Читаем без скачивания Вихри Валгаллы - Василий Звягинцев

ГЛАВА 8

Снова, как и в сентябре, Шульгину пришлось проникать в Москву нелегально. Хотя совсем недавно он мечтал въехать в нее торжественно, в качестве полномочного посла. Ну, значит, неправильные были у него мысли, ибо все в жизни точно так, как в учебниках химии сказано: процесс идет лишь в пределах существующих законов и никак иначе.

Ставший уже для него привычным образ старичка-интеллигента он дополнил еще окладистой бородой — на случай, если кто-нибудь из уцелевших чекистов запомнил облик земского врача, учинившего жестокое побоище на Николаевском вокзале. И теперь Сашка выглядел скорее похожим на купца-старовера в длинной поддевке и суконном картузе, опирающегося на суковатую лакированную трость, внутри которой скрывался гладкоствольный пятизарядный штуцер, стреляющий картечью.

По ранее отработанной схеме тридцать человек группы Басманова, рассредоточившись по всему поезду, прибыли на Курский вокзал. Половина отправилась на хитровскую квартиру, где их не успели забыть и где на хозяйстве оставался поручик Рудников, еще часть — в Новодевичий монастырь. А Шульгин, Басманов, Лариса и еще четверо человек поехали в Столешников переулок.

Некоторые ухищрения потребовалось предпринять Шульгину, чтобы провести своих людей в квартиру, не существующую в данной реальности. То есть сначала подняться на площадку третьего этажа, освещенную цветными пятнами проходящих через причудливые витражи солнечных лучей, убедиться, что нет поблизости чужих любопытных глаз, вновь не без внутренней нервной дрожи превратить ободранную, с лохмотьями рогожи и торчащей из-под нее пакли дверь в щеголеватую, обитую блестящей натуральной кожей с фарфоровыми гвоздиками и суметь открыть ее и только потом условным свистом позвать своих офицеров.

Никто из них, включая Ларису, здесь еще не был. Кое-кому просторная пятикомнатная квартира, обставленная со вкусом высокопоставленного партийного чиновника пятидесятых годов, напомнила аналогичные дореволюционные, еще некоторым офицерам скромного происхождения она показалась верхом роскоши и комфорта. По привычке удобно устраиваться везде, куда приведет фронтовая судьба, они расположились в указанных Шульгиным комнатах, принялись варить на газовой плите гречневую кашу из прессованных пакетов, кипятить большой шестилитровый чайник и разводить водопроводной водой чистый медицинский спирт, предоставив своим командирам решать вопросы высокой политики.

Пока готовился солдатский ужин, в обширной ванной комнате, неизвестно из какого межвременного континуума снабжаемой горячей водой, офицеры стирали портянки и брились сразу втроем перед круглым, на полстены, зеркалом.

Лариса уединилась в маленькой спальне, примыкающей к гардеробной комнате, а Шульгин, Басманов и еще один офицер остались в гостиной.

Штаб-ротмистр Кирсанов, предложенный Басмановым на должность руководителя специальной опергруппы, был мужчиной импозантным. Войны и революции украсили его лицо несколькими шрамами, походная жизнь — несходящим темным загаром, на фоне которого особенно ярко выделялись сизо-стальные глаза и почти белые волосы. Еще он имел высокий лоб, тонкие, обычно плотно сжатые губы, гвардейский рост, плечи гимнаста и талию балерины, а вдобавок тихий голос левитановского тембра. Короче, Шульгину Кирсанов был мало симпатичен как раз в силу своих чересчур выразительных внешних данных, но по службе он к нему претензий не имел. Квалификация у ротмистра была тем более подходящая — кадровый жандармский офицер, в мировую войну служил в разведке Генштаба, у Корнилова — начальником личной контрразведки.

Шульгин сидел, посасывая сигару, и смотрел на вторую пуговицу потертого сюртука, в который был одет Кирсанов, а тот словно и не чувствовал этого взгляда. Как будто был в комнате совсем один. Сидел, чуть покачивая носком тяжелого юфтевого сапога, и видно было, что спокойствие его не напускное, что ему вполне серьезно наплевать, каким взглядом рассматривает его генерал по званию и чуть ли не великий князь по положению Александр Иванович Шульгин.

Действительно профессионал, умевший, подобно камышовому коту, сохранять абсолютное безразличие ко всему, что его в данный момент непосредственно не касалось.

— Вы, ротмистр, — решил чуть осадить его Сашка, — не сочтите за труд, принесите вон из шкафчика рюмочки и бутылку на ваш вкус. Разговор у нас будет долгий. И пиджачок снимите, жарковато здесь.

Пока Кирсанов невозмутимо и даже с энтузиазмом исполнял поручение, Шульгин с Басмановым обменялись взглядами. Полковник приподнял бровь: мол, зачем вы так? А Сашка кивнул успокаивающе: знаю, что делаю.

Шульгин подождал, пока ротмистр принес заказанное. Выбор его был тонок: из десятка бутылок разнообразных коньяков, виски и ликеров он выбрал самое нейтральное — «Московскую».

— Ваша профессия нам известна, Павел Васильевич, — сказал Шульгин, — и мы возлагаем на вас особые надежды. Так уж обстановка складывается. Политические условия в Москве сейчас сложные. С одной стороны, самые высокопоставленные сотрудники ВЧК и большевистского Центрального Комитета являются как бы нашими завербованными агентами, с другой — кое-кто из них затеял самостоятельную, против нас направленную игру, а кроме того, у меня имеется пленный английский разведчик, представляющий неизвестно чьи интересы.

В глазах жандарма мелькнул огонек заинтересованности.

— Вот мне и желательно, чтобы вы взяли на себя всю техническую сторону этой задачи. То есть я буду сидеть здесь, как паук в центре паутины, и лелеять коварные замыслы, а вы будете организовывать действия нашей агентуры, осуществлять слежку за нужными объектами, устраивать конспиративные квартиры, в случае необходимости производить ликвидации и делать прочую грязную работу. Как, справитесь?

— Особых сложностей не вижу, однако хотелось бы представить задачу более отчетливо…

— В свое время. Отчетливо я ее пока и сам не вижу. Информации не хватает. Поэтому… — Шульгин задумался, вертя в пальцах рюмку, из которой так и не отпил ни капли. — Поэтому вы сегодня отдохнете, впрок, поскольку потом будет много бессонных дней и ночей, утром поедете по указанному мной адресу, с помощью проживающего там человека легализуетесь, а дальше… Я хочу, чтобы вы совершенно независимо от остальных наших дел размотали всю подноготную нашего иностранного «клиента». Там должно открыться очень много интересного. В вашем распоряжении будут любые средства, но очень ограниченное время и небольшое количество верных людей. Человек пять мы вам можем выделить, да, Михаил Федорович?

— Как скажете, Александр Иванович. Для отдельных операций можно и весь взвод подключать, а так…

— Благодарю, господа, — чуть заметно приподнял уголки рта Кирсанов. — Если мне будет позволено, агентурой я себя и сам обеспечу, мне бы исходной информации побольше.

— А вот это я вам и собираюсь рассказать. Завтра все дополнительные сведения вы получите от «языка». Он хоть и служит в «Интеллидженс сервис», но задачи выполняет, явно выходящие за пределы компетенции этой организации. Ночью он должен быть доставлен на квартиру к Рудникову. Если нужно, поручик тоже поступит в ваше распоряжение.

— Приму с удовольствием. Виктор для работы в Москве человек незаменимый.

— Решено. А теперь слушайте, история это длинная и запутанная…

Только около полуночи Сашка отпустил собеседников и тоже решил отдохнуть. Постелил себе на диване, включил тихую музыку и закурил, погасив свет, последнюю в этот день сигарету.

Шульгину заранее нравилось то, чем ему сейчас придется заняться. Все потусторонние проблемы, загадки пришельцев и отношения с Галактическим разумом как бы отступили на второй и третий планы. Возникла конкретная задача — выяснить, какую цель преследует Трилиссер, а может быть, и Агранов, предавая своих благодетелей, насколько их инициатива согласована с Троцким или это самодеятельность, желание, достигнув ключевых постов в ВЧК и правительстве, избавиться от людей, по отношению к которым они оставались наемными агентами. Пока неясно было, на что рассчитывали новые хозяева Лубянки — надеялись, что их роль в организации акции против Шульгина останется неизвестной, или наметили ликвидировать всех «американцев», а может быть, и Врангеля, а то и самого Троцкого почти одновременно. И какую судьбу следует теперь Агранову и его дружкам определить — то ли упразднить его вообще (вместе со всеми причастными к интриге), заменив кем-то более удобным — Вадимом, например, или даже, чем черт не шутит, тем же Кирсановым, если он сумеет себя хорошо зарекомендовать? Более того, необходимо было разобраться, какие подлинные силы все же стоят за всеми бывшими и еще предстоящими покушениями, за самой Антантой, отчего-то действующей вопреки своим историческим и классовым интересам. А также выяснить, как идут дела у Левашова. Окончательно он укрепился в симпатиях к здешнему режиму (большевистскому или уже троцкистско-бухаринскому?) или, наоборот, успел пересмотреть свои взгляды? Да и не стал ли он, незаметно для себя, марионеткой в руках куда более опытных политиков, сам того не понимая? Вот тут и пригодится по-настоящему Лариса с ее недюжинными способностями и опытом общения с высокой партийной властью.