Читаем без скачивания Fashionopolis. Цена быстрой моды и будущее одежды - Дана Томас

Она училась в Корнеллском университете по специальности «природопользование». Стажировалась в Университете штата Северная Каролина – альма-матер Натали Чэнин. Первую работу получила в группе инвестиционного анализа в Вашингтоне (округ Колумбия), которая специализировалась на социальной ответственности корпораций. Однако, говорит Беллос, она «не собиралась быть аналитиком-исследователем». Ей «хотелось чего-то более вещественного и практического. Уверена, прежде чем большие компании попробуют что-то новое, небольшие компании должны доказать, что это возможно».

Она уволилась и переехала в Нэшвилл, где жила и работала художницей ее старшая сестра Алесандра. Они решили создать собственный устойчивый бизнес: Artisan Natural Dyeworks – красильню, сотрудничающую с независимыми дизайнерами, в том числе с Чэнин. Они осваивали красильное дело «по книгам, методом проб и ошибок», вспоминает Беллос. Хотя это было приятно и соответствовало зеленой идеологии, «ручное крашение не могло сдвинуть с мертвой точки то, что я считала кризисом устойчивости в нашей отрасли», говорит она. Поэтому в 2012 г. она основала компанию Stony Creek Colors, дав ей название своей фермы в 1,8 га в Вайтс-Крик на окраине Нэшвилла. Она хотела «взять лучшее» от работы по заказам – «ремесленное мастерство и открытость» – и «доказать, что это можно делать в большем масштабе».

Летом 2016 г., когда я приехала встретиться с Беллос, в США лишь немногие компании занимались ремесленным крашением с помощью индиго, они были маленькие и просто стремились «сохранить традицию». Она единственная выращивала индиго в промышленном масштабе и снабжала крупную джинсовую фабрику – Cone Mills’s White Oak в Гринсборо, Северная Каролина.

Этот контракт Беллос заключила благодаря удаче и решимости. В 2013 г. она познакомилась с Нилом Беллом, возглавлявшим тогда отдел инноваций в Levi’s, во время турне в поддержку устойчивого возделывания хлопчатника в Калифорнии. Когда она рассказала ему о своей работе, он был поражен. Разве можно выращивать и производить натуральный индиго в промышленных масштабах в Соединенных Штатах после стольких лет тотального господства синтетического красителя? Она уверила его, что возможно – и она это делает. Он взял это на заметку.

На следующий год Белл представил ее давнему партнеру Levi’s – Cone. В то время Cone была одной из четырех сохранившихся в Америке промышленных джинсовых фабрик. «С ума сойти!» – заметила Беллос, учитывая, что «деним был изобретен здесь»[346].

Она сказала руководителям Cone, что хочет предложить альтернативную культуру фермерам юго-востока Соединенных Штатов и восстановить текстильное производство. «Обе идеи совпадали с представлением Cone об аутентичности», – сказала она. Ее первая поставка для компании, осуществленная в 2015 г., – для окрашивания до 50 тыс. пар джинсов – прошла на ура, и на 2016 г. фабрика заказала такое количество индиго, чтобы его хватило на окраску 150 тыс. пар. Имея этот контракт, Беллос смогла получить финансирование для открытия нормальной фабрики, а также договор на аренду еще 20 га для фермерства. Она мажоритарный акционер Stony Creek Colors, но также имеет частных и институциональных инвесторов.

Она провела меня в лабораторию позади своего кабинета. Шеренга стальных баков придавала помещению сходство с мини-пивоварней. Они с командой томят индиго в чанах и, когда довольны результатом, упаривают до состояния пасты или порошка, который можно хранить и продавать производителям. Два ее химика тестируют партии индиго, чтобы узнать, «сколько фунтов ткани – а значит, и пар джинсов – можно окрасить порцией порошка». Или какой оттенок они получат, изменив кислотно-щелочной баланс или другие условия окрашивания: будет ли он «сине-фиолетовым» или «сине-голубым», пояснила Беллос.

Она также работает с черным орехом, дающим коричневатые оттенки от насыщенного до приглушенного; с маклюрой оранжевой – южным деревом с очень плотной древесиной, дающей палитру оранжевых, оливково-зеленых и ослепительно-желтых тонов; с мареной, многолетним растением, позволяющим получить яркие оттенки клюквенно-красного цвета. Однако индиго – ее основное дело: на него приходится 95 % ее производства и бóльшая часть годовой прибыли в $1 млн.

Она признает, что на первый взгляд природные красители кажутся дороже тех, что используются для изготавливаемой из нефтепродуктов синтетики, уже в силу более высоких затрат на выращивание сырья. Однако в расчеты по синтетическим красителям не включаются некоторые «внешние факторы», наносящие ущерб окружающей среде, такие как «фрекинг и разливы нефти», говорит она. Ложная экономия, так тревожившая Корнехо, когда та работала на модный многонациональный бренд, имеет параллель в красильной промышленности.

С синтетическими красителями связаны и другие проблемы. Как объяснила Беллос, сегодня львиную долю синтетического индиго производит кучка китайских фирм, используя для этого химическое вещество под названием анилин. Агентство по защите окружающей среды относит анилин к группе В2 – вероятных канцерогенов для человека, то есть он может вызывать рак[347]. Центры по контролю и профилактике заболеваний США объявили его «очень токсичным» для водной фауны и флоры. Недавние отчеты свидетельствуют, что две трети анилиновых отходов попадает в сточные воды, озера, реки и другие водные артерии, а также на рабочих и в воздух, которым они дышат[348]. Оставшаяся треть содержится в джинсах, куртках и юбках из денима, продающихся в магазинах.

Беллос предложила побывать на полях в Гринбрире, в 24 км от ее офиса. Да, там было грязно. Четыре с половиной из 14 га были засажены. Почва похожа на глину, но отчасти песчаная – смешанный суглинок. Это не органическое земледелие: поскольку поля не принадлежат Беллос, она не может контролировать, что с ними происходит, когда она их не возделывает. Однако в ее практике пестициды не применяются.

Фермеры Беллос выращивают три сорта индиго: один из Японии (Persicaria tinctoria) и два тропических (Indigofera suffruticosa и Indigofera tinctoria). Растения японского сорта, высотой примерно до бедер, темно-зеленые и кустистые, похожие на гигантский базилик. В воздухе резкий кисло-сладкий запах. Краска, объяснила она, содержится в листьях. Он сорвала пару листиков и протянула мне. Расправив, я вложила их в записную книжку: когда они высохнут, то станут такими же иссиня-черными, как ее ногти. Часть растений японского сорта цвела пикантной маджентой. Роились бабочки, божьи коровки и красные осы, поедающие других насекомых. «Пчелам они тоже нравятся», – заметила Беллос. Обычно насекомым индиго кажется горьким, и они его не трогают. «Насекомые не возвращаются, если невкусно!»

На следующем поле росли два тропических вида. Один был более рослым – мне до пупка – и разлапистым. Это многолетник, но стебель может одеревенеть, поэтому его возделывают в годичной культуре. Второй, пониже, отличался маленькими листьями. Выход листьев по массе у него намного меньше двух других сортов, но содержание индиго в них огромно. «Настоящий концентрат», – сказала Беллос. Некоторые кустики она оставляет расти на семена для следующего сезона.

Теннесси долго был табачным штатом. Однако с отмиранием традиции курения сигарет в США выращивание табака пережило закат. И прекрасно, с точки зрения фермера. Табак капризен и трудоемок – его до