Читаем без скачивания Последний Храм - Павел Буркин

Только теперь Альваро узнал, что они снимают все-таки не одну комнатку. Из столовой, она же кухня и гостиная, неприметная дверь вела в совсем уж маленькую клетушку, где стояли два топчана для хозяев. Остальные члены семьи спали на полу. Однако Меллас оказался радушным хозяином: они с женой уступили гостям топчаны, а сами вместе с Неифилой устроились на полу. Укладывать дочь рядом с женихом, но все еще не мужем, каковым представился Альваро, Меллас категорически отказался.

Летним вечером в комнатке было невероятно душно и пыльно. Окон не было, а стены за день нешуточно накалились. Моррест сразу же покрылся липкой испариной, но выбирать не приходилось: бездомные бродяги, ночующие под открытым небом, наверняка попадались на глаза ночным патрулям, следившим, чтобы под покровом темноты не было блуда и воровства. Попасться из-за глупого подозрения в лапы церковников Альваро не хотел.

Заснуть удалось не сразу, вдобавок простыни не блистали чистотой. «Еще блох тут подцеплю» — загрустил он. После особняка Морозини и даже просто обставленной, но чистой каюты медарское жилье Неифилы вызывало тоску. А когда он, наконец, задремал, в комнатку вломились стражники в серых плащах солдат Церкви с заряженными пистолями и алебардами. За их спинами с факелами в руках стояли Меллас и Неифила.

— Вы арестованы по обвинению в отпадении от Веры, бегстве от церковного суда, убийстве духовных лиц, а также и уголовных преступлениях. Ваше оружие, господин Морозини.

Из-за спин стражников показалась Неифила. На ее лице не было ни страха, обычного при появлении стражников ночью, ни любви, ни даже сочувствия. Только алчно блестели глаза да рука, прижавшая к груди увесистый звякающий мешочек.

— Альваро, нам и не нужна ваша верфь, мы на вас больше заработаем, — с холодной усмешкой произнесла она. — Хорошо бы еще Лендгрейв никуда не делся…

— Ты хуже, чем проститутка, — не удержался Альваро.

Жестокий удар в лицо кулака Мелласа опрокинул его на пол. Огнем полыхнула боль в боку, куда начальник церковников несколько раз вбил носок сапога. Потом ему заломили за спину руки и, сопровождая пинками и тычками древками алебард, повели вниз. Теперь Альваро знал: из-за одной дряни погибло сразу все. А его ждет долгая и жуткая агония в пыточном застенке…

Гердис проводила проводила наряд церковников долгим, ненавидящим взглядом. Все оказалось гораздо хуже, чем она опасалась: Неифила не просто проболталась по дури, а сознательно предала, и теперь наверняка радуется полученному золоту. А над Лендгрейвом нависли тучи: если у святош есть наготове хотя бы батальон… Единственное, что еще можно сделать — предупредить Лендгрейва. Он — отличный офицер, что-нибудь придумает. Но как? Через крепостную стену так просто не перелезешь, и порт наверняка сторожат, а ее саму тоже наверняка уже ищут: если предала Неифила, наверняка сказала и о ней. А теперь вот Гердис заперта в огромном, но чужом и враждебном городе, где любой может предать. Любой, кроме…

Стоп, дорогуша. Так ты и нашла собратьев по вере, на которых пять веков охотятся святоши! А даже если найдешь, они сделают все, чтобы от тебя избавиться, ведь сейчас ты запросто можешь привести к ним «хвост». Да нет, они могут и просто выдать — чтобы отвести подозрение от себя и еще какое-то время пожить в относительном спокойствии. Гердис не могла их винить. И сама порой все бы отдала за спокойствие. А если применить магию…

Ага, в логове отца Клеомена! Тогда ее возьмут еще быстрее, чем если подойти к наряду церковников и сказать: «Благослови вас Великая Мать!» Вроде бы нет выходов — разве что и дальше притворяться нищенкой… Или, наоборот, попытаться сташить плащ монашенки, таких в городе много? Нет, им известны ее приметы, значит, ловить будут не наугад. Оставаться в городе — смерть без вариантов, хоть сейчас, хоть попозже… Проклятье, в такой переплет она еще не попадала…

Гердис шлепнула себя по щеке, мысленно отругав за панические мысли. Она, как крыса, всего на свете боится в своем городе, где некогда ходило земное воплощение Великой Матери. Этот город веками хранила Ее любовь, и древние камни стен и мостовых еще помнят те времена, когда над Медаром возносились посвященные Ей песнопения. Не она, верная служанка Матери Богов, здесь чужая, а Клеомен и его прислужники. И надо постараться, чтобы они ответили за все, что сотворили с Медаром.

— Успокойся, подруга, и думай, — прошептала она себе.

Заслышав четкий стук каблуков армейских сапог, Гердис метнулась в темноту за углом. Буквально на расстоянии копья от нее показался дымный факел, а следом вынеслась нога в сапоге. Еще миг спустя передовой стражник показался целиком: на голове массивная медная каска, на груди поверх форменного камзола — литая кираса, способная выдержать все, кроме мушкетной пули в упор. Офицерские нашивки — а он смелый, этот лейтенант Стражей Веры, впереди своих шагает… Не боится, что горожане от избытка чувств к своим правоверным властям засадят в лоб пулю или стрелу. На поясе — пистоль в кобуре и шпага. А за ним вышагивают, четко рубя каблуками, пол-взвода рослых солдат. Над головами колыхаются алебарды и четыре мушкетных ствола. Понятно. Горожане, конечно, без ума от святой матери нашей, Церкви, ее Примаса Клеомена и его темесских покровителей, но усиленные патрули не помешают. Посередке вояки тащили Альваро. У него было разбито все лицо, окровавленная рука держалась за бок, время от времени на заплеванную мостовую капали тяжелые багряные капли. Как же все просто и нелепо…

Затаив дыхание, Гердис ждала, пока пройдет патруль. Заодно старалась определить направление, благо, знала город как свои пять пальцев. Если вояки никуда не свернут, направляются явно в порт. Там беспорядки? Или нужно просто кого-то арестовать, чтобы пресечь такие беспорядки в зародыше? Но там же…

— Отче, кроме этих, в порт еще проник бывший капитан на службе у Морозини, Сагони. Он был послан в порт, дабы поднять на восстание корабелов.

— Благодарю, дочь моя. Тебе это зачтет Единый…

Задыхаясь от ненависти, Гердис увидела в самой середине строя немолодого и явно не последнего ранга священника. По особой шапочке она легко узнала служителя Огненной палаты. А рядом с ним… Неифилу, мило беседующую с карателем. «Она всех и предала!» — догадалась Гердис. Но это означает, что в опасности не только Сагони, но и Лендгрейв с его солдатами. А она не может разорваться… Разве что применить магию — и стать мишенью для всех солдат и священников города. Но что делать, если иначе погибнут друзья?

Гердис протиснулась в покосившиеся, вросшие в грязь и уже не способные закрываться (как и открываться полностью) ворота. Осмотрелась. Она оказалась в крошечном, пыльном и захламленном дворике, где единственной зеленью был чахлый, поеденный молью тополь. Пахло тухлой водой сточных канав, мочой и рвотой, подгорелой стряпней, какой-то гнилью. Обычные запахи нищих окраин городов Конфедерации…