Читаем без скачивания Нерядом - Эллин Ти

– Да. Мы начали встречаться, у нас был красивый конфетно-букетный период, мы много гуляли… Я влюбилась по самые уши в него, ничего не замечала вокруг.

– Он же не мог всегда быть пушистым зайчиком, а потом вдруг стать дерьмом редкостным, – хмурится Виктор.

– Нет, я сейчас вспоминаю, что намеки на странности были, но за пеленой влюбленности я не видела. То есть когда он просил меня заменить юбку на чуть более скромную, я просто меняла, и ему не приходилось нервничать. Или он был категорически против моих подруг и постоянно настраивал меня против них. В конечном итоге я поссорилась с ними сама, а его влияние даже не замечала. Ему хотелось, чтобы я была только с ним, он даже помог устроиться в место, где работал он. Мы были двадцать четыре на семь вместе, буквально не отлипая друг от друга. Всего через полгода отношений он приехал ко мне и сказал, что я переезжаю к нему. Без вопросов, просто поставил перед фактом. Я же была счастлива, что так сильно нужна ему. Мы почти не ссорились, однажды только был конфликт, но я сама виновата в нем, и… Мы тогда очень разругались, потому что он просил меня всегда звонить ему, чтобы он забрал на машине, если вдруг оказываюсь где-то без него, а я не позвонила. Встретила давнего знакомого, он подвез, начал приставать… Я рассказала Паше, ну и получила за то, что ослушалась. Говорю же, сама виновата.

– Ты шутишь так надо мной сейчас? – спрашивает Витя. Хмурюсь. Не понимаю, неужели это похоже на шутку?

– Почему?

– Вместо того чтобы пожалеть тебя и втоптать козла в асфальт, он выставил виноватой тебя и заставил считать, что ты и правда виновата? Серьезно ты сейчас это говоришь мне?

– Да я… – А что я? Я не знаю, что сказать. Никогда в жизни не анализировала то произошедшее. Оно просто было. А последние годы в прошлое я старалась особо не лезть. А сейчас вот разворошила, и… Виктор ведь прав. Какого черта я все годы думала, что в ситуации была не права только я? – Проехали. Это в прошлом.

– Прости, продолжай. У меня просто немного подгорает.

– Я вижу, – усмехаюсь. Он очень милый сейчас в своих переживаниях обо мне, я ценю. – В общем, так мы жили долгих три года. Даже чуть больше. А потом я узнала, что беременна… – произношу слова сквозь ком в горле и прокашливаюсь. На лице Громова отражается весь спектр эмоций, и я понимаю почему. Ребенка-то у меня нет, я думаю, он заметил. А Димку я бы никак не успела родить, у нас разница-то с ним девять лет. – Он изменился сразу, стал заботливей, чем всегда, оберегал меня. Позвал замуж. Мы купили кольца, готовились, вовсю искали платье, чтобы несильно виден был живот, в общем, вся эта приятная суета. Перед свадьбой мы уехали на море, я была уже на шестом месяце. Живот был довольно крупный уже, такой шарик, – улыбаюсь сквозь слезы, вспоминая приятные мгновения, – многие думали, у меня двойня. А там был просто очень крепкий мальчишка.

В горле начинает першить, мне становится плохо. Я закопала эту рану глубоко в своей душе, и бередить ее сложно, но большая и теплая рука, которая не бросает меня ни на мгновение, дает надежды на то, что сегодня мы сможем обойтись без истерики.

– Марина… – шепчет Громов, прикрывая глаза.

– Мы ехали назад, и он выпил, – говорю, прокашливаясь, – решил расслабиться, немного пива, но за руль ему было, конечно, нельзя. А я водила неплохо, за рулем с восемнадцати как рыба в воде. И тогда без разговоров за руль села я. Нам ехать было около шести часов, но на четвертом часе езды я стала уставать, спина заныла, ноги отекли… Я ужасно себя чувствовала, и когда перед нами неожиданно вылетел внедорожник, я просто не нашла в себе силы, чтобы собраться, и не справилась с управлением, – договариваю и слышу, как на стол приземляется первая слезинка.

Виктор в ужасе, он даже не говорит ничего, я по глазам и лицу вижу, что в голове у него творится какой-то хаос.

– Ты после этого не водишь? – только тихо уточняет он.

– Да, – киваю. – Весь удар пришелся на сторону Паши, но я сломала ногу и… потеряла ребенка. Удар был сильный, его не удалось спасти даже после преждевременных родов. Паша был без сознания, черепно-мозговая, многочисленные переломы, травма спины… Он даже стал плохо слышать одним ухом. Я пыталась справиться со всей этой болью от потери ребенка и таким ужасом, что произошел с моим любимым человеком, параллельно отменяя все заказы на свадьбу и выслушивая от его мамы нравоучения. Полгода я была его сиделкой и не видела даже жизни никакой, кроме него, а потом он стал приходить в себя, научился самостоятельно передвигаться в инвалидной коляске и постоянно стал винить меня во всем. В гибели нашего ребенка, в его травмах, даже в том, что я разбила только что купленную машину. И я понимала, что он прав, потому что я не справилась с управлением, но жить в вечном унижении я просто не могла. И… ушла. Мне было сложно, я буквально сходила с ума, но все это время рядом со мной был Дима, и только забота о нем и его внимание ко мне вернули меня к жизни. Его родители погибли, когда он был еще ребенком, я забрала его к себе. Но он никогда не был домашним мальчиком, вечно где-то пропадал, встревал в драки. А когда понял, что я буквально умираю изнутри, спас меня, будучи все еще таким же подростком. В конечном итоге я устроилась на работу, тоже в ресторан, но еще до Сабировых, стала ухаживать за собой и верить в то, что жизнь не закончилась на той трассе, но Паша стал снова появляться в моей жизни. Он заново научился ходить, чему я очень рада, но… маниакальные наклонности меня пугают. И вот уже два года он всегда рядом. Почти не трогает меня, изредка пытается завести разговор. Порой присылает цветы со страшными записками, напоминая мне, кто виноват в том, что мне пришлось хоронить еще нерожденного ребенка. Вот такая вот история.

Заканчиваю разговор и громко вздыхаю, допивая остатки чая одним глотком. Замечаю, как меня колотит, но удивительно даже для самой себя – не плачу. Странная реакция организма, но не плачу. Та слеза была единственной, которую я проронила.

– Я понятия не имею, что можно сказать в