Читаем без скачивания Детонепробиваемая - Эмили Гиффин

– Как ты? – выдавливаю из себя я, в то время как взгляд невольно падает на безымянный палец левой руки Бена, на котором больше нет кольца.

– Прекрасно. А ты?

Отвечаю, что тоже ничего, и краем глаза слежу за Ричардом. Он оглядывается, видит меня с Беном и отворачивается к окну, держа в руках фужеры с шампанским. Делает глоток из одного. Должно быть, Ричард понял, что я беседую с бывшим мужем.

– Рад тебя видеть, – искренне говорит Бен.

– Я тоже, – отвечаю я. Это в самом деле так.

– Хорошо, что ты пришла. Не был уверен, что ты согласишься.

Снова кошусь на Ричарда, который продолжает смотреть в окно.

– Я тоже не была уверена, что ты придёшь.

– О… Ну, вообще-то, я, э-э, крёстный отец Реймонда, – серьёзно говорит он.

– О… Я не знала. Какая честь.

– Ага, – соглашается Бен. – Это очень круто.

Я улыбаюсь, ощущая безумный прилив чувств, очень близких к зависти, как у старшеклассницы. Что-то подобное я испытывала, когда мою лучшую подругу Пэм выбрали королевой выпускного бала. Между нами было столько общего, что мы даже выглядели похоже. Люди часто принимали нас за сестер или даже близняшек. Так почему выбрали её, а не меня? Сейчас я чувствую то же самое, и мне интересно, почему Энни и Рэй поручили это дело Бену, а не мне? Потому что я не хочу детей? Потому что приняли сторону Бена? Потому что я была плохим другом? Или, может быть, им просто больше требовался крёстный отец, чем крёстная мать? В конце концов, ни у Рэя, ни у Энни нет братьев.

В этот момент Ричард отходит от окна поболтать с мужчиной, которого я не узнаю. Думаю: «Хорошо, есть ещё минутка». Хотя никак не соображу, что ещё сказать.

И не удерживаюсь от главного вопроса дня:

– Так ты не привёл Такер?

Сразу жалею о своей несдержанности. Во-первых, Бен, очевидно, не привёл Такер, потому что её здесь нет. Во-вторых, теперь я выгляжу любопытной, жалкой и ревнивой.

– Нет, – с легкой улыбкой отвечает Бен. – Не привёл.

Мне приходит в голову, что единственным плюсом этого вопроса могло бы стать прояснение реалий личной жизни бывшего мужа, но ответ Бена ничего мне не дает. Так что я просто стою с ощущением, что сморозила глупость.

В этот момент я вижу, что Ричард закончил общение со своим новым другом. Он внимательно смотрит на меня, подняв брови, будто спрашивает: «Я не давлю, но мне подойти?» Киваю. Любой другой ответ показался бы грубым даже легко подстраивающемуся под обстановку Ричарду. И когда мой спутник идёт к нам через комнату, Бен произносит:

– Вижу, ты тоже пришла одна.

Через секунду Ричард уже оказывается рядом со мной и подаёт бокал с шампанским. Это жест, в значении которого невозможно ошибиться, и Бен в замешательстве пытается угадать, кто перед ним. Но безуспешно, потому что до этого момента они никогда не встречались.

Мне ничего не остаётся, кроме как сказать:

– Бен, это Ричард Марго. Ричард, Бен Дэвенпорт.

– Привет, Бен. Рад знакомству, – говорит Ричард.

Я вижу тень, скользящую по лицу Бена, когда он слышит имя. Наверняка он не забыл мой хит-парад сослуживцев. Наверняка помнит, кто такой Ричард, и ему это не нравится. Как и следовало ожидать, Бен не протягивает руку для пожатия, а с непроницаемым выражением лица отступает. Спустя несколько секунд он неохотно цедит: «Как дела?» – и косится на меня. Он знает, что я знаю, в чем смысл этого вопроса.

Именно его задала мать Бена Люсинда второй жене своего бывшего мужа, женщине, из-за которой родители Бена развелись. Годами Люсинда мучилась раздумьями, что же сказать жене номер два, когда им не повезет столкнуться лицом к лицу. Она не хотела грубить. Но и лгать, произнося общепринятое приветствие, вроде: «Приятно познакомиться», тоже не хотела. Бен рассказывал, как свекровь ликовала, осознав, что сдержанное «Как дела?» вполне подходит. Он выложил мне эту историю прямо перед тем, как нас познакомить. Объяснил, что следует встревожиться, если она спросит: «Как дела?» А вот если приветствие будет иным, то я вправе предположить, что пришлась ко двору.

Конечно, Ричард и не подозревает о подтексте, когда отвечает:

– Неплохо. А у вас?

Бен парирует в манере, которую моя племянница Зои определяет как сарказм.

– Супер, – говорит он, сверкая фальшивой улыбкой.

Затем извиняется и направляется прямиком к крестнику. Берёт малыша из рук Энни, поворачивается и пристально смотрит на меня. Значение этого жеста также не остаётся для меня загадкой.

Ещё один несчастный час сборов, и церемония, которую проводит Скай, священнослужительница в ортопедических ботинках, начинается. Я не удивляюсь слегка хипповской манере обряда, учитывая, что мы в гостиной частной квартиры, а не в церкви, и предысторию отношения Энни и Рея к религии. Они оба выросли католиками, но в студенческие годы независимо друг от друга отреклись от церкви по многим причинам, по большей части политическим. Затем прошли стадию агностицизма, которая длилась довольно долго. По словам Энни, после рождения Реймонда-младшего они вновь обратились к вере и начали ходить в унитарианскую церковь на Второй Авеню.

Как бы то ни было, служительница долго вещает о высоких понятиях вроде самоценности и достоинства каждого человека, справедливости и сострадании в человеческих отношениях, поиске истины и уважении к взаимосвязанности всего сущего, частью которого являемся все мы. На этом месте она переключается и спрашивает крёстных родителей, будут ли они всецело поддерживать и наставлять Реймонда-младшего в стремлении к благим целям. Я не свожу глаз с Бена, когда он торжественно кивает и повторяет: «Да» в унисон с сестрой Энни. Наблюдая за ним, я не могу не думать о нашем обмене клятвами на Карибах. Как серьёзно их тогда воспринял Бен. И как серьёзно он воспринимает роль крёстного отца сейчас. Когда я наконец решаю, что уже вполне уместно повернуться и сбежать к буфету, Энни объявляет, что крёстные родители хотели бы произнести заготовленные пожелания Реймонду-младшему.

Сестра Энни берёт слово первой и декламирует стихотворение Лэнгстона Хьюза «Мечта». Черёд Бена. Он прочищает горло и с любовью смотрит на малыша. Я чувствую руку Ричарда на своей спине, когда, опустив взгляд на босоножки, слушаю, как Бен громким и чистым голосом говорит:

– Реймонд, я очень счастлив и горд быть твоим крёстным отцом. Я искренне желаю и молюсь, чтобы ты стал человеком чести и примером для подражания. Чтобы ты стал сильным, но нежным. Честным, но великодушным. Праведным, но не ханжой. Чтобы ты всегда следовал велениям сердца и совершил в этом мире что-то доброе и прекрасное. Аминь.

На меня накатывает опустошающая грусть при мысли о том, каким чудесным отцом станет Бен. Каким везунчиком будет его сын или дочь. Какое счастье достанется когда-нибудь какой-то другой женщине, которая должна быть мне благодарна за то, что я относилась к идее завести детей так, как относилась. «Не смотри на него», — приказываю я себе. Но всё равно смотрю. Не могу не смотреть. Может быть, это лишь моё воображение, но когда я изучаю лицо Бена, то абсолютно уверена, что ему так же грустно, как и мне.

        * * * * *

– Не надо было приводить Ричарда на крестины, – говорю я Джесс после возвращения домой и подробного изложения хроники событий.

– Жаль, что так неловко вышло, – кивает Джесс. – Но если это тебе поможет, я всё ещё думаю, что ты поступила правильно.

– Как ты это обоснуешь? – спрашиваю я, расстёгивая ремешки своих красивых босоножек, которые, уверена, Бен даже не заметил.

– Главное, – рассуждает подруга, – ты показала ему, что продолжаешь жить дальше.

– Но теперь он меня ненавидит.

– Ничего подобного.

– Ты не видела, как он на меня смотрел. Бен меня ненавидит.

– Допустим. И что дальше?

– Я не хочу, чтобы он меня ненавидел.

– Ага, конечно, не хочешь. Но ты хочешь, чтобы твоя жизнь интересовала его достаточно для того, чтобы тебя ненавидеть. Если бы он принялся там болтать с Ричардом как с закадычным другом, тебе бы сейчас было еще паршивее.

Я соглашаюсь, но все равно признаюсь:

– Чувствую себя ничтожеством из-за того, что так с ним поступила.

– Клаудия, ты привела своего бойфренда на крестины. Чёрт, вот невидаль! Ты же знаешь, Бен тоже ходит на свидания.

Кручу кольцо с опалом на пальце и вздыхаю.

– Мне не нравится причинять ему боль. Я словно сделала это нарочно. Не думаю, что он поступил бы так со мной.

– Послушай. Ты же не ушла от него из-за Ричарда. Бен оставил тебя сам. Оставил тебя, надеясь встретить другую женщину, готовую забеременеть, чтобы создать с ней семью. Не забывай об этом.

Киваю. Джесс права.

– Так что больше никаких угрызений совести. Хорошо?

Снова киваю, думая, что проще сказать, чем сделать. И начинаю понимать, что, возможно, чувствую вину не только за то, что пришла на крестины к общим друзьям с другим мужчиной.