Читаем без скачивания Гармония преображения - ПАВЕЛ Григорьевич Деркульский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кстати, опять же, относительно всех тех, кому не нравится, что тут себя каким-то избранным всё время и с упорством некоторым называю. Если не нравится — не называйте. Именно потому, что с вот таким по полной разобрался и больше чем великолепно понимаю, что здесь только воплощение человеческое и телесное присутствует для Высшего Божественного Начинания. Чтобы Творец мог взглядом из самой что ни есть обыденной реальности и существующего бытия на всё, здесь и среди всего происходящее взглянуть и оценить увиденное. Ну, и не более того. При этом очень просто воспринять любое отношение к обыденной персоне. Ходить, как Иисус Христос, и требовать, чтобы все, с кем так общаюсь, называли: «Бог!», уж точно намеренья не имею, на этом фронте и того хватает, и с избытком, что рядом и вокруг от случая до случая случается.
Но только, при любом возможном отношение, уже было, и довольно ясно сказано, что предстоит после того, как бренное существование закончится, стать тем, кому придётся озаботиться страдающими от того или иного наказанья. А это говорит о чём? Что тем страдающим, кем бы там вот такие муками изводимые ни были, необходимость будет там к кому-нибудь взывать, и для осуществления подобного должен возникнуть побуждающий мотив, причина, и уж каким бы там ни представлялся, так же должен присутствовать весомый повод тот призыв услышать и отреагировать на что-либо такого рода. Тут, кстати, любопытный нюанс просматривается — если вон там, при жизни, образа, иначе говоря, изображения, полного рождающей мысли, узнаваемой внешности перед глазами такие страждущие не имели, внимание тут обратите, о молитвах и не говорю, молится надо Господу! то будет несколько проблематично оказаться рядом с тем, к кому взывают некие просящие и о какой-то помощи. Тут разве что именно средоточием Истинного Света сделаться необходимо, чтобы к такому, и желание обуревало без любого узнавания взывать. Что тут за ситуация может сложиться, предсказывать даже в намёках не возьмусь, тем более что уже разное из самой жуткой жути показали, к тому же есть и свои личные соображенья по таким вопросам, но как бы там всё не сложилось, уж тут-то трудно не понять — если захочется какому обречённому молить о хоть какой-то помощи, то уж хорошим, где бы вот такое не сложилось, происходящее назвать окажется проблематично, то есть, в такое вот, и вот туда, и ради так просящих заглянуть уж только из-за мук должен возникнуть хоть ничтожный повод. Если при жизни в отношении того, в отношении кого ту просьбу обратили, а окружающие думали лишь только некие, большие-маленькие гадости, то, согласитесь, в отношении такой сформировавшейся персоны обременить себя заботой оказать какую-то там помощь, да и ещё когда и наказание заслужено вполне, будет по меньшей мере очень удивительно-непросто. Если касаться ситуации, при которой образ-внешность того, к кому просьба о помощи такая привела, будет мелькать там, у испросившего помочь перед глазами при минувшей жизни, тут хоть возникнет повод, совесть может пусть немного пожурить способного помочь — мол, вот какое-никакое представление имеет, кого созерцает и к кому взывает, а столь возвышенный даже заботу проявить не хочет, чтоб здесь ну хоть немножечко помочь и подсобить! Глядишь, и в сторону такого недостойного, но узнающего, а тоже руку протянуть желание возникнет, несмотря ни на что. Но это, как и сказано уже, решать самим! Как тут, при жизни, будет вести себя живущий, так там всё после окончания существования и завертится. Уж как-никак, а чтобы помогать, ведь тоже будет там необходимость некая нужна что-то реалистично-значимое представлять, то есть, чтобы имелись среди тех, кто жив, те, для кого такой особенный и значим, и известен, и, в результате оного и поминаем, и не злым словом, а добрым. Вот будет так, тогда, найдётся кому, там, потом помянуть, глядя на образ, имя, сопровождая некое такое каким-то словом благим.
Тут сплошь слова о испытаниях, которым, если присутствует готовность идти по пути собственного совершенства, подвергаются живущие. Один из первых значимых проступающих принципов — после всего такого учишься ценить приоритеты из раздела и порядка несколько иного, чем обычно принято среди среднестатистических рождающихся. И это хорошо, что после всякого перенесённого вот так жёстко и решительно, а что-либо из открывающегося вот такого с некоторых пор, по сути, попросту перестаёшь бояться. При разных взглядах тут, казалось бы, довольно многое способно напугать, и более чем сильно напугать, особенно когда по ходу дела полнишься серьёзным пониманием, что тут, зачем и почему, и для чего, и чем способно в результате обернуться. И это всё притом, что, и одновременно, демонстрируешь способность каждый раз на то, что уже было, оглянуться, и дать вполне серьёзный и решительный отчёт, что вот уже, а столько тысяч лет прошло, а среди всех живущих на планете пока не появилось никого, в ком бы Спаситель смог вот так именно прочувствовать происходящее, ну, уж во всяком случае столь всеобъемлюще-полномасштабно в том, что происходит, поучаствовать. Раньше таких попросту не было, ни одного. И вот, теперь, мало того, что что-то там такое, признаки есть такие, понимаю, ещё и всё ещё полномасштабно жив! Ответственность, по сути, здесь такая, что попросту не описать! Ведь кто ещё, и кроме, на подобном поприще способен что-нибудь хоть даже попытаться как-нибудь исполнить-реализовать? Ведь только для того, чтобы по результату оказался попросту достойным как возможный вариант, такое приключилось, и такие, самые различные и экзотичные усилия были предприняты, что как представишь всё вот это, и чтобы вот такое повторить, и чтоб всё и удалось опять, так даже сразу же смешно становится, так как элементарным образом не верится в удачную результативность! А потому, и прежде всего самому себе, и с радостью, уверенно сказать приходится: так радуйся, любимое детище своей матери, что вот у
