Читаем без скачивания Вихри Валгаллы - Василий Звягинцев

Обширнейшее поле для приложения своих умственных способностей и навыков «бойца невидимого фронта».

«Вообще-то нужно позвонить Олегу, — думал он уже в полудреме. — Сообщить о нашем прибытии. Удивительно, как Лариса не сделала этого сразу? На самом деле так устала за дорогу? Или утратила интерес к своему другу? Впрочем, зная ее натуру, можно допустить, что она рассудила чисто рационалистически. Зачем беспокоить человека, заставлять его нервничать, мчаться сюда через половину ночного города, в квартиру, полную чужих людей? Или ехать к нему самой, принимать торопливые ласки соскучившегося мужика… И завтра он свое получит. Ей же нужны эти лишние сутки, чтобы отключиться от того, что было в дороге, как бы забыть об этом, а уже потом обниматься с Олегом, изображая измученную долгой разлукой невесту…

Потому и я звонить сейчас не буду. С утра пораньше, пока он не успеет убежать по своим посольским делам…»

Так все и сделали. Еще до солнца, когда обложившие небо тучи только-только стали обретать объемность и цвет, подкрасившись с востока розовыми тонами, подчеркнувшими их громоздкую мрачную многоэтажность, Ястребов сбегал в Самарский переулок, где во дворе его тетушки хранился оставленный после сентябрьского рейда «Додж». Сашкина «Испано-Суиза» модели 1927 года, один из красивейших по дизайну автомобилей XX века (сам Сальвадор Дали на такой ездил) да еще с двухсотсильным многотопливным двигателем, оказалась, к сожалению, безнадежно побита пулями бандитов. Надо было и для нее бронированный вагон приготовить, а так пришлось оставить машину в Харькове. Ровно в восемь «Додж» стоял у подъезда.

Проживание в удобной квартире имело и негативную сторону. Каждый раз, выходя на лестницу, следовало быть настороже, чтобы не оказаться случайно в одном пространстве с обитателями параллельно существующих здесь же «нормальных» квартир. Или даже рядом. Появление буквально ниоткуда посторонних людей могло вызвать у жильцов совсем ненужный ажиотаж.

Механизма сосуществования базовой квартиры в одном объеме с неизвестным количеством ее аналогов Шульгин так до конца и не понял. Если, как объясняла Ирина, они движутся в потоке времени синфазно, разделенные каким-то постоянным промежутком в N секунд или лет, то все равно ведь наложение должно происходить, только совпадать будут разные точки реальностей. Их утро совпадать с нашим вечером, грубо говоря, или наоборот. А если сдвиг не вдоль, а поперек вектора? Тогда будет иметь место просто другой парадокс — совмещение в одной точке и пространства, и времени двух параллельных реальностей, что тоже невозможно, исходя из утверждений Антона. Именно этим он мотивировал невозможность вернуться в собственный восемьдесят четвертый год, который они так опрометчиво покинули. Если только… Сашка даже не пытался изучать теоретические основы хронофизики, но, руководствуясь здравым смыслом, позволил себе предположить: такое взаимопроникновение миров возможно, если реальности вообразить в виде многожильного, скрученного по оси кабеля. И там, где изоляция повреждена, происходит замыкание. Поток электронов в случае кабеля или людей и предметов в «нормальной жизни» через пробой перетекает в соседний провод и движется по нему до очередной точки замыкания. Всего такая теория тоже не объясняла, но по крайней мере создавала иллюзию понимания.

За этими научными размышлениями он и не заметил, как доехали до места. Ему здешняя Москва была уже не в новинку, дорогу он знал и машину вел автоматически, выбирая только более-менее ровные места на исковерканном булыжнике переулков, а Лариса, впервые увидевшая родной город в столь экзотической ипостаси, глядела во все глаза, издавая иногда удивленные восклицания и уподобляясь своими вопросами Алеше-Почемучке из книги Житкова «Что я видел».

Левашову советская власть предоставила двухэтажный особняк в стиле «модерн» на углу Сивцева Вражка и Гоголевского бульвара. Чугунная ограда с растительным орнаментом, массивное каменное крыльцо, асимметрично расположенные окна, прямоугольные, полукруглые и овальные, стены обложены кремовым кафелем, в простенках второго этажа — мозаичные фрески.

— Во, приданое какое тебе Олег приготовил, — съязвил Шульгин, когда они поднялись по ступенькам и Сашка надавил фарфоровую кнопку звонка. — Сейчас нам откроет ливрейный лакей и заявит, что барин нонче не принимают…

Однако открыл сам Левашов, еще небритый, в наброшенной на плечи домашней байковой куртке.

Сначала он увидел Ларису, сделал движение, чтобы тут же заключить ее в объятия, от которых она аккуратно уклонилась, и на первый план выставила Шульгина, при виде которого у Олега натурально отвисла челюсть и округлились глаза.

— Ты… это… живой, да? — Он схватил друга за руку, не то чтобы просто пожать, не то чтобы убедиться в его материальности.

— Что с тобой? — удивился Шульгин и тут же сообразил. Московские газеты наверняка перепечатали сообщение из белогвардейских только вчера или даже сегодня. А связаться с Берестиным или Воронцовым Олег еще не успел.

— Ладно, заходите, заходите… — Левашов втянул их в прихожую и запер дверь. — Везде же написали: погиб при нападении на поезд полномочный посол, направлялся для вступления в должность, торжественные похороны в Харькове…

— Тебе сколько раз нужно Пруткова перечитать, чтобы усвоить: «Не всему написанному верь»? — Лариса в совершенстве владела принятым между друзьями стилем общения.

— Ладно тебе, — остановил ее Шульгин. Состояние Левашова он понимал лучше нее. — Действительно, была там заварушка, пострелять пришлось, и погибшие были, а насчет меня… Для пользы дела. Игра вступает в новую фазу. Веди нас куда-нибудь, где спокойно поговорить можно. Ты здесь один?

— Пока один. А попозже начнут посетители появляться. Я, к собственному удивлению, довольно активно в политическую жизнь вписался…

Внутри особняк был еще шикарнее, чем снаружи. Наверх вела беломраморная спиральная лестница с розоватыми деревянными перилами, вырезанными так, что они казались сделанными из подтаявшего воска. Площадки украшали высокие цветные витражи. Сводчатый потолок холла на втором этаже подпирали цилиндрические колонны бордового лабрадора. Среди пальм в фарфоровых кадках в продуманном беспорядке были расставлены кожаные кресла. Но все равно ощущалось какое-то запустение. Этому способствовали знобкий сыроватый воздух и запах застарелого табачного перегара.

— Недурно, совсем недурно, — приговаривал Шульгин, осматриваясь. — Только у тебя что, совсем не топят? И лакеев бы нанять следовало, живешь, как на вокзале. Ну ничего, хозяйка появилась, она у тебя порядок наведет. И охрану немедленно нужно организовать, мало тебе Севастополя?

— И вправду, не топят. У меня в кабинете голландка есть, ею и греюсь, когда работаю, или камин вечером разжигаю. А чтобы все прогреть, машину дров каждый день нужно…

— Все обеспечим. И сейчас же человек пять басмановских ребят сюда вызову. Я с собой аж тридцать орлов привез. И им веселее здесь будет, чем на Хитровке, и нам спокойнее. Удивляюсь, как тебя до сих пор не грохнули, просто от нечего делать. Как Мирбаха…

Пока Левашов повел Ларису показывать комнаты, чтобы выбрала себе подходящую и, как подозревал Сашка, наскоро пообниматься всласть, если не более, он разжег небольшой аккуратный камин с давно не чищенными решетками и похожей на древнерусский щит сдвижной бронзовой заслонкой. Связался с операционной базой, расположенной в знаменитом бандитском притоне, и пригласил к рации Рудникова. Поручик газет не читал, хотя до войны сам трудился репортером в «Ведомостях московского градоначальства», но, услышав голос Шульгина, чрезвычайно обрадовался. Несмотря на совершенно уголовную внешность, поручик был человеком сентиментальным и привязчивым.

— Все сделаем сей момент, Александр Иванович. Да я и сам подъеду, это ж сколько мы с вами не виделись… Докладываю, кстати: ребята, что вчера прибыли, размещены, приступили к несению службы. Людишки, ими доставленные, как вы и распорядились, посажены под замок, порознь. Полковник тоже на связь выходил, распоряжений никаких не отдал.

— Хорошо, Виктор Петрович, приезжайте, буду рад. Часа хватит? Вот через час и приезжайте…

Левашов с Ларисой появились минут через двадцать, и по их лицам Шульгин понял, что не ошибся. Губы у девушки припухли и глаза блестели, а Олег выглядел утомленным и совершенно счастливым.

«Ну и слава богу», — подумал Сашка. Больше всего он остерегался возникновения прочного треугольника. Но Лариса, кажется, не обманула, пообещав считать дорожное приключение лишь не стоящим внимания эпизодом.

— Присаживайтесь, голубки, — с отеческой усмешкой сказал Шульгин. — Скоро Рудников с охраной приедет, и я буду спокоен за вашу безопасность и благополучие, и еще я позвонил Ястребову, чтобы его тетушка у себя на улице подыскала парочку надежных женщин средних лет, — при этом он подмигнул Ларисе, — на должности кухарки и горничной. Такой домик следует содержать comme il faut[3]. А теперь докладывай общественно-политическую ситуацию. И тащи коньяк, если есть.