Категории
Самые читаемые
💎Читать книги // БЕСПЛАТНО // 📱Online » Поэзия, Драматургия » Поэзия » Стихотворения - Сергей Гандлевский

Читаем без скачивания Стихотворения - Сергей Гандлевский

Читать онлайн Стихотворения - Сергей Гандлевский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 28
Перейти на страницу:

А вот и снег. Есть русские слова

С оскоминой младенческой глюкозы.

Снег валит, тяжелеет голова,

Хоть сырость разводи. Но эти слезы

Иных времен, где в занавеси дрожь,

Бьет соловей, заря плывет по лужам,

Будильник изнемог, и ты встаешь,

Зеленым взрывом тополя разбужен.

Я жил в одной стране. Там тишина

Равно проста в овраге, церкви, поле.

И мне явилась истина одна:

Трудна не боль – однообразье боли.

Я жил в деревне месяц с небольшим.

Прорехи стен латал клоками пакли.

Вслух говорил, слегка переборщил

С риторикой, как в правильном спектакле.

Двустволка опереточной длины,

Часы, кровать, единственная створка

Трюмо, в которой чуть искажены

Кровать с шарами, ходики, двустволка.

Законы жанра – поприще мое.

Меня и в жар бросало, и знобило,

Но драмы злополучное ружье

Висеть висит, но выстрелить забыло.

Мне ждать не внове. Есть здесь кто живой?

Побудь со мной. Поговори со мной.

Сегодня день светлее, чем вчерашний.

Белым-бела вельветовая пашня.

Покурим, незнакомый человек.

Сегодня утром из дому я вышел,

Увидел снег, опешил и услышал

Хорошие слова – а вот и снег.

1978

* * *

Матери

Далеко от соленых степей саранчи,

В глухомани, где водятся серые волки,

Вероятно, поныне стоят Баскачи —

Шесть разрозненных изб огородами к Волге.

Лето выдалось скверным на редкость. Дожди

Зарядили. Баркасы на привязи мокли.

Для чего эта малость видна посреди

Прочей памяти, словно сквозь стекла бинокля?

Десять лет погодя я подался в бичи,

Карнавальную накипь оседлых сословий,

И трудился в соленых степях саранчи

У законного финиша волжских верховий.

Для чего мне на грубую память пришло

Пасторальное детство в голубенькой майке?

Сколько, Господи, разной воды утекло

С изначальной поры коммунальной Можайки!

Значит, мы умираем и делу конец.

Просто Волга впадает в Каспийское море.

Всевозможные люди стоят у реки.

Это Волга впадает в Каспийское море.

Все, что с нами случилось, случится опять.

Среди ночи глаза наудачу зажмурю —

Мне исполнится год и тебе двадцать пять.

Фейерверк сизарей растворится в лазури.

Я найду тебя в комнате, зыбкой от слез,

Где стоял КВН, недоносок прогресса,

Где глядела на нас из-под ливня волос

С репродукции старой святая Инесса.

Я застану тебя за каким-то шитьем.

Под косящим лучом засверкает иголка.

Помнишь, нам довелось прозябать вчетвером

В деревушке с названьем татарского толка?

КВНовой линзы волшебный кристалл

Синевою нальется. Покажется Волга.

“ Ты и впрямь не устала? И я не устал.

Ну, пошли понемногу, отсюда недолго”.

1978

* * *

Будет все. Охлажденная долгим трудом,

Устареет досада на бестолочь жизни,

Прожитой впопыхах и взахлеб. Будет дом

Под сосновым холмом на Оке или Жиздре.

Будут клин журавлиный на юг острием,

Толчея снегопада в движении Броуна,

И окрестная прелесть в сознанье моем

Накануне разлуки предстанет утроена.

Будет майская полночь. Осока и плес.

Ненароком задетая ветка остудит

Лоб жасмином. Забудется вкус черных слез.

Будет все. Одного утешенья не будет,

Оправданья. Наступит минута, когда

Возникает вопрос, что до времени дремлет:

Пробил час уходить насовсем, но куда?

Инородная музыка волосы треплет.

А вошедшая в обыкновение ложь

Ремесла потягается разве что с астмой

Духотою. Тогда ты без стука войдешь

В пятистенок ночлега последнего:

“Здравствуй.

Узнаю тебя. Легкая воля твоя

Уводила меня, словно длань кукловода,

Из пределов сумятицы здешней в края

Тишины. Но сегодня пора на свободу.

Я любил тебя. Легкою волей твоей

На тетрадных листах, озаренных неярко,

Тарабарщина варварской жизни моей

Обрела простоту регулярного парка.

Под отрывистым ливнем лоснится скамья.

В мокрой зелени тополя тенькают птахи.

Что ж ты плачешь, веселая муза моя,

Длинноногая девочка в грубой рубахе!

Не сжимай мое сердце в горсти и прости

За оскомину долгую дружбы короткой.

Держит раковина океан взаперти,

Но пространству тесна черепная коробка!”

1980

* * *

Это праздник. Розы в ванной.

Шумно, дымно, негде сесть.

Громогласный, долгожданный,

Драгоценный. Ровно шесть.

Вечер. Лето. Гости в сборе.

Золотая молодежь

Пьет и курит в коридоре —

Смех, приветствия, галдеж.

Только-только из-за школьной

Парты, вроде бы вчера,

Окунулся я в застольный

Гам с утра и до утра.

Пела долгая пластинка.

Балагурил балагур.

Сетунь, Тушино, Стромынка —

Хорошо, но чересчур.

Здесь, благодаренье Богу,

Я полжизни оттрубил.

Женщина сидит немного

Справа. Я ее любил.

Дело прошлое. Прогнозам

Верил я в иные дни.

Птицам, бабочкам, стрекозам

Эта музыка сродни.

Если напрочь не опиться

Водкой, шумом, табаком,

Слушать музыку и птицу

Можно выйти на балкон.

Ночь моя! Вишневым светом

Телефонный автомат

Озарил сирень. Об этом

Липы старые шумят.

Табаком пропахли розы,

Их из Грузии везли.

Обещали в полдень грозы,

Грозы за полночь пришли.

Ливень бьет напропалую,

Дальше катится стремглав.

Вымостили мостовую

Зеркалами без оправ.

И светает. Воздух зябко

Тронул занавесь. Ушла

Эта женщина. Хозяйка

Убирает со стола.

Спит тихоня, спит проказник —

Спать! С утра очередной

Праздник. Все на свете праздник —

Красный, черный, голубой.

1980

III

* * *

Картина мира, милая уму: писатель сочиняет про Муму; шоферы колесят по всей земле со Сталиным на лобовом стекле; любимец телевиденья чабан кастрирует козла во весь экран; агукая, играючи, шутя, мать пестует щекастое дитя. Сдается мне, согражданам не лень усердствовать. В трудах проходит день, а к полночи созреет в аккурат мажорный гимн, как некий виноград.

Бог в помощь всем. Но мой физкультпривет писателю. Писатель (он поэт), несносных наблюдений виртуоз, сквозь окна видит бледный лес берез, вникая в смысл житейских передряг, причуд, коллизий. Вроде бы пустяк по имени хандра, и во врачах нет надобности, но и в мелочах видна утечка жизни. Невзначай он адрес свой забудет или чай на рукопись прольет, то вообще купает галстук бархатный в борще. Смех, да и только. Выпал первый снег. На улице какой-то человек, срывая голос, битых два часа отчитывал нашкодившего пса.

Писатель принимается писать. Давно ль он умудрился променять объем на вакуум, проточный звук – на паузу? Жизнь валится из рук безделкою, безделицею в щель, внезапно перейдя в разряд вещей еще душемутительных, уже музейных, как то: баночка драже с истекшим сроком годности, альбом колониальных марок в голубом налете пыли, шелковый шнурок…

В романе Достоевского “Игрок” описан странный случай. Гувернер влюбился не на шутку, но позор безденежья преследует его. Добро бы лишь его, но существо небесное, предмет любви – и та наделала долгов. О, нищета! Спасая положенье, наш герой сперва, как Германн, вчуже за игрой в рулетку наблюдал, но вот и он выигрывает сдуру миллион. Итак, женитьба? – Дудки! Грозный пыл объемлет бедолагу. Он забыл про барышню, ему предрешено в испарине толкаться в казино. Лишения, долги, потом тюрьма. “Ужели я тогда сошел с ума?” – себя и опечаленных друзей резонно вопрошает Алексей Иванович. А на кого пенять?

Давно ль мы умудрились променять простосердечье, женскую любовь на эти пять похабных рифм: свекровь, кровь, бровь, морковь и вновь! И вновь поэт включает за полночь настольный свет, по комнате описывает круг. Тошнехонько, и нужен верный друг. Таким была бы проза. Дай-то Бог.

На весь поселок брешет кабысдох. Поэт глядит в холодное окно. Гармония, как это ни смешно, вот цель его, точнее, идеал. Что выиграл он, что он проиграл? Но это разве в картах и лото есть выигрыш и проигрыш. Ни то изящные материи, ни се. Скорее розыгрыш. И это все? Еще не все. Ценить свою беду, найти вверху любимую звезду, испарину труда стереть со лба и сообщить кому-то: “Не судьба”.

1982

* * *

“Расцветали яблони и груши”, —

Звонко пела в кухне Линда Браун.

Я хлебал портвейн, развесив уши.

Это время было бравым.

Я тогда рассчитывал на счастье,

И поэтому всерьез

Я воспринимал свои несчастья —

Помню, было много слез.

Разные истории бывали.

Но теперь иная полоса

На полуподвальном карнавале:

Пауза, повисли паруса.

Больше мне не баловаться чачей,

Сдуру не шокировать народ.

Молодость, она не хер собачий,

Вспоминаешь – оторопь берет.

В тихий час заката под сиренью

На зеленой лавочке сижу.

Бормочу свои стихотворенья,

Воровскую стройку сторожу.

Под сиренью в тихий час заката

Бьют, срывая голос, соловьи.

Капает по капельке зарплата,

Денежки дурацкие мои.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 28
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Стихотворения - Сергей Гандлевский торрент бесплатно.
Комментарии