Читаем без скачивания Учебка. Армейский роман. - Андрей Геращенко

К Гришневичу, сидевшему рядом со взводом, подошёл Щарапа:

— Что, Валера, уже играют?

Гришневич кивнул:

— И какой счёт?

— Один-ноль в пользу бригады. Только что нам забили.

— Кого играть поставили?! Только учебку опозорят! Надо будет сказать тем, кто из нашей роты, что если выиграют — после присяги в увольнение пойдут, а если проиграют — в наряд по столовой! Тогда, я думаю, получше заиграют, — засмеялся Щарапа.

— Конечно, заиграют, — весело поддержал его Гришневич.

Тем временем ситуация на поле начала понемногу меняться. Учебка оправилась от первоначальной растерянности и почти выровняла игру. Во время одной из атак бригады к воротам вырвался её капитан и уже занёс, было, ногу для удара, но тут же был сбит подоспевшим Ломцевым. Потерпевший тут же вскочил на ноги и дёрнул Ломцева за майку. Майка не выдержала и затрещала. Ломцев сжал кулаки и двинулся на обидчика. Тот вначале опешил и отступил, но потом, вспомнив разницу в сроке службы, рванул майку Ломцева так, что она разорвалась почти до пояса, и громко завопил:

— Слушай, ты, урод вшивый! Я сейчас тебя удавлю, гадёныш! Ещё раз повториться — морду набью! Понял?

Ломцев не ответил.

— Я спрашиваю — понял?

Тут подошёл старший лейтенант и развёл спорщиков в стороны. Ломцев спокойно отошёл, а его противник остался на месте, бубня себе под нос какие-то ругательства.

Бригада забила ещё один гол, и первый тайм закончился.

В перерыве команда учебки услышала массу советов и предложений. Но все советующие забывали об одной очень простой истине — в любом случае на поле вышли те, кто играл лучше остальных.

Второй тайм начался непрерывными атаками учебки и, в конце концов, Абилов и Брегвадзе сравняли счёт. После второго гола в свои ворота бригада стала играть откровенно грубо, и курсанты получили огромное количество толчков и ударов по ногам. Тем не менее, игра так и завершилась вничью. Усталые, но довольные курсанты попадали на краю поля прямо на траву и блаженно лежали на прохладной земле. Пришёл Черногуров и собрал кеды.

После футбола предстояло ещё перетягивание каната. Бригада выставила неплохую команду крепких парней, но когда вышла команда учебки, стало ясно, что она, скорее всего и выиграет. Команда и в самом деле была внушительная. Из второй роты в неё попали двухметровые гиганты третьего взвода Ненчик и Рысько, а также атлетически сложенный Юдов, бывший гораздо пониже, но зато похожий на огромную гору мяса. Из второго взвода взяли Стопова и Вурлако. Ещё один крепкий парень был из третьей роты. Обе команды взялись за канат и на счёт «три» «черпаки» и «деды» дружно грохнулись на землю и даже пропахали её животами под дружный хохот своих же сослуживцев:

— Эй, Белый, тебя «духи» одним пальцем перетянули.

— Косой, надо было яйца вместо якоря в землю засунуть… Может, тогда и выиграли бы у учебки!

Посрамлённый соперник, сочно ругая всё, что попадалось на глаза, побрёл прочь, а команда учебки принимала поздравления.

— Молодцы, Стопов и Вурлако! После присяги в увольнение пойдёте — я вас первыми кандидатами запишу, — одобрительно сообщил Гришневич.

— Их в увольнение? Да это мои Юдов, Рысько и Ненчик выиграли! — шутливо заметил Щарапа.

После каната проводились соревнования по подтягиванию внутри учебки, внимание сержантов ослабело, и многие курсанты разбрелись по территории, стараясь не попадаться на глаза своим командирам. Ушли и Тищенко с Лупьяненко. В дальнем углу стадиона они встретили Сашина и Туя и вчетвером решили сходить в чайную. Но на полпути туда они неожиданно нос к носу столкнулись с Шорохом. Шорох смотрел себе под ноги и, наверное, прошёл бы мимо, если бы Туй, а за ним и все остальные, не отдали честь. Увидев своих курсантов, Шорох остановился и спросил:

— Чаго вы тут, а не на перэтягивании каната?

— А перетягивание уже кончилось — наши выиграли, — ответил Лупьяненко.

— Это харашо, што нашы выграли. А куда это вы сабрались?

— Мы думали, что можно в кафе сходить, — пояснил Туй.

— А вы у сержанта Грышневича разрэшэния спрашывали?

Курсанты промолчали.

— Што малчыте? Спрашывали?

— Никак нет, товарищ младший сержант, — не выдержал Сашин.

— А вас што, не учыли, што нада пры атлучке спрашывать разрэшэние? А, Сашын?

— Учили, — едва слышно промямлил Сашин и опустил голову.

— Так в чом дело?

— Виноваты, товарищ младший сержант, поспешно пробормотал Сашин.

— Счас идите к сержанту Грышневичу и далажыте, што я абъявив вам замечание. И скажыте, за што. Панятна?

— Так точно, — ответил за всех Тищенко.

— Кру-гом! Шагом марш! Выпалняйте.

Курсанты хмуро побрели назад к Гришневичу.

Сержант разговаривал с Яровым и на подошедших курсантов не обращал никакого внимания. Наконец, закончив разговор, Гришневич посмотрел в их сторону. Лупьяненко вышел вперёд и доложил:

— Товарищ сержант, младший сержант Шорох сделал нам замечание и приказал вам об этом доложить.

— За что же, Лупьяненко, он вам сделал замечание?

— За то, что мы хотели пойти в чайную без разрешения.

— А почему вы у меня не спросили?

— Виноват, товарищ сержант. В чайную многие из других взводов пошли. Вы разговаривали с сержантом Яровым, и мы не захотели вам мешать — думали, что и так можно сходить.

— Можно с дуру член сломать, Лупьяненко, а во всех остальных случаях нужно разрешение у сержанта спрашивать, — Гришневич пребывал в хорошем настроении, к тому же среди провинившихся был Сашин и сержант решил пока всех отпустить: — Идите. Можете и в чайную сходить, но только быстро. А за попытку самовольного посещения нужно, конечно, наказывать. Я учту ваше поведение, когда буду расписывать наряд.

Курсанты собрались, было, уходить, но тут начали подтягиваться представители взвода, и они решили остаться посмотреть. Байраков подтянулся четырнадцать раз, Гутиковский девять, Доброхотов восемь, а Резняк одиннадцать. Больше всех подтянулся Ломцев — целых двадцать раз. Тищенко тоже неплохо подтягивался на гражданке — раз пятнадцать-шестнадцать, но записаться не рискнул — ещё неизвестно, насколько тяжелее было подтягиваться в сапогах.

— Молодец, Ломцев! — похвалил Гришневич.

В чайной было столько народа, что не было ни малейшей надежды пробраться к прилавку. Тем более что вперёд постоянно лезли «деды» и «черпаки» из бригады. Немного покрутившись у чайной, курсанты пошли назад. У столовой их окликнул какой-то «дед»- узбек из бригады:

— Э-ей, стойте.

Курсанты остановились. Узбек смерил всех по очереди взглядом и подошёл к Тищенко:

— Зома, дай двадцат копеек. Курит хочу, а на сигарета дэнег нэт, кончылся.

Игорь нерешительно переглянулся со своими спутниками. Те растерянно молчали. Немного помедлив, Игорь достал из кармана две монетки достоинством в десять и пять копеек:

— На, возьми. Больше нет.

— Э-е, п…дышь! дай ещё, нэ жмис!

Игорь достал ещё один гривенник и отдал его узбеку.

Когда узбек отошёл, Лупьяненко насмешливо сказал Игорю:

— Ты, Тищенко, так перепугался, что я подумал, что пройдёт ещё пять минут, и ты этому чурбану все деньги отдашь.

— А ты бы заступился. Чего в стороне стоял? — огрызнулся Игорь.

— Я думал, что это твой друг, — невозмутимо парировал Лупьяненко.

— А если бы он у тебя попросил, ты разве не дал бы? — разозлился Игорь.

— Конечно, не дал бы. Если каждому давать, то денег не останется, — убеждённо ответил Антон.

— Это ты сейчас такой смелый. Посмотрю я на тебя, когда к тебе подойдут, — пробурчал Тищенко.

— Этого ты не увидишь.

— Почему?

— Потому, что всегда к тебе будут подходить.

— Почему это? — не на шутку рассвирепел Игорь.

— А потому, что рожа у тебя простая, как три копейки, — с улыбкой сказал Лупьяненко.

— Вовсе не потому.

— А почему же?

— Просто я самый маленький, вот он ко мне и подошёл, — обиделся Игорь.

— Ладно, не обижайся — я ведь шучу, — успокоил его Антон.

Тем не менее, Тищенко ещё долго дулся и разговаривал только с Туем или Сашиным, а с Лупьяненко помирился лишь на спортгородке.

После обеда роте приказали готовиться к просмотру кинофильма. В шестнадцать тридцать все пять взводов в полном составе (за исключением дневальных) построились перед казармой в колонну по четыре повзводно. Точно также рядом строилась первая рота, а третья уже ушла в клуб. В клуб шли не так, как было ближе, а в обход — чтобы лишний раз потренировать курсантов отработкой строевого шага. Двинулась уже и первая рота, а вторая всё ещё стояла на месте.

Почти все офицеры после окончания спортивного праздника разошлись по домам. Остались только капитан Николаев и старший прапорщик Фёдоров, но они уже давно сидели в клубе. Впрочем, они тоже с удовольствием пошли бы домой, но кто-то должен был следить за порядком. Но Николаев и Фёдоров не очень-то расстраивались — квартиры рядом с частью, а уйти можно сразу после начала фильма. Затратят сегодня на какой-нибудь час больше, зато в следующий раз останутся другие.