Читаем без скачивания Мама - Наталья Евгеньевна Назарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нужно писать. Я хочу писать. Хочу писать. Тогда отпустит. Тогда можно не боятся отпускать – вот оно. Да, отпускать. Свои страдания. А как же Мама? Меня волнует вопрос: а как же Мама? Свои страдания она отпустит… Дело же не в них. Мамы нет! Может, ответ придет, пока я буду писать, или его я буду искать всю жизнь, или вот так. Мама. Она теперь вопрос, и ты не ответишь на него, пока сама не станешь вопросом.
Жизнь такая большая, что мне не всегда хочется ее жить. Спасибо. Мне легче, когда я высказываюсь.
21 октября.
Ох уж этот Коля… Я у него пятнадцатилетняя девочка, чуть ли не эмо, которой нужно внимание любым способом. Всем нужно внимание. На его я не напрашиваюсь. На сестры теперь тоже. Он меня подломил. Маленькое ничтожество человека, который ударил в слабое место в самый больной момент.
Интересно, это я заблудилась или я начинаю яснее видеть? Тетя говорит, что я запуталась, что я играю. Что я придумываю условия и живу по ним.
Скучаю по Маме. Создаю Ее музей. Вот что я делаю.
23 октября.
Меня бесит моя жизнь. Полуразваленная. Необязательная. Непонятная. Я вечно хочу спать и делаю не то, что сейчас нужно. Я пустое внутри, озлобленное эгоистичное существо, которое висит в воздухе без ориентиров и ниточками служат непонятные случайные вещи.
А я эгоист. Все вертится вокруг меня.
Я посмотрела свои фотографии на выпуск из школы. Какая я все-таки была! Чистая, маленькая, серьезная, веселая, заинтересованная. Бабушка рассказывала про Алтай и про то, как я там “закалялась” – ходила босиком.. Да, по утрам было прохладно. В дождь тоже. Но это внешнее, телесное, меня не интересовало. Во мне была истовость – внутри, душевная любовь, направленность.
Куда она делась?
Думаю, когда я поступила в институт. Я помню. Внутри стало пусто. А нормальной замены я не нашла.
С Антоном всё неясно, половинчато, нерешительно, неопределенно.
Была бы я себе подругой, набила бы себе морду.
Антон говорит, что я ему нравлюсь потому, что я – живая, и все, что я делаю – естественно. Андрей – потому что я иногда говорю вещи, которые приходят людям в голову только годам к тридцати. А то и не приходят.
За окном солнце. А я опять сижу дома…
Надо что-то серьезно менять. Иначе я, как все, буду чувствовать вечную неудовлетворенность своей жизнью, и мне, кроме этого, нечего будет сказать.
22 октября.
Люди на меня очень действуют. Яна меня разбудила своим приездом.
Она сказала, что если у меня было ощущение цельности, то я смогу к нему вернутся. Она захотела поделится своими мыслями за то время, что мы не виделись. Радостно!
Мо сейчас лежит на мне. У меня дома – живое…
Мама, мама, мама, мама, мама…
Яна сказала, что она живет, чтобы быть счастливой, чтобы любить и быть любимой.
А ты, ты? У тебя в голове хоть что-то есть? Ты на уроки-то вообще собираешься? У тебя есть какие-либо планы?
25 октября.
Я неудачница.
Конец октября. Я не посещала занятий. Вообще.
Сегодня катится в тартарары, а это сегодня, сегодня – самое важное, что есть у меня.
27 октября
Я не уверена, что правильно поступаю с Антоном. Я хочу Андрея из… желания. Потому что он меня хочет и способен пробудить это во мне. Я не люблю их. Я никого не люблю. Я гнию заживо из-за своего страха жить, из-за того, что остаюсь в прошлом. Мама! Я хочу, чтобы ты была со мной. Да, я эгоистка, я признаюсь в этом!
Я хочу тебя вернуть не потому, что я желаю тебе несчастной жизни с нескончаемой болью, не чтоб вернуть тебя в твое отчаяние. Я хочу, чтобы ты была жива ради меня, чтоб я всегда была глупой и беззаботной, чтобы у меня была семья, чтобы у меня был дом, чтобы меня ждали, чтобы меня любили, чтобы на меня не наваливалось столько ответственности. Я Я Я Я хочу, чтобы ты была жива из-за себя.
Хочется ударить себя по лицу, хочется трясти себя и начать сначала, вечно начинать сначала. Только начало как в плохих романах, вышибающих слезу коленом: В двадцать лет у нее не стало семьи. Боже, дай мне сил на мои мысли. Я с ними не справляюсь. Но если Мама оставила меня, так значит, она полагалась на меня? Значит она думала, что я справлюсь? Думала ли она обо мне? Это неважно. Важно то, что я ее сильно расстрою, если не справлюсь. А я итак ее уже достаточно расстраивала.
Прости меня, Дорогая.
Будь со мной. Я люблю тебя.
9 ноября
Приходила Женя, мы поговорили с ней. Я опять рыдала. Надеюсь, не обидела Женю. Мне лучше. Надеюсь, ей тоже.
Во мне приняли участие, и я начала просыпаться. Это больно. Чувствую себя архедонтом, встающим из камня.
– В тебе много нереализованных возможностей.
– А ты нервная.
Когда людей нет, жизни нет.
Женя. Предлагает погулять. Мне уже лучше.
Жизнь хочет мне помочь. Надо протянуть ей руку. Это трудно.
Но я протяну.
Мне плохо потому, что я противлюсь жизни.
Я была к себе очень жестока. Но и потакала себе тоже. Мне когда-то было 20 лет, и это мои 20 лет…
11 ноября, воскресенье
Ночью плакала. Усилием воли заставила себя остановиться и заснуть. Написать эту книгу мне просто необходимо. Это единственный способ, который я вижу, сделать так, чтобы перестать обо всём этом думать.
Чувствую себя, как человек, который стал гномом, о ему говорят, что он человек, и его разрывает от этого.
Я снова просыпаюсь внутри, но я вчера полистала дневник и увидела, что такое уже бывало и прошло, и всё осталось, как есть…
Меня удручает, что я одна. Мне нужна огромная поддержка. Такая, какую я давала другим, но больше такой не видела. На меня смотрят два круглых глаза Одиночество и Отчаяние. Что лучше, глупость или отчаяние? Омар Хайам сказал, что отчаяние. Я бы раньше тоже так сказала. Омар, видимо, не знал, что такое отчаяние.
13 ноября.
День ушел в Лету, и больше такого не будет.
Мне плохо. Вот она, моя жизнь без воздушных замков. Никого.
– Это твоя жизнь.
– Вот это хуже всего.
Стоило жить, чтобы в двадцать оказаться без родителей.
Встречаемся с Антоном. Я не хочу показываться ему слабой, мертвой и часами разводить диалоги. Но как расстаться? Я останусь совсем одна. Хотя я итак совсем одна…
Я не хочу жить. Дайте мне что-нибудь настоящее.
15 ноября
Я не очень радуюсь своему хорошему настроению потому, что я знаю, что грусть приходит сама и не спрашивает тебя. Она придёт, и как
