Читаем без скачивания Танец волка - Александр Мазин

Вот уже и сам конунг не выдержал. Рявкнул и махнул в толпу. Спляшем, братва, так, чтобы цвирги на нижнем этаже мироздания попросыпались.

Я глянул на Фрейдис. Та вся изъерзалась на своей «девичьей» скамье. Так и хочется бедняжке кинуться в общее веселье.

Не по чину. Дочери конунгов – не сыновья. Дипломатический товар. Им статус ронять нельзя.

Ай да Свартхёвди! Ухитрился доплясать до цели, вывалился из толпы чуть ли не на колени Фрейдис…

И тут же принял пивной ковш. И тут же впился в губы… Гостевой ритуал… Но не к месту и не ко времени. А по фиг! Всё равно никто не смотрит, не видит. Кроме меня. Ох и нарвется мой побратим… И я вместе с ним за компанию.

А что это мы такое ручкой делаем?

– Гудрун, ласковая моя! Мы же не…

– И что? Какой ты стыдливый, мой Волк!

А и ладно! Никто не увидит, никто не услышит. Последнее – уж точно. Рев стоит – как от взлетающего самолета. Гудрун увлекает меня за опорные столбы, в какую-то кладовку и тянет завязки штанов, не дожидаясь даже, пока я избавлюсь от боевого пояса…

В далеком будущем это назвали бы оргией или типа того. Но здесь – другие правила. Может, потому, что меньше отдельных помещений, может… Да какая разница мне, кто и что там делает, на соседней лавке? Для нас не существует ничего, кроме нас. Мы вместе… Мы вместе! Я осознаю это каждым движением, каждым толчком, который распластывает нас друг о друга. Мы вместе! Я целую ее. Так крепко, что ей не вдохнуть… Нам не хватает воздуха, но так – еще острее! Зачем мне воздух, если я вдыхаю ее крик… Ничего не вижу, ничего, совсем ничего не контролирую… Меня вообще нет… Нет!

Приходим в себя, обнаружив, что свалились с лавки. Не расцепляясь. Гудрун хохочет. Я – тоже.

Рядом тоже кто-то начинает ржать. Сиплым басом. И еще…

Мы разлепляемся… Блин, ну и холодрыга! А Гудрун хоть бы что! Я наклоняюсь, кусаю ее за скукожившийся, очень твердый сосок…

– Хочешь? – Она с готовностью приникает ко мне.

Душно, дымно, холодно, вдобавок горелым жиром воняет… Но, черт меня забери, для нас сейчас это самое лучшее место в мире.

– А ты?

– Да-а-а… – тянет она с хрипотцой. – Пить.

– Если ты меня отпустишь, я что-нибудь найду.

И я нахожу. Кувшин парного козьего молока. И еще кое-что. Вернее, кое-кого.

Ошибиться невозможно. Мой побратим Свартхёвди. Дрыхнет, завернувшись в черную шкуру. Под шкурой на нем – ничего. Из одежды – ничего. А так – есть. Уютно устроившаяся на татуированной груди светлокудрая вестфольдская красавица Фрейдис, дочь Хальфдана.

Ну твою ж мать!

На следующее утро у нас состоялся серьезный разговор.

– Ты, вообще, думаешь или нет? – поинтересовался я. – Ты совсем спятил? Почему из всех девок Упплёнда ты выбрал одну-единственную дочь конунга?

– Она – не единственная дочь, – ухмыльнулся Медвежонок. Вид у него был – как у кота, дожравшего хозяйскую сметану за три секунды до того, как хозяйка обернулась. – У Хальфдана есть еще две, но одна – замужем, а вторая еще не вошла в возраст.

Ценнейшие сведения, блин!

– Как ты думаешь, что скажет Хальфдан, когда узнает, что какой-то там безродный сёлундский берсерк, которому он дал приют на зиму, задирал подол его дочери?

– Я – не безродный! – возразил Свартхёвди. – Да какая тебе разница, что он скажет?

Тут Медвежонок от избытка чувств запрыгнул на поленницу, которая тут же развалилась под его тяжестью прямо на меня.

Впрочем, я успел увернуться, а Медвежонок – спрыгнуть.

– Собери, – велел Свартхёвди подвернувшемуся трэлю. И уже мне: – Пусть говорит, что хочет. Я попрошу ее в жены. Она – не против. Честь по чести.

– И что дальше? – У меня от наглости побратима даже голос подсел. – Вот он, конунг, подмявший под себя треть здешних земель, страшно обрадуется заполучить в зятья сёлундского викинга!

– А почему нет? – Медвежонок стремительным броском изловил мелкого черного подсвинка, поднял его, истошно визжащего, за заднюю ногу, ткнул кулаком в грязное брюхо: – Как думаешь, этот готов – или пусть еще нагуляет?

– Готов, вепрь тебя задери! Ты уже – нагулял! Вот что я тебе скажу, Свартхёвди Сваресон! Когда Черный узнает о том, что ты и его дочь решили создать семью, он поступит с тобой, как ты – с этим поросенком. И я его понимаю.

– Да ладно тебе! – Свартхёвди отшвырнул поросенка и облапил меня грязной ручищей. – Ничего он мне не сделает. А сделает, так ты за меня отомстишь. А потом – Красный Лис – за тебя. А Ивар – за Красного Лиса. Вот скажи мне, брат: что лучше для Хальфдана-конунга: поссориться с Иваром Рагнарсоном или отдать мне дочь, у которой внутри всё горит, как в Муспелльхейме[30]? Самое время залить этот пожар, и я, мой маленький старший брат, неплохо с этим справляюсь!

Я скинул с плеча замаранную в свинячьем дерьме длань.

– Ты прям Тор и Фрейр в одной медвежьей шкуре!

– Ты понимаешь! – осклабился мой названый братец. Ноздри его крупного мясистого носа расширились: – Чую свежее пиво! – сообщил он. – Надо бурдюк опорожнить!

Развязал гашник и пустил струю под ноги прибиравшего дрова трэля. Простые средневековые нравы. Хотя, может, он и прав. Может, и отдаст Хальфдан ему Фрейдис. Это логичнее, чем пускать совратителя на собачий фарш. Хотя кто знает этих конунгов? Может, он захочет устроить показательное мероприятие для профилактики других совратителей? А может, решит, что Свартхёвди – подходящий инструмент для «заливания пожара», пока папа не отыщет для дочки настоящего, статусного, жениха?

А может, и не узнает вовсе?

Глава двадцать девятая

Сватовство берсерка

Ближе к вечеру нас снова пригласили на пиршество. Именно на пиршество, а не на разбор нравственности моего побратима.

Узнал Хальфдан или нет о вчерашнем «мезальянсе», неведомо. По крайней мере предъявы он не сделал. Может быть, потому, что был озабочен куда более важными делами, чем личная жизнь дочери.

Медвежонок на пир не пошел, что совсем на него не похоже.

И что характерно: как я ни высматривал красотку Фрейдис среди пирующих, но так и не отыскал.

И закопошились нехорошие мысли в моей чернокудрой головушке.

Уж не смылся ли мой названый братец со своей свежеобретенной возлюбленной? Например, в Швецию.

Я осторожно поинтересовался у Харальда Щита, можно ли нынче добраться до земель свеев.

– Можно, – последовал осторожный ответ. – А тебе – зачем?

– Интересуюсь.

– Можно, но уже не время. Море неспокойное, дороги развезло…

Я хмыкнул. То, что они называют дорогами…

А потом вспомнил дороги Норвегии из времени, когда я родился, сравнил с российскими того же исторического периода… М-да…

И всё же где Медвежонок? Как бы он не начудил?

Мой дружбан не сбежал в Швецию. Он появился, когда королевский пир уже миновал стадию «пляски-игры» и плавно переходил к тому, что в более поздние времена можно было назвать «мордой в салат» для менее стойких, а для тех, кто покрепче (таких здесь – большинство), тоже «мордой» – но в куда более приятные… области. Вот как, например, мой новоиспеченный хирдман Тьёдар (опять, разъедрить его, ухитрился исполнить «Волка и Медведя», да еще дважды), захапавший себе аж двух девчонок и с видом гурмана инспектировавший содержимое их декольте.

Поначалу на Свартхёвди никто и не глянул. Идет себе и идет. А то, что в кильватере у него движется Фрейдис, и вид у девушки… как бы это поделикатнее выразиться… слегка растрепанный, так это обществу по барабану. У кого тут вид – нерастрепанный?

А вот я сразу насторожился. Уж больно рожа у моего побратима была деловитая. С такой рожей на хольмганги ходят. Или на дележ добычи.

– Медвежонок! – крикнул я, прервав свою познавательную беседу со Щитом о способах консервации кольчуг.

Ноль внимания. То ли не услышал в общем гвалте, то ли опасался, что я стану ему препятствовать…

А одежки Фрейдис-то сзади – все в налипшей сухой травке. Тоже вроде ничего особенного. Сено здесь – везде. Но чтобы так – это надо серьезно в нем побарахтаться…

И еще. На поясе у Свартхёвди был меч. Который по здешним правилам положено было оставлять у стеночки. Забыл? Или – сознательно?

Я покосился на стойку, где среди прочих воинских атрибутов обосновался мой Вдоводел. Как бы ты, дружище, мне вскоре не понадобился?

Эх, братик, братик, что же ты задумал? Хотя я-то как раз догадываюсь, что…

– Фрейдис! – прорычал Медвежонок. – Ты – как сама Фрейя! Иди же сюда!

– Ах, мой берсерк! – Она приникла к груди Свартхёвди, потерлась щекой о бороду. – Дашь мне потрогать свое копье?

Цепкие пальчики Фрейдис нашли и прижали Медвежонково естество… Ей это удалось, несмотря на штаны из двойной ткани, обшитые поверху телячьей кожей.

Свартхёвди глухо взрыкнул, сдавил одной лапой ее твердые ягодицы, второй полез за пазуху Фрейдис, добрался до грудей, прихватил затвердевший сосок…