Читаем без скачивания Любовь неукротимая - Хизер Сноу

– Не так я хотел заняться с тобой любовью в первый раз. Ты заслуживаешь лучшего, чем это грубое совокупление у стены.

– Это вообще-то дверь, – машинально поправила его она.

Пенелопа почувствовала – да и услышала – его ворчание. Она окинула внимательным взглядом лицо Габриэля: брови нахмурены, зубы сжаты – все выдавало его сожаление и злость на себя самого. Но ему не за что себя корить. В отличие от нее…

Она сгорала от стыда. Он сказал «в первый раз», а это значит, что он надеется – или даже ожидает – на последующие отношения… Да и почему бы ему не ждать? Ведь тогда, в Викеринг-плейс, Габриэль сам признался ей в своих тайных чувствах, пусть теперь он и не помнил об этом. В каком же ужасном свете предстает теперь Пенелопа перед самой собой? Столь эгоистичный, низкий порыв – она просто переступила все границы дозволенного.

Пен вновь уронила голову на его грудь, не в силах выдержать его взгляда.

– Нет, Габриэль. Это ты меня прости.

– Почему? – изумился он.

Почему? Он спрашивает ее об этом после всего, что она натворила?

– Мне ни в коем случае не следовало целовать тебя. Снова. – Пенелопа вспомнила их поцелуй в карете. Господи… Может, мистер Аллен был прав относительно ее?

Габриэль усмехнулся, и его краткий смешок грянул для Пен словно раскат грома.

– Вообще-то сейчас я поцеловал тебя. Помнишь?

Она помнила. Лучше, чем хотелось бы.

– Да, но я должна была оттолкнуть тебя. Неужели ты не понимаешь? – Пенелопа решилась посмотреть ему в лицо. – Ты доверился мне и стал для меня уязвим – это было необходимо ради лечения. А я… воспользовалась, а ведь это совершенно неприемлемо…

На этот раз Габриэль рассмеялся – по-настоящему, искренне.

– Воспользовалась? Воспользовалась мной? Пен… – Он покачал головой, смотря на Пен так, словно та сошла с ума. – Эти минуты любви – лучшее, что произошло со мной за всю жизнь.

Ее сердце едва не остановилось, ибо к стыду прибавилось еще и чувство вины.

– Ты, может быть, и думаешь так сейчас, только вот я нарушила доверие между нами. А ведь это очень важно, необходимо для твоего выздоровления: метод лечения основан на доверии. – Словно камень лег ей на сердце, когда в голову пришла еще одна мысль. – Господи! – воскликнула она. – Я никогда себя не прощу, если из-за какой-то ошибки мы потеряем все, чего добились!

Габриэль обхватил ладонями ее лицо.

– Ш-ш-ш. То, что произошло между нами, – никакая не ошибка. Я знаю, что чувствую, и понимаю, чего хочу. И жалеть тут не о чем.

Пенелопа отрицательно помотала головой. Но он лишь одарил ее нежной улыбкой.

– Думаю, твои переживания были бы не безосновательны, окажись я незнакомцем. Но, Пен… – Габриэль нахмурился и скривил губы, словно не мог подобрать подходящих слов. – Как-то ты спросила меня, почему мне не составило труда танцевать с тобой на балу в честь вашей с Майклом свадьбы. – Он погладил пальцем ее щеку. – Неужели ты до сих пор не поняла? Причина тому – ты. Ты словно сковываешь тьму внутри меня, лишаешь ее воли. Каждый раз, когда меня охватывает беспокойство, ты находишь способ вернуть мне уверенность – добрым словом, тонким намеком. Одним своим присутствием ты останавливаешь кружение и какофонию танцевального зала. Ты стала моим талисманом задолго до того, как начала лечить меня, Пен. Ты всегда им была.

Пенелопа затаила дыхание, сердце сжалось в груди.

«Его талисман?»

– И то, что сейчас произошло между нами, только усиливает это чувство. Поэтому перестань смущаться – тому нет причины. Кроме того… – Его нежная улыбка внезапно превратилась в порочную, и Пен ощутила предательскую волну тепла внизу живота. – После твоих объятий мне кажется, что мне подвластен весь мир. Полагаю, тебе следует вновь поцеловать меня. Возможно, впоследствии я буду ассоциировать это чудесное чувство могущества с твоими губами, и… – Габриэль наклонил голову и запечатлел на ее губах легкий быстрый поцелуй, – …мне просто необходимо заполучить поцелуй, чтобы запомнить, каким сильным я нахожу себя сейчас. Это вылечит меня лучше, чем тысячи всевозможных бесед, и я осмелюсь заявить, что и тебе это нужно не меньше, чем мне.

И он вновь овладел ее губами – она позволила ему. Ведь, несмотря на свои переживания, сейчас Пенелопа ощущала себя живой. И сильной. В ее душе зародилась надежда – не только в отношении Габриэля, но и самой себя. И она не хотела, чтобы это чувство ушло.

Пенелопа прервала поцелуй, чтобы отстраниться. Наконец она приняла решение:

– Помоги мне снять корсет.

Секунду Габриэль колебался, будто не в силах поверить, что она вновь хочет ощутить его прикосновения, но вот его пальцы уже принялись вытаскивать шнурки из прорезей. Когда он закончил, Пенелопа повернулась к нему – медленно, позволяя ему осторожно стянуть с себя корсет. Когда она сняла сорочку, на ней остались лишь чулки и туфли.

Габриэль жадно созерцал ее, его взгляд словно обжигал ее тело. Пенелопа потянулась к нему, чтобы распустить галстук, который, на удивление, был еще завязан, хотя и криво. Брюки по-прежнему оказались на нем, лежали на сапогах, и Пен, заметив это, не смогла сдержать смех. Бромвич взглянул вниз и, поняв, над чем она смеется, улыбнулся – той своей улыбкой, которую обожала Пенелопа.

– Какая нелепая парочка, – сказал он. – Ты в своих чулках и подвязках, и я…

– А мне кажется, мы очень милая пара, – поддразнила его она, наслаждаясь теплом, горевшим в его глазах. – Но, думаю, нам все-таки стоит раздеться. Ты не согласен?

Пен наконец развязала галстук. Они быстро избавили друг друга от остатков облачения, прерывая это занятие поцелуями и ласками. Однако ни один из них не мог прогнать навязчивые неприятные вопросы: не совершила ли Пенелопа чудовищную ошибку, став любовницей Габриэля? Может, ей стоит оставить его в покое? Принесет ли это счастье обоим? – эти вопросы словно витали в воздухе между ними, и Пен ответа на них найти не могла.

Когда оба полностью обнажились, Пенелопа вновь поцеловала Габриэля. Боже, как приятно было прислоняться к его нагому телу! Он потрясающе сложен: подтянутый, немного волос на груди… От его прикосновений по ее коже бежали мурашки – не холодные, а теплые, сопровождаемые горячей волной удовольствия, захлестывающей все тело.

Габриэль позволил ей завладеть его губами однажды… дважды… и стал поглаживать ее спину, опуская руки вниз, к ягодицам. Очередной поцелуй Пенелопы он прервал и прильнул к ее шее, все крепче прижимая к себе ее тело.

– Подожди, Пен… – проговорил он, хотя говорить было поразительно трудно – он тяжело дышал, как и она. – Будь я проклят за то, что говорю такую глупость, но… – Габриэль отстранился, чтобы видеть ее лицо. Его тело дрожало от напряжения. – Ты уверена, что хочешь этого?

Этот, казалось бы, невинный вопрос мог быть о чем угодно: об их отношениях, об их будущем. Что бы ни имел в виду Габриэль, он переживал о чувствах Пенелопы, преобразивших его жизнь. Однако сейчас она была уверена лишь в одном: она хочет этого – то есть его – и хочет немедленно. А все остальное не имело значения. Пен обхватила ладонями лицо Габриэля, слегка поглаживая пальцами его скулы, и прошептала:

– Да.

И вновь накрыла его рот своим.

Этими словами она разбудила в нем ошеломляющий огонь желания, и у него исчезли все сомнения. Какая-то далекая частичка его все же беспокоилась, но и ее захватила головокружительная страсть. Ему надоели страхи и сомнения: Габриэль во что бы то ни стало решил быть с Пенелопой. И сейчас он отведет ее в постель.

Он опустил руку вниз и взял ее ладонь, увлекая Пен за собой в сторону кровати. Она покорно последовала за ним и села на край; он же прервал поцелуй. Габриэль встал рядом и, взявшись за колени, раздвинул ее ноги. Ее теплые нежные бедра обвили его тело, и тот короткий промежуток времени, пока они смотрели друг на друга, обоим казался вечностью. Она обняла его шею и начала поглаживать волосы; он же держал ее за талию, опуская руки все ниже. Ее нежные поцелуи возбуждали, и когда очередная волна вожделения захлестнула его, он испугался, что не удержится и возьмет ее прямо сейчас. Бромвич ускользнул от ее губ и прильнул к шее, языком ощущая ее быстрый пульс. Он чувствовал дрожь любовницы – такую же сильную, как и его. Габриэль понял, что должен дать выход этой неистовой страсти.

Милая, сладкая Пенелопа. Наконец-то она с ним, она – его. Он отклонился назад, чтобы лучше разглядеть ее, впечатать этот образ в свою память. Габриэль смотрел на ее груди, небольшие, но казавшиеся ему потрясающими. Он не сводил глаз с ее бледных розовых сосков, представляя, что на вкус они, должно быть, само совершенство. И он решил это выяснить.

Габриэль положил руку на ее грудь, наслаждаясь ее нежностью, и принялся целовать вторую. Он услышал стон удовольствия, когда его язык коснулся соска. Это было явным доказательством ее желания, и Габриэль ощутил, как в нем зарождается новое пламя страсти. Он понял, насколько чувствительна ее грудь, и стал ласкать ее более настойчиво. Пенелопа дрожала в его руках, жаждая большего. Но он продолжал дразнить ее, словно давая понять, что это только начало. Она также стала поглаживать его тело, начав с головы – чтобы сильнее прижать ее к своей груди. Потом руки опустились ниже, к его естеству, и он задрожал от удовольствия. Она продолжила гладить его, скользить по нему ладонями, и Габриэль отстранился, сделав шаг назад.