Читаем без скачивания Том 1. Дживс и Вустер - Пэлем Вудхауз

— Еще полсекунды, Дживс, — сказал я.

— Сэр?

— Забыл спросить. Штука в том, что среди приглашенных в «Бринкли» будет некая миссис Хомер Артроуз, жена американского толстосума, и ее сын Уилберт, известный более как Уилли, и это имя — Уилли Артроуз — вызывает какой-то смутный отклик в струнах. Оно почему-то ассоциируется у меня с нашими поездками в Нью-Йорк, но в какой связи — понятия не имею. А вам оно ни о чем не говорит?

— Говорит, сэр. Об этом джентльмене часто пишут бульварные нью-йоркские газеты, особенно в разделе, который ведет мистер Уолтер Уинчел. Обычно он проходит там под кличкой Бродвейский Уилли.

— Ну, разумеется. Да-да, припоминаю. Таких молодцов называют плейбоями.

— Совершенно верно, сэр. Он славится своими экстравагантными выходками.

— Ну вот, теперь окончательно вспомнил. Этот тип имеет обыкновение приносить в ночные клубы бомбы со зловонным газом, что, на мой взгляд, все равно что возить уголь в Ньюкасл, а когда получает деньги по чеку в банке, то сует кассиру под нос «кольт» со словами «Спокойно, это ограбление».

— И еще… Нет, сэр, сожалею… выскользнуло из памяти.

— Что выскользнуло?

— Так, незначительная подробность, сэр, касающаяся мистера Артроуза. Если вспомню, я вам сообщу, сэр.

— Да, пожалуйста. Хотелось бы иметь полную картину. Ах, черт!

— Сэр?

— Нет, ничего. Просто вдруг пришло в голову… Хорошо, Дживс, отчаливайте, не то на поезд опоздаете. Желаю вам крупных креветок, да побольше. Теперь я скажу вам, что именно мне пришло в голову. Я уже говорил, как мало меня вдохновляет перспектива проживания в одном доме с Бобби Уикем и Обри Апджоном, ведь никому неведомо, какие плоды принесет такое соседство. Когда же я представил, что в дополнение к этим двум обормотам, мне придется постоянно находиться бок о бок с нью-йоркским плейбоем, у которого явно не все дома, я стал думать, что этот визит не для хрупкого здоровья Бертрама, и почувствовал искушение послать телеграмму с извинениями и никуда не ехать.

Потом вспомнил кулинарные изыски Анатоля и вновь укрепился духом. Кто хоть раз их вкусил, не в состоянии добровольно лишить себя деликатесов этого волшебника. Какие бы душевные муки ни были уготованы мне в «Бринкли-Корте», пребывание там даст возможность насладиться паштетом из гусиных печенок, вымоченных в шампанском, и мечтой гурмана из цыплят «Маленький герцог». Но ловушки, но каверзы, которые ждут меня в вустерширской глухомани! Что греха таить, при мысли о них я почувствовал себя очень неуютно, и, когда я закуривал утреннюю сигарету, рука моя заметно дрожала.

В эту минуту сильнейшего нервного напряжения снова зазвонил телефон, и я подскочил на месте, словно услышал трубу архангела, сзывающего грешников на Страшный суд. Когда я снял трубку, меня трясло, как в лихорадке.

Голос на другом конце провода явно принадлежал какому-то дворецкому.

— Мистер Вустер?

— Он самый.

— Доброе утро, сэр. С вами желает поговорить ее светлость леди Уикем, сэр. Мистер Вустер у телефона, миледи.

И я услышал в трубке голос матери Бобби.

Должен вам заметить, что во время моей содержательной беседы с дворецким до моего слуха доносились звуки, похожие на отдаленные рыдания, эдакое музыкальное сопровождение. Теперь стало очевидно, что звуки эти исходят из гортани вдовы покойного сэра Катберта. Ей не сразу удалось подавить рыдания и заставить работать голосовые связки, и пока я ждал, я старался найти ответ на две мучившие меня загадки: первая — с какой стати эта дама вдруг решила мне позвонить, и вторая — уж если позвонила, то ведь не для того же, чтобы часами рыдать в трубку.

Меня особенно занимала загадка номер один, потому что после случая с грелкой наши отношения с родительницей Бобби оставались несколько натянутыми. Для меня, разумеется, не секрет, что в ее глазах я не намного лучше самых отпетых представителей преступного мира. Я это знаю со слов самой Бобби, которая весьма живо изобразила в лицах разговор обо мне между ее матушкой и сочувственно поддакивающими подругами, и, должен признаться, ее отношение меня не удивляет. Какой хозяйке, предоставляющей гостеприимство другу своей дочери, понравится, что юный гость шастает по всему дому в три часа утра, протыкает людям грелки и после этого спокойно исчезает, не потрудившись попрощаться. Да, я вполне понимаю ее чувства, и именно поэтому меня так удивило, что она вдруг пожелала со мной говорить. Зная ее аллергическую реакцию на Бертрама Вустера, я был уверен, что она скорее умрет, чем позвонит мне по телефону.

Однако вот позвонила.

— Мистер Вустер?

— Доброе утро, леди Уикем.

— Вы меня слушаете?

Я заверил ее, что слушаю, и она опять взяла тайм-аут, чтобы порыдать. Потом она заговорила гортанным, осипшим голосом, словно исполнительница цыганских романсов, у которой в горле застряла рыбья кость.

— Так это правда?

— Простите?

.— О Боже, Боже, Боже мой!

— Я не совсем понимаю…

— Сегодня… в утренней «Таймс»…

Я очень быстро соображаю, а потому догадался, что в номере «Таймс», опубликованном сегодня утром, по-видимому, напечатано нечто, по какой-то причине огорчившее ее, однако почему она выбрала именно меня, чтобы излить свое горе, оставалось для меня тайной за семью печатями. Я решил провести необходимые изыскания в надежде подобрать ключ к этой тайне, но в дополнение к рыданиям, она вдруг захохотала, как гиена, и я своим чутким ухом уловил, что у нее началась истерика. Я не успел и рта раскрыть, как услышал глухой звук, дающий основание предположить, что где-то на землю упало некое твердое тело, и когда разговор возобновился, оказалось, что в игру снова вступил дворецкий — видимо, в качестве дублера своей хозяйки.

— Мистер Вустер?

— Да, слушаю.

— С огорчением должен сообщить вам, что ее светлость упала в обморок.

— А-а, то-то я слышал, что-то грохнулось.

— Это была ее светлость, сэр. Большое спасибо, сэр. До свидания.

Он повесил трубку и вернулся к своим служебным обязанностям, в числе которых наверняка значились и такие, как необходимость расшнуровать даме корсет и поднести к носу жженые перья, а мне, лишившемуся информации с места боевых действий, не оставалось ничего иного, как размышлять над создавшимся положением.

Я решил, что разумнее всего найти номер «Таймс» и посмотреть, что он может нам предложить в плане разъяснения. Я не часто заглядываю в эту газету и за завтраком предпочитаю читать «Миррор» или «Мейл», но Дживс ее регулярно покупает, и я иногда ее у него беру, чтобы порешать кроссворд. Возможно, он оставил сегодняшний номер на кухне, и так оно и оказалось. Я принес газету в комнату, поудобнее устроился в кресле, закурил еще одну сигарету и принялся изучать содержание номера.

При беглом просмотре мне не удалось обнаружить там ничего «обморочного». Герцогиня такая-то присутствовала на открытии благотворительного базара в Уимблдоне, была статья, посвященная ловле лосося на Аляске, член кабинета министров произнес речь об условиях труда в хлопчатобумажной промышленности, но я не обнаружил в этих заметках ничего такого, что могло бы привести к потере сознания. В равной мере мне представлялось маловероятным, чтобы леди Уикем могла грохнуться на пол, прочитав, что Герберт Робинсон (26 лет) из Гров-Роуд, Пондерс-Энд, угодил за решетку за кражу пары зеленых брюк в желтую клеточку. Я перешел к новостям крикета. Возможно, кто-то из ее друзей упустил вчера шанс победить в матче на первенство графства из-за ошибки судьи на линии?

Лишь дойдя до последней страницы, где помещен раздел «Рождения и браки», я удосужился взглянуть в колонку «Помолвки» и тут же вылетел из кресла с такой стремительностью, как будто пружина проткнула обивку сиденья и впилась мне в мягкие ткани.

— Дживс, — завопил я, и тотчас вспомнил, что его уже унес прочь ветер странствий. Мне стало ужасно горько на душе, ибо бывают минуты, когда мне жизненно необходимы его совет и помощь, и сейчас настала та самая минута. Все, что я смог сделать, выступая solo, это издать замогильный стон и закрыть лицо руками. И хотя в ушах моих уже звучит неодобрительное шиканье публики при виде такого постыдного малодушия, то, что я там прочел, его оправдывает.

А написано там было вот что:

ПРЕДСТОЯЩИЕ БРАКОСОЧЕТАНИЯ

Объявлено о помолвке Бертрама Уилберфорса Вустера из Беркли Мэншнс и Роберты, дочери покойного сэра Катберта Уикема и леди Уикем из Скелдинг-Холла, графство Хартфоршир.

Глава III

Я уже упоминал, что, поддавшись шарму Роберты Уикем, я несколько раз подкатывался к ней с предложениями о брачном союзе, но, клянусь, она всякий раз эти предложения отвергала, причем в форме — я хочу подчеркнуть это особо, — исключающей малейшие сомнения в искренности ее отказа. По-моему, если порядочный человек предлагает девушке руку и сердце, а та в ответ лишь хохочет, как сумасшедшая, и советует ему не быть ослом, то человек этот имеет все основания полагать, что его предложение отклонено. Поэтому, когда я прочитал объявление в «Таймс», мне лишь оставалось предположить, что во время одной из таких попыток она, потупив глазки, пролепетала «да», а я почему-то отвлекся и пропустил ее слова мимо ушей. Но, хоть убей — не помню, когда такое случилось.