Читаем без скачивания Охота на колдунов - Виталий Крыръ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во время штурма большинство северян и так уже успело проявить себя в ожесточенных схватках лицом к лицу на стенах. Они многих переправили за грань в тот день, но и сами не оказались, естественно, бессмертны. Среди прочих Глазку проткнули копьем живот, а затем добили булавой. Но он, собственно, умер правильно да и не собирался жить в этом мире вечно.
Таптуну же рассекли щеку стрелой, поранили предплечье и сломали пару ребер (от большего урона спасли кольчуга да кожаный поддоспешник). Жеб лишился своей знаменитой бородавки, отсеченной вместе с кончиком носа, а также охромел.
Теперь, вместе с Холминым, последняя еще не успевшая понести потерь группа северян вступала в дело. Они ориентировались на спущенные флаги у рэл'а Юрия. А тот спустил их не просто так - иное было бы уроном для его дворянской чести.
У Нижнегорского только что с превеликими потерями очистили от врагов верхушку одной осадной башни и подожгли, отступив только тогда, когда пламя стало невозможно затушить. Однако тут к каменному парапету, проступившему меж обломков еще недавно укрывавшей защитников хорды, подтянули еще одну башню на колесах и перебросили мостки. Но если бы только деревянные башни... А ведь всё новые лестницы приставлялись к стенам. Снизу летели стрелы, то и дело вырывая кого-нибудь из рядов защитников. Потому, когда с ханской стороны мостков перебежать на стену изготовилась новая ватага мечников, от гарнизона Юрий Нижнегорский встретил их было в одиночестве.
В другое время южанин бы, возможно, испугался, забегал взглядом в поисках помощи или пути для отхода - ничего зазорного в отступлении от уже сейчас вдесятеро превосходящего противника. А ведь следом лезут еще. Но в тот светлый снежный день, когда Юрий, махая мечом, взмок, несмотря на холод и не по погоде тонкую поддеву под металлом, в голове было пусто. Ни страха, ни опасений, ни других отвлеченных мыслей, лишь наполовину осознаваемые прикидки, куда направить свой меч (и, ведомое лезвием, тело), как только враги рванут вперед. Рэл' настолько отрешился от всего выходящего за рамки двух-трех ближайших движений меча, что его готовности сражаться в любых условиях не постыдился бы и сам Рааж Холмин, нынешний владетель Холма.
Однако Вышний по всей видимости распорядился отложить героическую смерть южанина в силу какого-то особенного замысла. И со стороны города вовремя появились новые действующие лица.
- Разойдись! - гаркнул Дан, вскакивая на мостки и замахиваясь огромной вязовой палицей с железным навершием. Юрий неожиданно для себя оказался в тылу. А знахарь недаром требовал высвободить место - в сутолоке размашистые, страшные удары, наносимые всего лишь одной рукой не разбирали бы своих и чужих.
А вот кочевники не отступили и поплатились за это. Дан, естественно, не протыкал, не разрубал, но раздроблял, сбивал, сталкивал с мостков вниз. Иногда по двое-трое: один налетал на другого, второй цеплялся за третьего, стараясь удержать равновесие, и все вместе падали с высоты. Если и не убивались, то надолго выходили из строя.
Знахарь, двигающийся споро, будто горностай, бросающийся из стороны в сторону и избегающий либо встречающий удары противников маленьким кулачным щитом, разметал нападающих. Но с верхнего, последнего, возвышавшегося над мостками этажа осадной башни ударило несколько стрел. Одна попала в шлем, но соскользнула, оставив царапину на металле. Другая вонзилась в бедро. Третья пробила кольчугу на плече. Тем временем коневоды поднимались на башню нескончаемым потоком и не замедлили атаковать. Дан сбил с ног еще пару противников, но затем не сумел как следует уклониться и получил по голове мечом. Шлем треснул, но не развалился, а подраненый знахарь упал на доски.
Клевоц, Зырь и Вызим разом бросились на помощь. С ближней городской башни как раз удачно проредили ханских лучников, попавших ранее в Дана. Зырь и Вызим пошли с флангов, сноровисто расчищая путь топорами. Вызим и задержался было с очередным противником, последовал обмен ударами, никто не уступал, не подставлялся, но и не мог достать другого. Но Вызим бросился вперед, тараня щитом, и сбил-таки врага вниз, чудом умудрившись не последовать за ним.
В центре рубился Клевоц в усвоенной еще в детские годы сдержанной отцовской манере. Сколько синяков оставят палки в тесном игровом строю зачастую решает уклонение или подшаг на пядь-две, больше резко двигаться не всегда есть возможность. Вот так Клевоц и дрался сегодня, опасаясь неловким движением на шатких мостках толкнуть своих же. И у него получалось - раз за разом коневоды валились под ноги. По мнению покойного отца, тот, кто умеет драться в строю, не сплохует и в рассыпном, и даже в парном поединке, а вот наоборот - не всегда.
Сегодня северяне сполна показали, почему их боятся на юге.
Новые холминцы и фойерфлахцы подоспели на помощь. А Вызим утащил знахаря на стену. Там, отвернув броню, убедился, что жить будет, и перепоручил Изабелле перевязывать. Вызим совсем уж было вознамерился возвернуться в бой, но тут ему на глаза попался камешек, выкатившийся из надорванного кошеля Дана и чуть не затерявшийся под ногами в грязном истоптанном снегу. Вызим присмотрелся: черный шероховатый округлый камень натолкнул на верную мысль, прикосновение - и будто мурашки бегут по коже.
- Знамение! Оберег восстановился сам!
У пожилого сотника, всегда требовавшего от других точного следования укладу, у самого на каждой руке красовалось по искупительному клейму. И далеко не каждый северянин принимал наличие на собственном теле клейм так близко к сердцу, как Вызим. Он всё искал знака от Вышнего, что действительно прощен, что за гранью будет принят благосклонно. И вот искомое случилось.
Внешне, в лице сотник не изменился, но на самом деле радость охватила его душу, он мог больше не изощряться в том, как послужить Северу лучше, чем другие, он мог просто жить. Вызим бросился назад, к кочевникам, и, пожалуй, наиболее точно подходят к его дальнейшим действиям на стене слова 'убивал весело'.
Дан между тем начал приходить в себя. Изабелла в недоумении смотрела на этого человека, грозное оружие Севера, которое следует беречь как зеницу ока, использовать только по назначению, а не позволять рисковать жизнью там, где достаточно обычного воина. Почему Клевоц полез в самую сечу, она еще могла понять - варвары не подчиняются вождю, забывающему предоставлять доказательства собственной храбрости. Но знахарь...
Дан едва открыл глаза, а уже понял невысказанный вопрос Изабеллы и через силу ответил:
- Если я не буду рисковать собой наравне с остальными, то и способность превозмогать высшее колдовство исчезнет.
Коневодов тем временем сумели выбить с двух верхних этажей башни, а затем подожгли сооружение. Буквально из пламени выпрыгивали люди Холмина обратно на стену - задержались, ждали, пока огонь как следует разгорится.
А бой продолжался. Осадные башни отвлекли на себя большую часть защитников стен, позволив карабкающимся по лестницам преуспеть чуть более, чем обычно. На стене, посреди обломков, остатков деревянных галерей Клевоц вновь сцепился с коневодами. Союзные и вражеские удары сыпались со всех сторон, не понятно было, где свои, где чужие, кто прикрывает спину. Он боялся (да и времени не было) думать о том, что такое может происходить по всему периметру и город вот-вот падет. Несколько достигших головы, но не разрубивших шлем ударов не так ошеломили, как пробудили в северянине бешенство. Время продуманных движений, экономии сил кончилось - он лупил наотмашь, как перед этим Дан, бил, зачастую не глядя, и, как это ни странно, попадал. Подставлялся под удары, дабы и самому попасть - пластинчатые доспехи Холмина покрылись вмятинами и трещинами, северянину отрубили мизинец левой руки, в которой он держал клевец, заменивший разбитый вдребезги щит: потерял палец в результате чьего-то выпада, не достигшего в общем-то изначальной цели. Лишения куска плоти в пылу схватки даже не заметил.
Изабель, несколько притерпевшаяся к ужасам резни еще во время первого штурма, притаилась, скрючившись возле самого спуска в город. Раненого Дана уже переправили в госпиталь, а вот для нее дело складывалось плохо: с одной стороны, не решалась без разрешения бежать вниз, а с другой - первый же кочевник, который обратит внимание, может запросто убить. Утерянный кем-то небольшой нож, который подобрала и спрятала в рукав получасом ранее, здесь спасти не мог.
Однако, спасать пришлось не ее, а Клевоца. Замахнувшегося на него с тыла кочевника она остановила буквально в последнее мгновение, неожиданно даже для самой себя, бездумно - сознание оказалось совершенно пустым, лишь что-то будто толкнуло вперед - рванувшись и вонзив нож в тонкую полоску неприкрытой шеи, показавшуюся между кожаным доспехом и шлемом. Изабелла выдернула нож, и человек осел вниз безвольным мешком. Девушка ужаснулась собственной храбрости: она убила, находясь едва ли не в центре вихря из сражающихся воинов, переправила за грань не волшбой, а собственными руками, почти прикоснувшись к намного более опасному (из-за отсутствия у нее Силы) врагу. А Клевоц заметил угрозу поздно, если бы не Изабелла. Но теперь северянин развернулся к ней.