Читаем без скачивания Горькая радость - Колин Маккалоу

Попечительский совет должен быть свободен от религиозных влияний и предрассудков, не говоря уже о расовой или религиозной нетерпимости. Исходя из этих постулатов, единственным коммерсантом в новом составе совета оказался, к своему величайшему изумлению, Башир Мабуд, владелец универмага в Трелони, ливанец и к тому же католик. Но Чарлз, который подбирал членов совета весьма недемократичным путем, в чем полностью уподобился Фрэнку Кэмпбеллу, считал Башира австралийцем по праву рождения, который, как любой розничный торговец, хорошо осведомлен о нуждах простых людей Корунды.

В совет также вошли доктора Эрих Герцен, Иен Гордон, Деннис Фарадей и Нед Мэсон, имеющие в городе частную практику, а также доктор Лиам Финакан и старшая медсестра Гертруда Ньюдигейт. Немедицинское меньшинство составили управляющий местным отделением Западного союза розничной торговли, президент Общества овцеводов Корунды, старейший из сельскохозяйственных консультантов и глава Исторического общества Корунды, из чего можно было заключить, что никто из членов совета не имеет достаточных знаний, чтобы учить его председателя, доктора Чарлза Бердама, как распоряжаться больничными деньгами. При общем количестве в двенадцать человек отдельные члены совета могли заменяться в любой момент по личному распоряжению председателя.

Формальности, передающие фонды больницы новому попечительскому совету, были завершены в начале октября 1929 года, и Чарлз Бердам наконец вздохнул свободно. Четыре миллиона фунтов были выгодно вложены в надежные бумаги с максимальной осмотрительностью и консерватизмом, причем исключительно по выбору главврача, который собственноручно дергал за все финансовые нити. Все свои соображения он держал при себе, однако разумность его решений не подвергалась сомнению. Чарлз не подавлял чужие мнения, это был не его стиль. Вместо этого он подробнейшим образом объяснял каждое свое решение и всячески поощрял дискуссии, которые обычно не возникали. Ему просто доверяли. К середине октября новый совет уже имел свой устав, по которому его члены не платили членских взносов.

В том же октябре Чарлз устроил товарищеский ужин, куда были приглашены врачи, старшая медсестра и Башир Мабуд. Он снял небольшой зал в «Гранд-отеле» и заказал всю еду в Сиднее. С подобным оскорблением отель примирила только баснословно высокая плата за помещение — управляющий был прагматиком и отдавал себе отчет, что его повара вряд ли осилят столь изысканное меню: белужья икра, мороженое с ликером, запеченная камбала и розовый бифштекс в два пальца толщиной под соусом шатобриан, который готовится три дня. На десерт предлагалась клубника со взбитыми сливками.

Чарлз огласил свои планы во время аперитива, справедливо полагая, что их обсуждение займет весь ужин вплоть до заключительного кофе с коньяком. Герти Ньюдигейт, которая была здесь единственной дамой, не слишком рассчитывала на всеобщее внимание, однако покрасила губы и облачилась в платье, которое не поскрипывало от избытка крахмала. Лиам был в курсе планов главврача, остальные находились в неведении. Вся компания расположилась в удобных креслах и приготовилась внимать.

— Мы будем перестраивать больницу, — начал Чарлз. — И я пригласил вас на ужин, чтобы ознакомить со своими грандиозными планами на этот счет. Как вы понимаете, процесс этот будет длительным и постепенным и начнется не на следующей неделе и даже не в следующем году. Но я собрал вас именно сейчас, потому что мне прежде всего важно мнение врачей, а не архитектора. А вас, Башир, я пригласил, чтобы узнать точку зрения пациентов. Вы поддержите меня?

Присутствующие обменялись радостными взглядами и одобрительно зажужжали. Глаза восторженно засияли.

— Внешне новые здания будут не слишком отличаться от того, что мы имеем сейчас — длинные одноэтажные постройки с верандами, на которые можно будет выкатывать кровати с больными, чтобы они подышали воздухом, погрелись на солнышке и полюбовались садом. Здания будут соединены закрытыми переходами. Площадки будут выровнены, и мы будем избегать ступенек. Таким образом, дорожки станут длинными и пологими. Да, придется много ходить, но это полезно для здоровья, к тому же я планирую завести маленькие открытые машинки, работающие на аккумуляторах, для тех, кому трудно передвигаться самостоятельно, включая посетителей.

Чарлз поймал на себе взгляд Лиама.

— Лиам?

— Здания будут деревянными на каменном фундаменте?

— Нет, кирпичными на любом подходящем фундаменте, но только не на известняковых блоках. Мне бы хотелось использовать пустотелый кирпич, который лучше держит тепло зимой и сохраняет прохладу летом, а крыши покрыть черепицей с толевой изоляцией, чтобы чердаки хорошо проветривались. К сожалению, дом для медсестер уже почти построен, но чуть позже мы подумаем, что там можно изменить.

Увидев, что в дверях стоит официант, сигналящий, что ужин подан, Чарлз помог старшей сестре подняться с кресла.

— Мы продолжим за ужином, — сказал он, возглавив шествие в зал.

В конце ужина, когда подали кофе с коньяком и чай с ликером, главврач продолжил свою речь:

— Важно понять, что, несмотря на строительство, больница должна функционировать. Это означает, что перестройка займет длительное время и сохранит основные средства больницы. Мы по возможности будем расходовать проценты, а не основной капитал. Не стоит забывать и о государственном субсидировании — мы как городская больница имеем на него полное право. Насколько я понял из бухгалтерских книг, Фрэнк Кэмпбелл безжалостно выколачивал из пациентов деньги. Социальные работники вели с ним настоящую войну, чтобы освободить неимущих больных от оплаты лечения. Это просто позор. Если бы не усилия церкви и частная благотворительность, здешние больные были бы лишены одного из основных человеческих прав — права на лечение. Только не думайте, что подобные вещи не случаются в Англии! Там это тоже бывает.

Лиам Финакан улыбался во весь рот. Отлично, Чарли! Все на твоей стороне, и первый Башир Мабуд.

После ужина Лиам направился прямиком в больничный коттедж, который он теперь считал своим домом. Там его уже ждала Тафтс, горящая нетерпением узнать подробности и полная решимости не отпускать доктора, пока он не получит свою ежедневную порцию причесывания.

— Как ты догадалась, что мне нужен именно чай, чтобы утихомирить желудок после столь обильной трапезы? — спросил Лиам, дуя на горячий чай, который он пил очень крепким, без молока и сахара.

— А что было в меню?

— Черная икра, запеченная рыба, потрясающее говяжье филе с эстрагоновым соусом и клубника.

— Прямо сердце кровью обливается, — усмехнулась Тафтс, атакуя его волосы. — А я ела больничный пирог с водянистой капустой.

— Да полно тебе, Хизер, ты же знаешь, что Чарли расшибается в лепешку ради нашей больницы. Это была блестящая идея — поделиться своими планами за ужином, который обошелся ему в целое состояние. Все были просто в восторге, клянусь святым Патриком! Я думал, Герти упадет в обморок, попробовав эту говядину.

— Браво, Чарли! — прокомментировала Тафтс, продолжая терзать голову Лиама.

Он схватился за щетку.

— Хватит, Хизер, прошу тебя! Ты просто снимаешь с меня скальп.

— Вздор! Ничего твоей голове не сделается. Так что же привело Герти в чувство?

— Клубника. Уверен, она готова жизнь отдать за Чарли. У него теперь свой клуб болельщиков.

— Да, фанатов у него хватает, — вздохнула Тафтс. — Хорошо бы к ним присоединилась и моя глупая сестрица, а то она уже всех нас достала своими терзаниями.

— Это ваша проблема, — отрезал Лиам, запуская пальцы в шевелюру. — Теперь, когда все позади, я вынужден признать, что очень здорово, когда волосы не падают на глаза.

— Рада за тебя, старый упрямый ирландец.

В дверь постучали, и на пороге возник доктор Нед Мэсон.

— Чую дивный запах чая! Тафтс, сердце мое, у тебя не найдется еще одной чашечки для старого объевшегося акушера?

Не успел он сесть, как чай уже стоял перед ним на столе.

— Я так и думал, что Тафтс поит тебя чаем. Почему ты всегда зовешь ее Хизер?

Лиам удивленно взглянул на него:

— Разве? У меня с ней ассоциируется именно это имя. Да, еда была знатная.

Нед Мэсон согласно кивнул:

— Нарушил режим, Лиам? Вы же с Тафтс такие педанты.

— А ты почему здесь, Нед?

— У Винни Джо отошли воды, когда мы ели клубнику, а Винни Берт, как всегда, ничего не заметила. Зато заметила Винни Джек и быстренько заболела ангиной.

— Почему у Джонстонов всех женщин зовут Винни? — спросил Лиам.

Тафтс сделала гримасу:

— Отец говорит, что когда у Сайласа Джонстона рождались девочки, он предпочитал двигаться по наезженной колее и давал всем одно и то же имя — Винфрид. Когда они выросли и повыходили замуж, каждая прибавила к своему имени имя мужа, чтобы хоть как-то отличаться. Ты разобрался со своими Винни, Нед?