Читаем без скачивания Охотники за ФАУ - Георгий Тушкан

— Гнат утверждал, что эти штуки он видел только издали.

— А какой величины и формы эти «головы», какова длина железных «палок»?

— Не спрашивал…

— Сейчас же отправляйтесь в то село и уточните!

— Сейчас?

— А зачем откладывать? Полковник подпишет предписание, садитесь на мотоцикл и — «с ветерком»!

Когда Баженов, получив предписание, одевался у себя в комнате, а Сысоев редактировал донесение, вошел полковник Ивашенцев — заместитель начштаба по политчасти — и с ним майор Северцев.

Сысоев поднялся со стула, быстро оглядел стол и окликнул Баженова. Молчаливый майор Северцев обычно появлялся незаметно и так же незаметно исчезал. После его посещения начотдела распекал тех, кто не соблюдал должной бдительности в разговорах и в обращении с секретной документацией.

Почему, например, в комнате, где лежали совершенно секретные документы, находился офицер щ другого отдела? То, что он засекречен, не дает ему права видеть «неположенное». Почему впустили хозяйку? То, что она принесла тарелку квашеной капусты, — не оправдание.

Полковник Ивашенцев, в прошлом секретарь райкома, нравился офицерам тем, что не мучил их ни длинными собраниями, ни скучными политзанятиями. Расчет у полковника был прост: всех офицеров оперотдела одновременно собрать невозможно, поэтому он проводил групповые беседы и даже индивидуальные. Он не требовал от оперативного дежурного «собрать», «организовать», «усадить», а приходил и запросто беседовал — то в дежурке, то в комнатах, то в столовой после обеда, то перед отправлением «вниз».

И эти беседы на любые темы — от дискуссии по вопросу «война все спишет» до проблем, затронутых в пьесе Корнейчука «Фронт», и до вопросов офицерской этики — нравились офицерам, так как полковник был начитан и эрудирован.

Он пригласил офицеров сесть и поинтересовался, что они делают и собираются делать. Сысоев доложил о составляемом донесении для штаба фронта. Баженов сообщил, что сейчас едет в село.

— Какое?

— Тарасовка. Я там уже был, когда собирал лодки. Надо кое-что уточнить.

Полковник почему-то начал подробно расспрашивать об этом селе, о разговорах, которые вел старший лейтенант Баженов с жителями села. Баженов отвечал кратко. Его сердило, что эта ненужная, как ему казалось, болтовня задерживала его выезд. Он даже намекнул на это. Майор Северцев ходил по комнате.

— Ну, что же, — согласился с ним полковник, — поговорим покороче. Вы, товарищ старший лейтенант, не договариваете, скрываете то, что произошло в деревне!

— Я?

— Да, вы! Кто уполномочил вас разрешить самосуд над бывшим старостой и двумя полицаями? Жители их повесили.

Баженов побледнел от неожиданности. Да, он вспоминает: они спрашивали, что им делать с «этими», он сказал… на их усмотрение… судите сами… Такого он не ожидал!.. Впрочем… Будь у него время, сказал он полковнику, он самолично расстрелял бы вольнонаемную фашистскую сволочь. А что с ними церемониться? Зачем оставлять предателей в тылу! Баженов разгорячился и начал обличительную речь, но полковник прервал его и поднялся со стула. Офицеры тоже вскочили.

— Я явился к вам по поручению члена Военного совета. Он очень недоволен вашим самоуправством и поручил мне выяснить обстоятельства дела. Если бы он узнал об этом раньше— ни медали, ни звездочек старшего лейтенанта вы бы не получили.

Полковник объяснил старшему лейтенанту его ошибку, а для того, чтобы ошибку не повторяли другие, обязал его сделать через три дня сообщение для офицеров штаба армии о правах и обязанностях офицеров и их взаимоотношениях с населением на только что освобожденной территории. Для этого мало использовать дисциплинарный устав и устав гарнизонной службы, надо ознакомиться с инструкциями, приказами комендантской службы, поговорить с майором Северцевым и комендантами еще не освобожденных городов, которые находятся во втором эшелоне. Он, Ивашенцев, поможет.

Когда полковник и майор уходили, Баженов не вытерпел и сказал:

— А все-таки народ справедлив в своем гневе к предателям!

… И в ответ выслушал от Ивашенцева чуть ли не целую лекцию о войнах справедливых и несправедливых, о народных мстителях в тылу врага, о воспитательном значении судов, в частности показательных.

Когда они остались одни, Сысоев погрозил ему кулаком и улыбаясь сказал, совсем по-граждански:

— У, чертяка! Я и не знал, что вы такой злой. А устав вы плохо знаете. Вступать в пререкания со старшими не имеете права.

С этого дня, с легкой руки Сысоева, среди офицеров оперативного отдела укоренилось мнение, что самый злой в штабе — это старший лейтенант Баженов. Это мнение укреплял и майор Андронидзе.

Баженов пошел к мотоциклу, но Сысоев вернул его и приказал, прежде чем ехать, пойти на узел связи и протелеграфировать в отдел по изучению и использованию опьгга войны донесение о всем том новом, что обнаружено, в частности — описание карабина-автомата. Одновременно надо туда же отослать этот карабин с патронами. Все это намеревался сделать он сам, но его вызывают срочно ехать с командующим.

Баженов пошел к оперативному дежурному, чтобы узнать дислокацию узла связи, и на улице встретил Степцова, идущего на узел. Они пошли вместе.

— Прехорошенькие девчонки, — говорил Степцов, шагая рядом, — только режим у них монастырский, а у офицеров-связистов никакого сочувствия к нашему брату! У тебя есть жена? Ты не маскируйся, не выдам.

— А я и не скрываю, что женат.

— Смотря от кого… Девчатам, небось, поешь: я холостой! Оно понятно: война войной, а любовь любовью. Война, брат, все спишет.

Баженов шел молча. Он сразу потерял интерес к Степцову.

Дежурный связист, молоденький младший лейтенант, впустил их в дом, где было чисто, как в больничной палате. За телеграфными аппаратами работали девушки в военной форме.

— Привет блондинкам, шатенкам и брюнеткам, а Мариночке особое бонжур! — Степан Степцов приветственно помахал рукой.

— Товарищ капитан! — раздался предостерегающий окрик младшего лейтенанта.

— Знаю, знаю: опять доложишь по начальству, что Степцов мешает работать.

— Обязательно доложу.

Юрий Баженов пошел было за Степиовым, но младший лейтенант остановил его, поискал глазами, к кому бы направить.

Он повел Баженова к телеграфистке, сидевшей предпоследней слева, спиной к ним; она о чем-то оживленно разговаривала с соседкой.

Младший лейтенант, явно повторяя чьи-то слова, бросил: «Опять разговорчики!», поручил сержанту передать донесение под диктовку старшего лейтенанта и заспешил к Степцову.