Читаем без скачивания Желтый дом. Том 1 - Александр Зиновьев

Случайный собутыльник

Я люблю случайных собутыльников. Хотя они много врут и куражатся, но иногда бывают искренни и рассказывают кое-что интересное. На сей раз я сижу с довольно благообразным пожилым человеком. Я пострадал, говорит он, не из-за людей, а из-за волков. Зимой сорок первого — сорок второго года их развелось ужасающее количество. И обнаглели они безмерно. Они запросто приходили к нам на территорию части и заглядывали в окна. Часовые, конечно, прятались. Стрелять из винтовки в них было невозможно — смазка застывала. Да и много ли убьешь? Одного-двух шлепнешь, а остальные тебя вместе со штыком сожрут. Представьте себе сценку. Ночь. В окнах торчат морды зверей. На втором этаже в красном уголке от страха трясется политрук и орет в форточку на весь гарнизон, почему часовой допустил на территорию части посторонних. Жуть! А в караул нас гоняли в такие места, где и спрятаться-то негде. Попал и я однажды на такой пост. Струхнул, конечно, и сбежал в ближайшую деревушку. А часового на соседнем посту волки сожрали. Меня, конечно, Особый Отдел начал трепать: почему его волки съели, а меня нет?! Ничего себе вопросик! А если бы меня съели, а его — нет, тогда его спросили бы, почему меня сожрали, а его нет?! Но в трибунале меня обвинили в схоластике. Представляете?! В схоластике! Оказывается, председатель трибунала был доктор философских наук. Где, мол, была твоя товарищеская солидарность?! По-вашему, сказал я им на это, мне надо было быть из солидарности тоже съеденным волками? Так мне за это накинули еще пять лет. Но самое любопытное в этой истории — часовой, когда его ели волки, вопил «За Родину! За Сталина!». Мы его вопли слышали из деревни, но не придали им значения, так как думали, что часовой просто делает по-большому.

Предупреждение учителя

Учитель высказал опасение по тому поводу, что Добронравов стал проявлять ко мне повышенный интерес. Будь с ним осторожнее, сказал Учитель. Человек он скользкий. О нем всякое говорят. Обо всех говорят, сказал я. Одинокий человек ищет близкого по духу собеседника. Что он ищет, неизвестно, сказал Учитель. Но береженого Бог бережет. А что он может от меня иметь? — сказал я. Кто знает, сказал Учитель, какую роль Они нам предназначают в своих спектаклях.

Анализ Железного Феликса

В институте странные люди стали появляться, говорит Железный Феликс. Тобой интересуются. Ну и что, говорю я. Смотрели, какие книжечки ты читал, говорит Железный Феликс. Пускай, говорю я. Это мог Барабанов или Смирнящев нашептать Петину, и он дал указание... Что-то не похоже, говорит Железный Феликс. И в поликлинике твою медицинскую карточку изучали. Ерунда, говорю я, у меня все в порядке. У тебя-то в порядке, говорит Железный Феликс, а вот все ли в порядке у Них? А что Им нужно от меня? — говорю я. Может быть, ты Им подходишь по каким-то параметрам, говорит Железный Феликс. А вообще, тут три возможности. Есть смысл обдумать. Первая — профилактика. Просто из кабинета настучали, и Они на всякий случай решили проверить и принять меры. Вторая — провокация. Зачем? Набить цену Генсеку, иметь хороший повод добить диссидентов. Третья — сделать дельце чужими руками, убрать осточертевшего всем «гения». Сомневаюсь, говорю я. Вряд ли Они способны играть в такие опасные игры. Они и не на такое способны, говорит Железный Феликс. Была же попытка. Была, говорю я, но Они испугались своей затеи. Не обязательно испугались, говорит Железный Феликс. Могло произойти что-нибудь непредвиденное. И, испугавшись один раз, Они могут осмелиться на второй. Так что я бы на твоем месте... Я бы попробовал перехитрить Их.

Достижения науки - в производство

На Театральной площади я заинтересовался суматохой в Районе памятника Марксу. Я даже вернулся назад и по подземному переходу перебежал на ту сторону. Около памятника толпилось десятка два важных (судя по мордам и по одежде) персон. Они махали руками и давали указания, а два бухих мужичка в жуткого вида комбинезонах поливали Маркса какой-то вонючей жидкостью. Я подумал, что в институт мне не к спеху, и решил подождать конца этого увлекательного мероприятия. Таких зевак, как я, скоро набралось огромное количество. Приехали милицейские машины и машины с солдатами. Замелькали переодетые агенты. Все равно не поможет, сказал пожилой мужчина рядом со мной. Это все либеральные полумеры. При Сталине такого безобразия не было. Голубятников сажали. И правильно делали, я считаю. Безобразие какое развели! От этих тварей прохода нет. Недавно мне костюм испортили. Обнаглели, скоты! Надо организованно, сказал другой мужчина, в масштабах всего города. Кампанию надо провести. Субботник или воскресник. С лозунгом: все на борьбу с голубями! Вон китайцы! Они в два счета всех воробьев истребили. Они не такие уж дураки. Нет, не скажите! Мы их недооцениваем. А чем это они его поливают, спросила молодая женщина в джинсах у своего спутника тоже в джинсах. Тринитрохлорвенилкарбонбутанкселофенолом, сказал спутник. Изобрели недавно в Химико-Психологическом Институте. Действует на психику птиц так, что они в панике улетают подальше от опрысканного объекта. Но вот операция полива Маркса новым химико-психологическим препаратом закончилась. Начальники стали ждать эффекта. Толпа зевак замерла. Солдаты взялись за руки, сдерживая напор толпы. Милиционеры передвинули радиопередатчики к подбородкам, а пистолеты — на животы. Появилась стайка голубей, сделала круг над собравшимися и взмыла обратно в небо. Вздох облегчения и удовлетворения пронесся над площадью. Начальники, милиционеры и солдаты разъехались. Толпа разошлась. Осталось несколько человек, самых упорных. Ты думаешь, они этой вонючей дряни испугались, сказал, обращаясь ко мне, въедливый старикан. Я эту птицу знаю! Ее ничем не возьмешь. Они толпы испугались. Вон, смотри!! И действительно, из-за гостиницы «Москва» появилась большая стая голубей. Сделав вираж над нами, она спокойно расселась по привычным местам. Что я говорил, сказал старик торжествующе. У них от этой химии только понос будет. А если у них понос, они такое вытворять начинают, что никакая химчистка не возьмет. Я эту птицу знаю! Ее ничем не возьмешь. Разве что ультразвуком. А лучше — лазерами. Лазеры — очень перспективное дело. Читал в последнем номере «Науки и жизни»...

Мысли Глупца

Допустим, что построен «настоящий» социализм, в котором реализован принцип «от каждого — по способностям, каждому — по труду». Более того, допустим, что построен «настоящий» коммунизм (высшая стадия), в котором реализован принцип «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям». Но поставим такие простые вопросы. Как установить, что данный индивид имеет такие-то способности и трудится в соответствии с ними? Где гарантии, что данному индивиду дадут проявить его способности? Где критерии распределения по труду и гарантии, что данный индивид имеет по его труду? Кто устанавливает, какие у данного индивида потребности? Кто и как решает, что потребности данного индивида удовлетворены? Говорят, что общество будет решать и регулировать. Но как?! Для этого же нужна устойчивая система регулирования. А это — определенный социальный аппарат, люди. Говорят, что сознание людей поднимется на высочайший уровень. Но ведь это не одноактная операция. Подняв уровень сознания для данной массы людей, его надо постоянно поддерживать. Надо учитывать меняющиеся условия, смену поколений. А это опять-таки определенная система воспитания людей и обработки сознания, то есть социальный аппарат. И немалый. А что все это будет означать на деле? А то, что у нас уже давно существует. Наша система давно на практике реализует упомянутые принципы коммунизма, которые кажутся прекрасными лишь в абстракции. На деле же чем полнее коммунизм, тем свирепее система организации общества. При Сталине мы были гораздо ближе к полному коммунизму, чем сейчас. Сейчас мы немного отступили. Но отступление это временное, как и все прочее.

Опять в творческом поиске

— На Западе, — говорит Сталин, — перевели книжку Пекина «Как читать «Материализм и эмпириокритицизм» Ленина». Что за идиоты! Ну, мы тут идиоты, нам это положено, судьба историческая такая. Традиции. А они-то?! Двойные идиоты! Мне и то было ясно, что эта книжка Ленина — бред сивой кобылы. А они!!! Вот тебе примерчик с самого начала. Ленин накидывается на какого-то западного Философа за то, что тот определяет материю как нечто противостоящее «я». А что делает сам? Читай: «Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них». Здесь что ни слово, то двусмысленность, путаница, чушь. Материя есть философская категория. Но категория есть слово, в лучшем случае — понятие. Значит, материя есть слово или понятие? Ладно, не будем придираться к словам (хотя придираться тут надо, ибо речь идет об определении слов!). Пусть будет так: словом «материя» обозначается и т. д. А дальше что идет? Объективная реальность (можно подумать, что эти слова понятнее слова «материя»!), которая дана человеку (то есть «я») в его ощущениях. Вдумайся: тут предполагается данным и исходным человек с его ощущениями, то есть то самое «я», которое этот болван поносил, а материя определяется как нечто противостоящее этому «я», как то, что производит эти ощущения. Это его обычный метод: украсть у оппонента мысль, оболгать и оклеветать оппонента, превратить его в дурака, затем вьщать чужую мысль за свою, превратив ее I бессмыслицу. Не спорю, я тоже так поступал. Но у меня были на то веские причины. Пойдем дальше, возьмем конец фразы («определения») о том, что материя эта копируется, фотографируется и т.п. Тут вопиющая логическая безграмотность: смешивает в одном предложении определение значения слова «материя» и утверждение об отношении материи и ощущений, которое уже предполагает данным значение входящих в него слов. И наши философы-кретины выдают это за вершину в определении материи. Посмотри, например, «Философскую энциклопедию». Там прямо так и написано: определение материи прямо (?) связано с решением основногс вопроса философии и поэтому всегда имеет полемическое партийное острие. Каково открытие? А? Новая форма определения понятий — с полемическим партийным острием!