Читаем без скачивания История Византийских императоров. От Федора I Ласкариса до Константина XI Палеолога - Алексей Михайлович Величко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вскоре открылся и заговор, участником которого являлся придворный сановник Франгопул. Провели тщательное расследование — царя очень интересовал вопрос: не состоял ли ненавистный ему Арсений в числе заговорщиков? И хотя тот оказался чистым от подозрений, схваченные заговорщики под пытками оговорили бывшего патриарха. Но общественное мнение настолько было за Арсения, что Палеолог, желая исправить впечатление от ложных обвинений, моментально прекратил по нему разбирательство, передал старцу много денег и прислал ему трех монахов для утешения и бесед[279].
Однако патриаршество Германа продлилось недолго: щедрый и открытый, небезуспешно пользующийся правом печалования пред царем, он быстро снискал «дурную славу» человека, уважающего императора — «высочайший» уровень общественного сознания! Германа откровенно ненавидели и постоянно сравнивали — естественно, не в его пользу — с прежним патриархом, в котором усматривали прирожденную солидность и самостоятельность. Хотя, как выяснилось, для умиротворения Церкви патриарх Герман был не вполне удачной кандидатурой, по крайней мере царь надеялся с его помощью решить свою главную проблему — получить прощение. А вслед за ним и признание, наконец, безусловным священноначалие его императорского сана. Но время шло, а желанное событие все не наступало.
Император требовал объяснений, но Герман уклонялся от них. Истина вскоре открылась — выяснилось, что и в глазах патриарха Германа Михаил VIII Палеолог совершил тягчайший грех, подняв руку на помазанника Божьего, прирожденного Римского царя Иоанна IV Ласкариса. И грех этот так силен, что лично он, «Вселенский патриарх», не может простить его перед Богом — это выше его сил. Прощение выглядело бы бесчестием перед Богом, преступлением перед Церковью, и Герман никогда не отважится на это. Ведь существуют грехи, отмаливать за которые виновника берутся лишь столпы Православия, святые старцы, десятилетиями подвязавшиеся в пустынях и там совершавшие духовный подвиг. И грех Палеолога — из их числа.
Этот момент очень важен, и его нельзя пропустить как рядовой случай. Для оценки монархического сознания византийского общества отказ двух патриархов снять отлучение с царя — блестящее свидетельство глубокой религиозности и все еще сохраняющегося подлинного благочестия греческого общества. Правда, лично для патриарха Германа это — не самая лучшая оценка: ведь он прекрасно знал, с какой целью царь выставляет его кандидатуру на должность предстоятеля Константинопольской церкви. Кроме того, в самой Церкви начался раскол, который патриарх не смог преодолеть: многие монахи и рядовые обыватели требовали прекратить общение с теми епископами, которые одобрили низложение патриарха Арсения. К ним присоединился Александрийский патриарх Николай II (1243–1276), зато Антиохийский архиерей Евфимий II (1260–1269) солидаризовался с Собором.
Вместо Константинопольского архиерея умиротворением Церкви занялся император. Михаил VIII Палеолог деятельно боролся с расколом, неоднократно собирая народ и священников и высказывая простые, но разумные мысли. «Много людей ходит в ваши жилища, думая не о том, что хорошо для вас, а о том, как бы выманить у вас что-нибудь нужное себе. Вот они станут обвинять царей, смешивая новое со старым, начнут говорить, что обстоятельства в Церкви не хороши, и, может быть, к этому говору расположат других; а через это, ожидая улучшения, будут и их сбивать с толку. Но увлекаться их словами и вместе с ними впадать в заблуждение — это было бы и для меня нестерпимо, и для вас небезопасно. Те разбегутся, а вам от обвинений не уйти»[280]. Однако в одиночку при патриархе, не приобретшем авторитета у паствы, царь справиться с расколом не мог.
В ситуацию вмешался духовник императора Иосиф, игумен Гализейский. Пользуясь доверием Михаила VIII Палеолога, он сумел внушить тому мысль, что непопулярный патриарх не сумеет разрешить царя от греха и собрать воедино расколовшуюся Церковь. По-видимому, игумен был прав, хотя следует знать, что втайне Иосиф очень хотел занять патриарший престол и откровенно завидовал Герману. Но император и сам был мало удовлетворен поведением старого товарища, видя, как раскол все дальше и дальше разделяет Церковь на два лагеря.
Получив разрешение василевса, Иосиф встретился с патриархом и попытался убедить архиерея сложить с себя патриарший сан добровольно. Однако Герман был не так прост, да и не чувствовал за собой никакой вины. Убежденный в том, что пользуется расположением василевса, он продолжал хиротонисать епископов и решать церковные дела, а император внешне благосклонно взирал на его деятельность. Наконец, перед праздником Воздвижения Креста Господня царь и ближайшие архиереи откровенно дали понять Герману, что он не угоден им. Тот не стал спорить и 14 сентября 1267 г. добровольно сложил с себя сан. Узнав об этом известии, император поспешил созвать Собор, на всякий случай направив одновременно общее от себя и епископов послание Герману с предложением возвратиться обратно; но того уже невозможно было вернуть[281]. В утешение патриарха наградили титулом «царского родителя». Василевс действовал так тонко, что, невзирая на неприятное для Германа событие, он сохранил с царем добрые отношения.
Вместо Германа решением царя архиереи избрали Константинопольским патриархом Иосифа Гализейского (1268–1275 и 1282–1283), перед которым император постоянно исповедовал свои грехи и с кем беседовал о спасении души[282]. И, надо сказать, Михаил VIII не ошибся — уже 2 февраля 1268 г., на Сретение, на Литургии, Иосиф вместе с другими епископами принял покаяние царя. Это была торжественная и запоминающаяся картина. Василевс явился в храм Святой Софии в окружении телохранителей и членов сената. Сняв корону, император, окруженный сановниками, подошел к Царским вратам, за которыми в Святом Алтаре пребывал патриарх и архиереи, и пал на землю. Он громогласно исповедовал перед всем народом свое преступление и пламенно просил прощения. Патриарх, держа в руках бумагу с формулой прощения, вслух подробно изложил вину царя относительно юного Ласкариса, а затем громким голосом произнес, что отныне император прощен. За ним эту же формулу произнесли по очереди все епископы, находившиеся в храме. Император поднялся, словно обновленный Святым Духом, помолился и, счастливый, вышел из храма Святой Софии. Он тут же повелел своему слуге доставлять ослепленному Иоанну IV Ласкарису все необходимое из пищи и одежды в крепость, где тот содержался, и беспрестанно заботиться о нем[283].
Но и после этого раскол в Восточной церкви не прекратился. Более того, если Герману вменяли в вину, что тот оскорбил Арсения, признав соборный приговор, то, как говорили, Иосиф тем более виновен, что
