Читаем без скачивания Командир Разведгруппы. За линией фронта - Анатолий Терещенко

Надо встать с колен и мстить, мстить и мстить врагу».

Эти его слова были не чем иным, как вспышкой мстительности при агонии, в которой пребывала гитлеровская Германия в конце советско-германской кампании. Блицкриг, предусмотренный планом «Барбаросса», с треском уже не проваливался, а явно провалился. Так, во всяком случае, считали некоторые, число которых множилось в геометрической прогрессии, реалисты, трезвомыслящие политики и генералы вермахта.

Берлин превратился в груды развалин. Одна за другой исчезали из жизни дивизии вермахта – их перемалывали чудовищной мощи жернова советской военной машины, набирающей всё большие и большие обороты.

Как бы ни старались фашистские бонзы, мотаясь по частям и шпионско-диверсионным школам, приободрять будущих защитников рейха, преподавателей и слушателей, что от них зависит победа в войне и перелом скоро наступит, вера в чудо таяла, как воск на солнце.

В круговерти постоянных воспоминаний и роившихся планов работы в разведшколе обер-лейтенант не заметил, как самолет пронесся над западной окраиной польского города, круто развернулся над хвойным лесом и плавно пошел на посадку. Через мгновение он вошел в сектор посадочной полосы, будто прошитой по бокам короткими и яркими стежками десятков точечных фонариков, и стал медленно, почти осторожно, к ней приближаться. Пассажир скорее услышал, чем ощутил мягкое касание о бетонку посадочной полосы губастых колес шасси.

Штенк взглянул в иллюминатор – трехлопастный винт левого мотора заметно снижал обороты и скоро прекратил вращаться. Он неожиданно замер. Только теперь обер-лейтенант разглядел забавную черно-желтую цветовую гамму лопастей винта. Самолет остановился. Лётчик открыл люк, и берлинский важный для Люблина пассажир по трапу медленно спустился на землю аэродрома.

Встречал столичного гостя представитель гестапо в Люблине штурмбаннфюрер Аккардт. Это был среднего роста человек, совсем не крепкого телосложения, с треугольным лицом, как говорят в народе, «топориком книзу». Над верхней губой и под тонким крючковатым носом висели усы «а-ля Гитлер». Рядом по стойке «смирно» стояла эсэсовская охрана в черной униформе и такого же цвета пилотках с серебряными черепами на них.

– Хайль Гитлер! – первым поприветствовал вскинутой кверху рукой Штенк своего встречающего.

– Хайль Гитлер! – вяло и даже небрежно, как показалось обер-лейтенанту, ответил Аккардт.

«Ох, эти гестаповские выскочки! – размышлял Штенк. – Надутые, как индюки у моей тётушки в Баварии. Куража больше, чем сути. Самое вредное – это чурбан, которому власть вскружила голову. Мне говорили, что он доктор права и еще специалист в каких-то науках. Неудивительно, что большое количество знаний, не будучи в силах сделать человека умным, часто делает его тщеславным и заносчивым, а потому до глупости смешным. Именно из этого гнезда сей птенец, возомнивший себя чуть ли не местным божком. С такими амбициями недолго и наломать дров».

Рядом с самолетом почти у самого трапа стоял, отливая иссиня-черным цветом, надраенный по этому случаю до блеска, бронированный автомобиль марки «Опель-Капитан», рядом с которым нетерпеливо переминался водитель. Когда он заметил приближающихся пассажиров, любезно открыл дверцы кузова. Два офицера небрежно плюхнулись в машину на задние мягкие сиденья, обшитые матово-черным хромом. Захлопали дверцы, и автомобиль, вырулив за пределы взлетно-посадочной полосы, стремительно помчался по автобану в сторону города. Вскоре автомашина остановилось у серого двухэтажного здания, напоминающего небольшой замок. Это был главный корпус Люблинской разведшколы.

– Я должен вас покинуть, – неожиданно заметил Аккардт. – У меня сегодня срочная встреча. Завтра мы обговорим подробности моего плана.

Аккардт действительно спешил на встречу с начальником военной разведки и контрразведки 24-й дивизии, уполномоченным шефа абвера адмирала Канариса гауптманом Вальтером Файленгауэром, обладавшим важными данными о подготовке диверсантов в разведшколе.

Встреча назначалась на одном из секретных полевых аэродромов 8-го авиационного корпуса 4-го воздушного флота люфтваффе…

Что же касается битого фашистского генерала Р. Гелена, то он после войны был обласкан руководством ФРГ и вскоре возглавил разведывательную службу со штаб-квартирой в Пулахе.

У крыльца мрачного здания Вальтера Штенка встретил начальник школы гауптман Пауль Критц. После традиционного рейховского приветствия во славу фюрера он провел берлинского гостя в кабинет и усадил в низкое и неудобное, как показалось берлинскому гостю, кресло. Он в самолете насиделся в таком же положении. Они знали друг друга уже несколько лет.

– Дорогой Пауль, – обратился Штенк к начальнику школы с длинным и нудным монологом, – я приехал не инспектировать твою работу и не контролировать тебя, а помочь твоему, так необходимому сегодня нам всем – фюреру, рейху и вермахту, – заведению в выработке новой тактики. Стратегия у нас остаётся прежняя, хотя и она несколько корректируется с учетом складывающейся обстановки на Восточном фронте. И должна претерпеть существенные изменения с учетом происходящего на фронтах.

Думаю, ты уже знаешь, что Гиммлер объявил тотальную войну Советам на незримом поле битвы. Нам надо сегодня, как никогда в прошлом, серьёзно помочь солдатам и офицерам вермахта, которые теряют драгоценную арийскую кровь. Тысячи наших героев погибают ежедневно на полях Восточного фронта, в том числе и по причине слабости работы нашей агентуры.

Именно сегодня мы должны прибегнуть к массовости, широкой масштабности применения наших кадров, обучающихся в школе. Нам необходимо здесь готовить не только «глаза и уши» – разведчиков, но, прежде всего, диверсантов и террористов – это наши специфические танки, наши орудия и наши самолеты, а может, даже посильнее оружия вермахта.

Наша задача – максимально увеличить количество и качество акций за линией фронта. Надо разрушать железнодорожные пути и взрывать воинские эшелоны, идущие к фронту, подрывать железнодорожные мосты и другие военные объекты на железных дорогах, выводить из строя паровозный парк, организовывать вооруженные налёты на автотранспорт, промышленные и военные объекты в районе действий наших групп.

При отступлении нашу агентуру следует использовать как факельщиков и подрывников по поджогу населенных пунктов и подрыву советских коммуникаций. Агентуру разведывательно-диверсионных команд – ягдкоманд надо смелее использовать с целью разложения и склонения военнослужащих Красной Армии к измене Родине. Это надо делать через распространение антисоветских листовок, проведение устной агитации на переднем крае обороны при помощи радиоустановок. Максимально активизировать борьбу с партизанами. Тыл советский должен гореть. Для этой цели надо закладывать базы и хранилища оружия, боеприпасов и продовольствия для оставшейся нашей агентуры за линией фронта.