Читаем без скачивания Милитариум. Мир на грани (сборник) - Андрей Марченко

– Ему понравился задаток, – с иронией возразил Шерц. – Деньги открывают любую дверь и привлекают сердца. Кстати, а какой процент он вам должен отстегнуть с этой сделки?

– Наймите меня сбывать свой товар – и узнаете, – ухмыльнулся посредник. – А пока – пардон, коммерческая тайна. Идемте – я провожу вас до шантана, где поет эта девица.

Он внезапно остановился, хлопнул себя по карманам.

– Забыл перчатки у него в прихожей. Подождите секундочку, я мигом.

Эжени била нервная дрожь, она изо всех сил старалась не смотреть на лежавший на полу труп высокого рыжеватого мужчины, из-под которого медленно расползалась темная лужа. Полицейский фотограф – низенький, худой, похожий на старого седого грызуна – неторопливо делал снимки. Второй полицейский, чуть помоложе и поупитаннее, расспрашивал свидетельницу, время от времени делая пометки в блокноте. Тут фотограф снова поджег магний, и девушка так вздрогнула, что допрашивающий перешел с официального тона на отечески-сочувственный:

– Успокойтесь, мадемуазель, вы вне опасности.

Та судорожно всхлипнула:

– Это было так ужасно… Он, наверное, маньяк. Ворвался в гримерку, набросился на меня, пытался сорвать одежду… Какое счастье, что Алекс вернулся и пристрелил его!

– Вам очень повезло, – кивнул полицейский, покосившись на скромно стоявшего у стены англичанина. – А вы, мсье, просто замечательно стреляете. Девять человек из десяти не рискнули бы пустить в ход оружие – побоялись ненароком попасть в мадемуазель.

– В моей стране аристократ обязан уметь всё, – с достоинством проговорил герой дня. – Фехтовать, стрелять, боксировать, скакать на лошади и управляться с парусом и веслами. Меня учили всему этому с раннего детства.

– Похвально, мсье, весьма похвально, – полицейский записал имена и адреса свидетелей, кивнул напарнику, и представители закона удалились.

– Пустите! Я ищу мадемуазель Эжени Вышински! – Дверь распахнулась, и в гримерку вбежала девочка лет двенадцати.

– Мими? – удивилась Эжени. – Что случилось? Это дочка моей консьержки, – объяснила она Алексу.

– Добрый вечер, мадемуазель! Матушка послала меня к вам сказать, что вашего брата нашли мертвым с во-о-о-от такой дыркой в голове! Его кто-то пристрелил из пистолета!

Эжени сначала несколько мгновений тупо смотрела на Мими, потом пронзительно завизжала и забилась в истерике.

Леблан сидел за угловым столиком и смотрел на эстраду. Под низким потолком подвального зала плавали сизые клубы дыма. Старуха-тапер, не вынимая из густо накрашенных губ сигареты, энергично барабанила по клавишам. Кордебалетные девицы, заученно улыбаясь, старательно подбрасывали вверх обтянутые темным шелком ноги.

Алекс пробрался к столику Леблана, брезгливо взглянул на стоявший рядом стул, тщательно вытер его салфеткой, осторожно уселся.

– Всё в порядке, – сказал он без предисловий. – Девушка дала нужные показания, у вашей полиции нет ко мне никаких претензий. Я предпочел бы убить его в менее людном месте, но дать ему уйти сейчас означало бы идти на риск его потерять. Как вам удалось убедить его пойти в гримерку?

– Да я, собственно… – начал было Леблан и замолчал.

Англичанин молча ждал ответа.

– Он услышал фамилию мадемуазель, когда объявляли ее номер, – объяснил Леблан. – Вот и решил познакомиться. Моей заслуги тут нет.

– Что ж, в любом случае вы мне очень помогли. Спасибо.

– Да не за что, – отмахнулся Леблан. – Долг патриота и французского гражданина. Мы же вроде как союзники.

– Да, – с достоинством кивнул Алекс, достал из-за пазухи конверт. – Вот ваш… хм… гонорар за эту операцию. Кстати, вы уверены, что наш юный гений не успел изготовить это свое снадобье? Страшно даже подумать…

– Уверен, – успокоил толстяк, принимая конверт. – Парнишка так долго оправдывался перед немцем за то, что заказ будет готов только через неделю…

Он поднял глаза на собеседника.

– Здесь больше, чем мы договаривались.

Алекс покровительственно улыбнулся:

– Небольшой бонус лично от меня. Вы хорошо провернули это дело. Изобретение не создано, германский агент уничтожен, изобретатель – тоже. Секретное оружие кануло в Лету, и ничто не мешает Эжени уехать в Англию и стать моей женой.

Леблан изумленно вытаращил глаза.

– Вы что – серьезно хотите жениться на шантанной певичке? Я думал, вы ухаживали за ней только чтобы подобраться к ее братцу…

Алекс резко встал, с шумом отодвинул стул.

– Я британский офицер и джентльмен, – сухо сказал он. – И никогда не позволил бы себе давать серьезных обещаний порядочной девушке, не имея намерений их исполнить. Всего доброго.

Леблан проводил его взглядом, пожал плечами, пробормотал:

– Островитяне… – и опять поднял глаза на эстраду.

Танцовщиц там уже не было. Вместо них пышная блондинка в розовом трико и прозрачных шароварах сладострастно извивалась под восточную музыку, отвлекая публику от завозившегося с реквизитом фокусника.

– Хороша, – одобрительно заметил Леблан и не отводил глаз от сцены до конца номера. Потом наскоро нацарапал записку, подозвал гарсона и велел ему отнести послание за кулисы.

Подошел полицейский – тот самый, что допрашивал Эжени.

– Я тщательно обыскал всю гримерную – проверил и сумочку девушки, и карманы ее пальто, и ящики, где они хранят всю эту актерскую дребедень. Ничего. Или ты ошибся, или тебя намеренно пустили по ложному следу.

Леблан кивнул. Не глядя, сунул в подставленную ладонь купюру, снова уткнулся в бокал.

Наконец появилась Роз, уже переодевшаяся, без грима и без парика. Гарсон проводил ее к столику Леблана.

– Привет, – сказала она, плюхаясь на стул.

– Привет, – Леблан оценивающе разглядывал девушку, задерживая взгляд на особенно аппетитных изгибах ее крупного тела. – Как тебя зовут?

– Роз.

– Красивое имя. Меня можешь называть мсье Леблан. Как дела, Роз?

– Хреново, – равнодушно ответила девушка.

– Что так?

– Платят мало, любовника нет, работа дурацкая, заведение еще хуже. В гримерке воняет так, что свинью бы стошнило, да еще какой-то придурок подружку сегодня чуть не пристукнул, да сам нарвался на пулю. В результате имеем труп и лужу крови на полу. Всё в той же гримерке. А у тебя?

– С деньгами всё в порядке. Любовницы пока тоже нет. Вони, трупов и придурков и вокруг меня хватает. – Он посмотрел на пустой бокал, потом опять на девушку. – Пить будешь?

– Буду.

– Молодец, – Леблан одобрительно кивнул, сделал заказ.

Когда принесли вино, пригубил, спросил:

– А ты хотела бы уметь читать мысли?

– Не знаю… Никогда об этом не думала. Хотела бы, наверное.

– Вот и я хотел. Не вышло.

– Почему?

– Тот, кто мог бы сделать средство для чтения мыслей, умер, – Леблан помолчал и добавил: – Скоропостижно.

– Царствие небесное, – набожно прошептала Роз, осеняя себя крестным знамением. – Отчего он умер?

– От пули в лоб.

– Мир праху его.

– Аминь, – поддержал Леблан. – Ты чего не пьешь?

– Я, наверное, аспирин сначала приму. А то с утра голова болела.

Роз достала из сумочки пузырек, вытряхнула на ладонь белую таблетку.

– Странный какой-то аспирин, – сообщила она, проглотив лекарство. – Вовсе не кислый.

Некоторое время оба молчали, неторопливо потягивая из бокалов свое вино.

– Ты очень привлекательная, – неожиданно сказал Леблан. – Как раз в моем вкусе.

Роз смотрела на него странным, слегка удивленным взглядом.

– Ну, что замолчала? – Леблан посмотрел в упор, нахмурился. – Не нравлюсь?

– О чем ты сейчас думаешь? – спросила Роз. – Только честно.

– Честно? Думаю, что с тех самых пор, как уехал из Нормандии, не видел такой здоровой, пышной, крепкой девки. И еще кое о чем, но пока рановато об этом рассказывать. Если споемся, позже сама всё узнаешь, – он подмигнул, усмехнулся. – А почему ты спросила?

– Интересно же, какое впечатление я произвожу на умных, солидных, разбирающихся в людях мужчин… – Роз улыбнулась. – Знаешь, похоже, этот аспирин не так уж плох. Голова почти совсем прошла. Так что ты там говорил насчет попозже?

Дрова мироздания

Сергей Беляков

Механик

…Холод не беспокоил его.

Память, настойчивая пленница ума, проявляла картины, фотографические отпечатки прошедшей жизни, из которой нам не вырваться, как из сетей кошмара поутру, в поту и судорогах нелепых видений, связывающих нас с прошлым, которое мы хотим позабыть.

Снежинки таяли на непокрытой голове. Он стоял перед надгробием, стянув берет, и не мог понять, что удерживало его здесь, на кладбище Терцо. Хотел ли он удостовериться, что это в самом деле произошло? Три покосившиеся плиты со стертыми временем именами, столетние сосны, стволы и комли которых поросли ядовито-зеленым мхом, стылый туман, запутавшийся в кронах деревьев. Шесть рядов армейских могил, уходящих за гребень.