им свой

портрет, говоря: „„Я у вас кажущийся и малеванный, пока приду живой и

действительный (Habeatis me fictum ct pictum, quodusque venero vivus et verus)"®, и дал

им красное знамя, с крестом на одной стороне и с надписью: „Яви славу твою (Vindica

gloriam tuam)“ на другой. Вручил им и перстень, в знак обручения своего с Востоком, и

священническую ризу, яко знак христианской свободы. Королева присутствовала при

прощальной аудиенции и говорила королю так: „„Государь, доверши отважно начатое

дело, а если у тебя не хватит денег, я сниму мои серьги, отдам мои браслеты, лишь бы

дело не остановилось"". Когда послы возвратились с ответом и королевским подарком,

старый господарь помолодел от радости, увидев представителей союза, а они с

восторгом показывали ему, как легко можно завоевать Восток и с какой стороны можно

иметь наибольшую помощь. С того времени католики и православные жили в

наилучшем согласии, исполненные надежд, а Турки присмирели и говорили громко,

что, когда придут Поляки, то они вернутся к вере своих предков и сделаются

католиками, так как царство Магометово уже кончилось".

Когда все это делалось в Варшаве, на Украине произошло событие, которое так

соответствовало королевским планам, как будто Оссолинский имел там дело не с

одними православниками да козаками, а подготовил к содействию королю и главных

представителей малорусской колонизации. Коронный хорунжий, Александр

Конецпольский, и воевода русский, князь Иеремия Вишневецкий, двинулись

одновременно, в ноябре, на Татар. Конецпольский с 4.000 войска, в составе которого

был а Богдан Хмельницкий *), достиг Очакова и, в отместку Татарам за набег на

чигиринское староство, захватил 3.000 лошадей, 1.500 волов, 2.000 коров, 2.000

*) Об этом упоминается в записке Хмельницкого, известной под названием Реестра

козацких Кривд.

134

овец и 50 пленников, а Вишневецкий, с 26.000 своих ополченцев, двинулся к

Запорожью, а оттуда часть своего войска посылал к Перекопу.

Это были обыкновенные походы пограничных магнатов, для обуздания татарских

Козаков, которые своевольно, как и наши козаки, разбойничали и воровали в соседнем

крае. Но Варшава боялась возмездия со стороны Татар, и успокоилась только

известием, что в Крыму вспыхнул бунт. Шнринские мурзы, соединенные с Ногайцами

и с сыновьями Салмаса-мурзы, давнишнего ханского мятежника, вторгнулись в Крым,

вырезали 700 мурз, осадили хана, принудили к уступкам и к принятию визирем Сефер-

Казы-аги, который возбудил этот бунт, а теперь сделался всемогущим министром хана.

Застигнутый бунтом Ислам-Гирей написал сперва жалобу к королю, и просил

гетмана Потоцкого, чтобы не допускал своевольных походов со стороны панов; но

потом созвал мурз на тайную раду. Рада постановила—вторгнуться весною в Польшу.

Отправили к султану просьбу о дозволении и тотчас начали чрезвычайные

приготовления к набегу.

До сих пор Ислам-Гирей держал себя с нашими козаками гордо. Они заискивали его

помощи окольными путями, чрез пограничных беев. Презираемые, как низшие твари,

неверные наездники пригодились теперь ему, как орудия мести над панами.

Между тем но Украине начали носиться слухи, что Хмельницкий бунтует

исподтишка Козаков против коронного гетмана и украинской шляхты. Слухи эти

доходили и до Потоцкого, Всего больше надобно их приписывать подстаростию

Чаплинскому и его приятелям. В интересе каждого из ыихтГ было—погубить человека,

ими обиженного, известного .королей опасного своим значением в Запорожском

Войске. Весьма быть может, что его обвиняли и в призыве Татар па староство

Еонецпольского. Могли даже войти и в соглашение с жидом-ареядатором, показавшим,

что Хмель, на пидпитку, проболтался козакам в отмщении пану старосте за хутор

посредством татарского набега. Как бы то нн было, только дошло до того, что его

схватили и едва не обезглавили. Тогда Хмельницкий решился бежать в пристанище

обедневших, промотавшихся, угрожаемых преследованием закона и беззакония,—за

Пороги.

Разсказы о приключениях Богдана Хмельницкого до бегства его за Пороги, равно

как и кобзарские думы о куме Хмельницкого, Барабаше, прятавшем королевские листы

„в глухом конце под во-

.

135

ротами®, интересны только, как характеристика козацкой и шляхетской публики

времен Хмельнитчияы. Ограничимся фактом его бегства, в сопровождении двух

сыновей и нескольких приятелей.

Из Запорожья начал Хмельницкий вести переговоры е Татарами. Но в это время

загорелась в Крыму новая усобица, а султан между тем прислал хану запрещение

вторгаться в Польшу, и потому товарищи Хмельницкого вернулись в Украину, чтобы

зазвать к нему большее число Козаков. Хмельницкий же, скрываясь на острове Буцком,

правильнее Бутском, или Бутовском, иначе Товмаковском *), управлял всем движением,

которое прикрывал покорными жалобами своими королю, коронным гетманам и

королевскому по козацким делам коммиссару.

Происходившие в это время в Запорожском Войске волнения напоминали начало

Павлюковщины. Повод или предлог к ним был тот же самый. „ Скарбовые люди®

опять не заплатили за целые пять лет козацкого жолду, и козаки подозревали в утайке

денег панов полковников. Недоверчивая всегда к своей старшине козацкая „чернь®

сделалась теперь недоверчивее, чем когда-либо. Теперь в Запорожском Войске

старшиновали не избранники боевого народа, а панские креатуры, охранители

землевладельческих интересов против козацких. Еще до побега Хмельницкого козаки, в

задорных случаях, поговаривали о повторении над ними того суда, каким павлюковцы

покарали „войсковых изменниковъ®. Самого коммиссара по козацким делам,

ПИемберка, обвиняли они в стачке с полковниками и в утайке жолду.

Но всего больше возмущала Козаков регуляция пропинационных доходов, пошлин

и чиншей в тех королевских имениях, где им было дозволено иметь свою оседлость

(обййстье), или где они занимались чумачеством и шинкарством. Эти доходы были

главными хозяйственными статьями в украиниых экономиях, но они требовали

постоянного надзора, правильного учета-, неутомимой х лопотливости. Ни к чему

этому пограничная шляхта не была способна. Она свои винокурни (винници),

пивоварни (бровары), „кабаки®, шинки, корчмы, мыта, прбмыта и чинши „пускала в

аренду®, а на свой пай оставляла хозяйство, более приличное сословию

господствующему: земледелие, скотоводство, пасеки, бобровые „гоны®, рыбные

„входы®,

*) Бутом называли козаки толмача, пояалорусски товмача. Отсюда и остров

Товмаковский, иначе Товмаковка.

1Вб

ОТПАДЕНИЯ МАЛОРОССП ОТ ПОЛЬШИ.

селитряные „бурты11 и поташные „буды". Арендаторами были почти везде Жиды,

если не Армяне, которых промышленная деятельность, не чуждая подкупа сильных и

прижимки слабых, местному простонародью, „гордившемуся украинскою вольностью

своею", казалась порабощением. А когда „жид-рандаръ" запрещал козаку выкурить

горилки, или сварить меду и пива к свадьбе, крестинам или храмовому празднику,

козак называл это „зневагою" христианской веры, „наругою" над християнскою верою.

Все вместе возмущало козацкую чернь, тесно соединенную с людьми посполитими и,

под влиянием вечно крамольничавших низовцев, приготовляло умы гулящаго" и

убогого народа (класс многочисленный и в нынешней Малороссии) к новому

покушению против господства так называемых „панов Ляховъ".

Король был сильно встревожен бегством Хмельницкого, у которого, как у

войскового писаря, хранились так называемые в кобзарских думах королевские листы.

Он тотчас поручил канцлеру выслать коммиссию для исследования терпимых козаками

притеснений, и велел выплатить козакам за пять лет жолд. Получив же известие, что

хан готовится к войне и послал к султану за эмиром, велел, как уже сказано, коронному

гетману быть ваготове. К сенаторам и панам написал он, чтобы все вышли с дотним

войском своим в поле и расположились на Черном Шляху между Белою Церковью и