Читаем без скачивания Удав и гадюка - Д. Дж. Штольц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Привязав поводья Тарантона к крюку у торца Портового дома, Юлиан поднялся по ступеням на второй этаж. Пройдя через длинный и тесный коридор и разминувшись со снующими туда-сюда работниками, он постучал в дверь, а затем вошел, не дожидаясь ответа.
В кресле, склонившись над кипой бумаг, сидел громоздкий мужчина с массивным лицом и взглядом того, кто может считать, писать, вести учет и выполнять некоторые важные приказы, не вникая в их суть. Его зачесанные назад волосы с проплешиной украшали оловянные трубочки, постоянно спадающие. Возможно, пора было отказаться от них, но мужчина отчаянно цеплялся за воспоминания о некогда пышной шевелюре. Даже одежда приросшего знатным пузом портового управителя была неподобающе молодежной – шаровары с рубахой. Ему давно уже следовало примерить длинное платье, а поверх набросить какой-нибудь табард – именно так выглядели пожилые люди Ноэля. Но нет!
Знатное брюхо забавно всколыхнулось, когда управитель увидел вошедшего графа Лилле Адана и попытался приподняться.
– Ваше сиятельство! Да осветит солнце ваш путь! – проревел он смиренно.
– Здравствуй, Кавиан.
– Уж близится закат, и если я вижу вас здесь, то дело важное? Да вы присаживайтесь, ваше сиятельство!
Убрав с кресла стопку журналов с отчетами по швартовкам, Юлиан осторожно присел в крепкое кресло и достал из сумы несколько скрученных бумаг.
– Кавиан, скажи-ка, происходило что-нибудь интересное со дня моего последнего визита в порт?
– Все как обычно, господин… Полный порт кораблей, а грузчики работают не покладая рук. Разве что…
– Что?
– Да морские чертята плешь проели уже… – И Кавиан почесал почти лысую макушку. – За последнюю неделю, кажется, собрались со всего Альбо к нам в бухту… Черти бы их побрали! А, тьфу! Они ж и есть черти… Не знаю, что на них нашло, облепили наш порт, никак не выгнать.
– Совсем не уходят?
– Нет! И даже больше! За час до вашего прибытия напали толпой на рыболовное суденышко Лаврейя, стали потрошить рыбу, вытаскивая ее из бочек, и шипели на рыбака. Представляете? Еле отогнали наглецов – палками! Такие вот дела…
Значит, наги не ошиблись. Юлиан испустил усталый вздох и подпер лоб пальцами, один из которых был украшен родовым перстнем с сапфиром.
– Неужели такое поведение чертят ничего тебе не напоминает, Кавиан? Ты же на посту управителя более двадцати лет.
– Отчего не напоминает? Напоминает! – вздрогнул крупной дрожью Кавиан. – Но ведь он просыпается раз в пятнадцать лет, а прошло лишь четырнадцать, господин! Ни разу еще его пробуждение не сбивалось с графика!
– Сегодня наги сообщили, что ноэльский левиафан проснется со дня на день.
Лицо портового управителя сделалось белым, а на лбу капельками пота выступила испарина, прорезавшая словно ножом морщины широкого лица и сделавшая их глубже. Из груди вырвался стон отчаяния от грядущих убытков и смертей, а пальцы нервно затеребили любимые бумаги. Прикасаясь к ним, управитель чувствовал легкое успокоение.
– Свяжись с плениумом, Кавиан, – продолжил граф. – Пусть срочно вышлют гонцов в земли Альбаоса: Линдул, Белый Афолеон, Бесовской приют и Лоракко. А на юге в Анеф-Арай, Золотой Ноам, Дасиандру и в Лоо.
– А в Сентопию?
– И туда тоже… – Задумавшись, Юлиан передал бумаги в руки управителя. – Я подготовил письма.
– Ох, Осте, Осте… В прошлый раз он до месяца Холонна поглотил больше двадцати кораблей, которые не знали или знали, но рискнули выйти в море. Что же будет в этом году?
– Будет что-то страшное.
– Мы не успеем уведомить всех, господин! Наги не могли ошибиться, ваше сиятельство?
– Нет. Четырнадцать лет назад они меня предупредили ровно за два дня до пробуждения. Да и ты должен видеть все своими глазами, Кавиан. Чертята тоже чувствуют, оттого и сидят на земле, боясь охотиться в воде.
– Да, да… Ох, как жаль!
Повторив позу своего господина, Кавиан подставил ручищу под гладковыбритый подбородок и горестно посмотрел в окно. Там солнце закатывалось за горы на мысе Голубого Когтя. Стремительно темнело.
С закатом порт вмиг опустел, и лишь караул поскрипывал досками. Оживленная толпа переместилась на улицы города. Там свои двери открыли бордели, дававшие морякам тепло и любовь за пару десятков бронзовичков. Если же получившему хорошую маржу и оголодавшему по особой ласке моряку хотелось чего-то посвежее, то и для таких находились барышни. Но не те, что громко зазывают из окон борделей, а тихо ждущие своих клиентов в покоях, куда их приведут сводницы.
Вся та часть Луциоса, что находилась ближе к порту, отчего и называлась Портовым районом, ночью оживала и вела распутный образ жизни, в отличие от более спокойного и размеренного Верхнего района.
– Я вас понял, мой господин, – сказал Кавиан. – Я немедленно отправлюсь по домам плениума, разбужу всех нужных людей! И отошлю гонцов со срочными письмами куда надобно!
– Да, сделай. Нам предстоят тяжелые полгода.
– Господин Лилле Адан, у нас же полный порт кораблей! Да вы же сами знаете, что в месяц Осте всегда оживление. Им-то что делать?
– Не уверен, что они смогут добраться до своих родных портов живыми, Кавиан. Но не буду утверждать, что левиафан уже проснулся.
– Вот и я о том же, ваше сиятельство…
– Переговори со всеми. Объясни ситуацию и посоветуй остаться в Луциосе до зимы… Но не все согласятся. Увы, мы не имеем власти их задерживать. Если они захотят покинуть порт, пусть делают это как можно быстрее, в течение одного-двух дней.
– Осте, за что? Дюжи, пощадите.
И управитель уронил голову.
– Перестань молиться, Кавиан, – поморщился Юлиан. – Тот, кого не существует, не сможет помочь! Это мир демонов без богов. Сделай, что я приказал, да побыстрее!
С этими словами он поднялся из кресла, глядя в разбавленную огнями Луциоса ночь за окном. Быстрым шагом он покинул кабинет портового управителя, оставив того в смятении.
Масштаб надвигающейся трагедии был невероятен. Все знали про ноэльского левиафана, но до этого года огромный демон, живущий в Лилейском проливе более одиннадцати веков, всегда следовал своему особому расписанию. И под него подстроились все портовые города… Раз в пятнадцать лет все порты закрывались. С весеннего месяца Осте до зимнего месяца Холонна торговля морем полностью прекращалась, а грузы доставляли по земле. Увы, других морских путей с Севера на Юг, кроме как через пролив между Лилейским островом и Ноэлем, не существовало. Лилейский остров был огромен, а течения севернее него столь яростны, что лишь у неопытного штурмана или полного дурака могла зародиться мысль избрать этот путь.
Вместе с тем, по словам Нюй Кха, на западе и севере от Лилейского острова жило еще одно племя нагов, более дикое и свирепое. Они не желали общения с людьми и не владели их речью. Эти наги из рода Ойх, по словам того же Нюй Кха, безжалостно топили корабли, и Юлиан подозревал, что именно их заслуги приписывали коварному Ойхскому течению. Ни разу он не встречал никого из представителей этого племени, но сказанному Нюй Кха верил, потому что наг, в отличие от людей, врать не любил и не умел.
* * *
Покинув опустевший порт, Юлиан верхом на Тарантоне направился обратно в особняк. Путь занял пару часов, и ближе к полуночи он ловко выскользнул из седла и передал коня заботливому конюху. Сам же, погрузившись в мрачные думы и не видя ничего вокруг, поднялся по лестнице к спальне. Ступая по пышному ворсу ковра, он со сложенными за спиной руками вошел в комнату.
Там при бледном свете полной луны сидела в кресле в белом платье Фийя, мечтательно уставившись на усыпанное звездами небо. Все свободное время она проводила либо в состоянии отрешенности и мечтательности, что, возможно, было состоянием ее души, либо с вышивкой в руках. Вот и сейчас, несмотря на острый слух, из-за мечтательного полузабытья служанка не услышала мягких шагов графа и вздрогнула от звука отворившейся двери. Когда же она различила во мраке знакомый силуэт, на ее лице появилась улыбка.
– Вы вернулись?! – тихонько воскликнула она.
– Конечно, Фийя. Как я могу не вернуться? Этой же мой дом, – улыбнулся Юлиан столь простодушному вопросу.
– Так что же произошло?
В гробовом молчании хозяина служанка различила тщательно сокрытое переживание и, понимая, что случилось что-то плохое, подскочила с кресла. Она стала снимать с графа вещи, а тот, пребывая мыслями где-то у Лилейского острова, не мешал ей и лишь поднимал и опускал руки, ноги.
– Вы даже не запрещаете мне помогать раздевать вас. Значит, и впрямь что-то страшное… – испуганно прошептала она, и на ее круглом личике застыла растерянность.
– Спящий проснулся…
– И что? Он же всегда просыпается, тео Юлиан, – Фийя непонимающе
