Читаем без скачивания Нежные тайны. Gentle mysteries - Misty

Тук – ту-ту-тук – тук, – стучали подо мной колеса…

Узнала ли она меня? Сомнительно. За прошедшее время я очень изменилась, повзрослела, сменила прическу. Да и та пара фотографий, которые я отослала, были из-за спешки небрежно отсканированы и не блистали особым качеством… Что же мне делать? Притвориться, что я ее не узнала или открыться?.. Ладно, пускай все течет само собой, – решила я… Пора было возвращаться.

Когда я вошла в купе, на столике дымился чай и в воздухе висел крепкий запах мандаринов.

– Куда же вы пропали? – Ее глаза светились в предвкушении уютной вечеринки. – Чай уже готов. Я составлю вам компанию. Вы не возражаете?

– Конечно же, нет, – ответила я, присаживаясь напротив. – Извините, жутко захотелось курить.

– А я вот бросила, – с гордостью произнесла она. – А можно мы с вами на ты?

– Отчего же, нет… Давай…

Я чувствовала, как напряжение спадает и уходит вместе со страхом быть узнанной. Мы мило стали болтать о пустяках, понемногу рассказывая друг о друге и делясь впечатлениями от Питера…

Через полчаса я знала, что она в России уже пару недель и завтра вечером улетает с матерью обратно домой в Вену, где в будущем году заканчивает университет. Что она обожает кошек, мороженное, старые иконы, походы и маленькие веселые компании, вроде нашей. Было странно легко и весело. Согревшись чаем, мы перешли на более крепкий напиток, и после третьей рюмки коньяка я словила себя на мысли, что мне неудержимо хочется открыться ей.

– Дина, хочешь, я тебе что-то скажу, – порывалась я прервать очередной рассказ.

– Ирка, ну ты послушай, послушай… что дальше-то было…

Я молча кивала, тут же забывала о своем желании и с глупой довольной улыбкой, немного пьяная от вина и косая вдрызг от счастья впитывала утекающие минуты с жадностью скряги, собиравшего рассыпанные золотые.

Полутьма… Свет бегущий по стенкам купе от фонарей за окном… Голова моя лежит у нее на коленях, и кончики льняных волос щекочут мое лицо. Я вдыхаю нежный мандариновый запах ее рук, приглаживающих мою непослушную челку… Милые, близоруко прищуренные глаза ласково и внимательно смотрят на меня.

– Знаешь, а я ведь тебя знала и раньше, – тихо шепчу я.

Она загадочно улыбнулась и прижала палец к моим губам.

– Тсс!.. Тихо, милая… не говори ничего… не надо…

Затем убрала палец, наклонилась, и ее мягкие горячие губы поцеловали меня. Если у меня еще и были какие-то мысли и желания, то они вмиг испарились. Мир беззвучно рассыпался на маленькие кусочки, и волна нежности накрыла меня…

Москва встретила нас своей обычной равнодушной суетой, кричащими вывесками и лицом провинциального сноба. Холодный ветер гонял по асфальту редкие осенние листья. Я сидела в машине вполоборота, к ней лицом, положив подбородок на левую руку и, молча, смотрела на нее. Как будто сговорившись, мы почти ничего не говорили друг другу, словно опасаясь вспугнуть что-то неуловимое, бесконечно дорогое и беззащитное, витающее вокруг нас… И каждый понимал, что пора было возвращаться в реальность, где только бог мог знать, есть ли для нас в этом сумасшедшем мире уголок или только места в первом ряду «иллюзиона».

Машина, взвизгнув тормозами, остановилась у «Савой». Рассчитавшись с шофером, мы вышли на улицу.

– Позвони, когда приедешь… – Я подняла воротник плаща, прячась от пронзительного колючего ветра.

– Обязательно… – Она кивнула и глаза, немножко грустные и усталые, вдруг вспыхнули таинственным светом.

– Вот, чуть не забыла… Это тебе… – Она что-то достала из кармана и вложила в мою ладонь.

– Что это?

– Так, безделушка на память… – Она быстро чмокнула меня и исчезла за дверями отеля.

Я проводила ее долгим прощальным взглядом, потом раскрыла ладонь. На ней лежал смешной игрушечный котенок.

Домой не хотелось. Мелкий озноб от прохлады осеннего утра загнал меня в первый попавшийся по дороге бар. Заказав чашечку кофе, я присела за свободный столик и, поставив перед собой игрушечного котенка, стала бездумно вертеть его в руках. Внизу, у него на брюшке я заметила какую-то надпись. Я присмотрелась. Мелкими неровными буквами был выведен… мой старый ник!..

Кофе уже остыло, а я все растерянно смотрела на надпись, на улыбающегося котенка, и машинально поглаживая его искусственную шерстку, грустно улыбалась ему в ответ…

Прямо с порога меня перехватил звонок телефона.

– Кира, как ты? Как доехала?

– Все нормально, ма… Я только что вошла.

– А я звоню, звоню… уж и на вокзал позвонила… думала, может поезд задержали… а тебя все нет и нет, – взволнованно щебетала мама.

– Мам, ну все.. все.. хорошо.

– Ладно… Ты зайдешь сегодня к нам?

– Не знаю… Я позвоню попозже.

– Ну, тогда давай отдыхай, детка.

– Мам, ну ты опять за свое… – Я жутко не любила, когда она меня так называла.

– Не ворчи… Да… Тут тебя на днях какая-то девушка спрашивала.

– Кто?

– Не знаю… Раза три звонила… Я ей сказала, что ты в Питере… В пятницу утром будешь.

Сердце у меня замерло.

– Она сказала, как ее зовут?

– Я не разобрала точно… то ли Тина… то ли Дина.

Я в изнеможении опустила трубку, потом вновь поднесла ее к уху.

– Кира, Кирочка, что ты молчишь?

– Извини, ма, у меня ключи выпали…

– Ну ладно, целую тебя… Звони… – И короткие гудки в трубке.

Вечером, так никуда и не выбравшись из дома, я сидела в углу на своем любимом диване. Рядом на только что распечатанных листах, лениво устраивался кот. Накормленный свежим мясом, он уже не с таким ужасом вспоминал «Вискас», который несколько дней в него впихивала соседка.

Резкий звук телефонного звонка спас бедолагу от трепки.

– Алло, Москва?

– Да.

– Минутку, сейчас будете говорить с Петербургом…

– Алло?..

Шорох в трубке и до боли знакомый голос.

– Это Ты?.. – выдохнула я.

– Я… Как ты там?

Из моих рук плавно упал под ноги титульный лист. На нем было написано: Автобиографический роман… «ИГРА»…

И в раю есть смерть

Мне сопутствовала удача. Последние выставки в Хэвенбосхе прошли с большим успехом. Они собрали всю столичную богему и получили самые восторженные отзывы в прессе. Рики, мой агент, была завалена предложениями от известных меценатов, музеев и простых любителей живописи, желающих приобрести столь необычные полотна. В тот вечер она сидела среди вороха бумаг на краешке стола, болтала ногами как маленькая девочка и шутила, что теперь наша любовь, искупавшись в лучах славы, станет бессмертной. А я смотрела на легкое яркое платье, на губы сладкие, как вино и понимала, что ничего бы в моей жизни не свершилось без нее.

Однако я не торопилась расставаться со своими творениями и настаивала на продолжении турне. Мне хотелось, чтобы как можно больше людей увидели своими глазами то, что некоторые называли восьмым чудом света. Мои картины. Вы не видели их? Жаль. В них мне удалось изобразить – к чему инстинктивно влечет нашу духовную сущность, те места, куда она стремиться попасть. На холстах, среди ярких, захватывающих миров, сюжетов и образов отражалась каждая душа, и каждая душа находила в них что-то свое. Неудивительно, что они вызывали такой живой отклик в сердцах людей, черпающих в них истоки будущего пути.

А что же я? Что двигало мной? Желание славы, поклонения, альтруистические мотивы? Трудно сказать. Быть проповедником, промыслом воли божьей мне не очень-то и хотелось. Но как спорить с радостью светящейся в их глазах…

Была, правда, одна странность. Церковь хранила молчание. Шло ли это от сложности определения моего творчества в рамках канонов или были какие-то иные, скрытые причины – кто его знает, но будучи искренне верующей, я не находила ничего зазорного в порывах своего гения…

Завтра мы улетали. Оставалось получить подтверждение.

Светлая тихая ночь.

Еле слышный стук в дверь.

– Рики? Ты?

Молчание.

Я подошла к двери.

В воздухе зазвенел незнакомый мелодичный звук.

Что-то удержало меня на месте.

– Кто там? – спросила я.

Меня спасло предчувствие и хорошая реакция. Дверь словно перышко слетела с петель, и огненный шар пролетел в дюйме над головой. Комната мгновенно заполнилась странным резким запахом, а в образовавшееся отверстие повалил мерцающий туман, пожирая все на своем пути.

Я ринулась на балкон, с размаху перелетела на другой, и, что есть сил, забарабанила по стеклу, пытаясь попасть в комнату Рики. Никто не открывал.

– Рик-и-и! – в отчаянии кричала я, пытаясь достучаться. Непонятное чувство неизбежной утраты душило меня, темной болью сжимая сердце.

Неожиданно для себя я размахнулась и ударила кулаком по стеклу. Оно разлетелось на мелкие осколки, нисколько не поранив руку, и я проникла в помещение.