Читаем без скачивания Мертвые львы - Мик Геррон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Автобус выехал из Рединга. За окнами тянулся темный сельский ландшафт. Вдали, на трубе Дидкотской ТЭЦ, светилась восходящая цепочка красных сигнальных огней, но градирен не было видно.
Дикки сжал телефон в руке, как гранату. Потер кнопки большим пальцем, нащупал крошечную пимпочку в центре — ориентир для набора в темноте. Сообщений от Дикки никто не ждал. Дикки был ископаемым. Мир ушел далеко вперед. Какое сообщение ему послать? Что Дикки заметил объект из прошлого и ведет его? Кому это интересно? Мир ушел далеко вперед. И оставил Дикки позади.
В отставку теперь отправляли мягко. В закоулках Сохо поговаривали, что нынче даже самым бесполезным давали шанс. Как и все остальные госструктуры, Контора увязла в правилах и предписаниях: если уволить бесполезных, то на тебя подадут в суд за дискриминацию бесполезных. Поэтому Контора отправляла таких бесполезных в богом забытую дыру и заваливала их бумажной работой — намеренное управленческое притеснение, чтобы ты сам уволился. Их называли хромыми конями или клячами. Слабаками. Лузерами. Их называли хромыми конями, и заправлял ими Джексон Лэм, которого Дикки знал еще по Шпионскому зоосаду.
Мобильник пискнул, извещая не о полученном сообщении, а о разряжающейся батарейке.
Дикки было хорошо знакомо это чувство. Сказать ему нечего. Внимание стало рассеянным, перескочило на что-то еще. Гудели ноутбуки, шептали мобильные телефоны, а у Дикки голоса не было. И двигаться он не мог, только едва шевелил пальцами. Крошечная пимпочка в центре чуть царапала подушечку большого.
Надо было отправить важное сообщение, но Дикки не знал, какое именно и кому. На краткий сияющий миг он понял, что во влажном тепле вдыхает тот же воздух и слышит ту же мелодию, что и остальные. Но мелодия ускользнула за пределы слуха, ее было не вспомнить. Все померкло, кроме пейзажа за окном. Одна за другой тянулись черные складки ландшафта, утыканные огоньками, будто блестки на шарфе. А потом огни расплылись и угасли, тьма нахлынула еще раз, последней волной, и автобус продолжал катить сквозь ночь, чтобы доставить в Оксфорд все собранные под дождем бренные души. Кроме одной.
Часть первая
Черные лебеди
2
Теперь, когда на Олдерсгейт-стрит, в лондонском боро Финсбери, завершились дорожные работы, здесь стало гораздо спокойнее; пикник тут по-прежнему не устроишь, но улица больше не напоминает место недавнего ДТП. Пульс всего района нормализовался, и, хотя уровень шума все еще зашкаливает, в нем больше не слышно мерного стука отбойных молотков, зато иногда звучат обрывки уличных мелодий: поют автомобили, свистят такси, а местные жители с удивлением взирают на безостановочно текущий поток машин. Было время, когда предусмотрительные люди брали с собой обед, отправляясь на автобусе за несколько кварталов, в дальний конец улицы, а сейчас приходилось ждать по полчаса, чтобы эту самую улицу перейти.
Наверное, это типичный пример того, как городские джунгли берут свое, а если хорошенько приглядеться, в любых джунглях отыщутся звери. Однажды здесь видели лису, средь бела дня трусившую из Уайт-Лайон-Корта к жилкомплексу «Барбикан», где среди замысловатых клумб и причудливых фонтанов можно отыскать и птиц, и крыс. Там, где над водой нависают ветви деревьев и кустов, прячутся лягушки. В сумерках появляются летучие мыши. Поэтому никого не удивит, если вдруг с одной из башен «Барбикана» спрыгнет кошка, замрет на брусчатке прямо перед нами и посмотрит сразу во все стороны, не поворачивая головы, как умеют только кошки. Сиамка. Светлая, короткошерстая, узкоглазая, стройная и гибкая, способная, как все кошки, протискиваться в любую щелку, будь то чуть приотворенная дверь или почти закрытое окно. Замирает она лишь на миг. И тут же убегает.
Эта кошка неуемна, как слухи или сплетни; она пересекает пешеходный виадук, спускается по лестнице к станции метро и выбирается на тротуар. Любой другой кот помедлил бы, переходя дорогу, но наша кошка, полагаясь исключительно на свои чутье, слух и скорость, оказывается на противоположной стороне прежде, чем водитель фургона успевает нажать на тормоза. А кошка исчезает. Вроде бы. Водитель сердито зыркает в окно, но видит только черную дверь в грязной нише между газетной лавочкой и китайским ресторанчиком; облезлая древняя краска основательно заляпана дорожной грязью, на ступеньке стоит пожелтевшая от времени молочная бутылка. Кошки и след простыл.
Разумеется, она просквозила на задний двор. В Слау-башню не попадают с парадного входа; вместо этого ее узники сворачивают в темный проулок, после чего оказываются в замызганном дворике с плесневелыми, осклизшими стенами, перед дверью, которая по утрам обычно требует доброго пинка, потому что покоробилась от сырости, холода или внезапной жары. Но ловким лапкам нашей кошки не требуется никаких дополнительных усилий; она в мгновение ока проскальзывает в дверь и поднимается по крутому лестничному пролету к паре кабинетов.
Здесь, на втором этаже — первый этаж занимают соседи: китайский ресторанчик «Новая империя» и газетная лавочка, ежегодно меняющая название, — трудится Родерик Хо в своем кабинете, превращенном в джунгли электромонтажные; по углам угнездились сломанные клавиатуры, петли ярких проводов свисают, как кишки, выпущенные из мониторов со снятыми задними панелями. Серые стеллажи завалены руководствами по программному обеспечению, мотками кабеля и обувными коробками, полными металлических деталей странной формы, а рядом с рабочим столом Хо раскачивается картонная башня из любимого строительного материала нердов: коробок из-под пиццы. В общем, много всего.
Но когда наша кошка просовывает голову в дверь, то видит только Хо. Кабинет целиком и полностью в его единоличном распоряжении, и Хо это нравится, потому что он питает неприязнь к другим людям, однако ему никогда не приходит в голову, что другие люди могут питать неприязнь к нему. Луиза Гай не раз высказывала предположение, что у Хо ярко выраженное расстройство аутического спектра, на что Мин Харпер привычно отвечал, что в дополнение к этому у Хо еще и мудозвонство зашкаливает. Заметь Хо присутствие нашей кошки, то немедленно швырнул бы в нее банкой из-под колы и очень расстроился бы, что не попал. Однако Родерику Хо в голову не приходит еще и то, что ему гораздо лучше удается попадать в неподвижные мишени. Он почти всегда метко зашвыривает пустые банки в мусорную корзину, что стоит в противоположном углу кабинета, но редко когда видит дальше своего носа.
Итак, наша кошка, целая и невредимая, удаляется инспектировать соседний кабинет. В
