Читаем без скачивания Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 2 - Сергей Кургинян

Мои американские респонденты предупреждают: вопрос о полном освобождении России от ядерного оружия обсуждается людьми Обамы гораздо более оживленно, чем людьми Буша. Этот вопрос уже ставился в повестку дня нашей «гражданственной» антибюрократической олигархией предпутинской и раннепутинской эпохи. Называлась даже цена, за которую эта олигархия готова «слить термояд» (помнится, речь шла о сотнях миллиардов долларов). Вернуться к такому решению — мечта люмпен-олигархии. И она будет искать поддержки у иного люмпена, многоликого и многочисленного. Все, кто по другую сторону, должны быть вместе.

Не бюрократия против граждан и не граждане против бюрократии, а контрэлита и народ против люмпен-олигархии, люмпен-бюрократии и прочего люмпена — вот главный лозунг эпохи.

В таких условиях правильная апелляция к ценностям решает все. И что же?

Возьмите любую ценность, предъявленную в Послании Д. Медведева. И спросите себя: «С чего тот, кто всерьез воспримет именно эти ценности, станет отказываться от проекта «Россия как новый Техас в составе США»?»

Честность судов, ответственность руководителей, политическое равноправие… Все это энергично заявлено, от души. И… вполне совместимо с вышеназванным проектом. А дальше… как будто кто-то к каждому энергичному заявлению о приоритете частного над общим в полусне дописывает: а еще народ, а еще нация…

«Хочу, чтобы У МЕНЯ все было хорошо, а еще чтоб и того… нация… Ну, а если не будет нации, так и… Частное-то все-таки главное».

Частное должно возобладать над общим? И ТОГДА появится гражданин? ТОГДА гражданин умрет. Гражданин — это только тот, для кого общее важнее частного. Тот, кто без этого общего (Родина, исторический смысл), обладая любым частным, сойдет с ума или повесится. Вот такой гражданин и будет защищать Родину. Но он не подпишется под ценности, в которых что Россия, что новый Техас в составе США.

Семейные ценности… Любовь и верность, унд «burgertteh», унд К.Собчак на гостелевидении. Кто-то, наверное, поверил Локку? Решил, что семья относится к природному состоянию? Не верьте, семья не прайд.

Коротенький обрывок рода —Два—три звена, — и уж ясныЗаветы темной старины…(А. Блок)

Есть эти соединенные два—три звена — есть заветы и есть семья. Сочетаемо ли соединение звеньев с деисториософизацией? Конечно, нет.

Глава XIII. «Буратино» — запись в полевом дневнике, 19 ноября 2008 года

Есть ценности, несовместимые с потерей суверенитета (в первом приближении — ценности гражданина).

И есть ценности, совместимые с потерей суверенитета (в первом приближении — ценности обывателя).

Пример ценности, совместимой с потерей суверенитета: бедная женщина, живущая в древней Галлии, страстно любит своего ребенка. Цезарь завоевывает Галлию. Геноцида не устраивает. Бедная галльская женщина может так же страстно любить своего ребенка, подчиняясь власти Цезаря. Жить ей при Цезаре никак не хуже (было — хуже некуда), а в чем-то и лучше (гнет верхов становится более упорядоченным)…

Историософия — она и только она — формирует ценности, несовместимые с потерей суверенитета. А деисториософизация разрушает эти ценности. И гипертрофирует другие, совместимые с потерей суверенитета (они же — общечеловеческие ценности, к которым постоянно апеллировал М.С.Горбачев в ходе перестройки).

Защищать суверенитет, опираясь на ценности, совместимые с потерей суверенитета, нельзя.

В Послании Д.Медведева упомянуто много таких ценностей. Какие же ценности, несовместимые с потерей суверенитета, там упомянуты?

Патриотизм.

В Послании сказано: «При самом трезвом, критическом взгляде на отечественную историю и на наше далеко не идеальное настоящее, в любых обстоятельствах, всегда — вера в Россию, глубокая привязанность к родному краю, к нашей великой культуре».

Сказанное обладает тонкой структурой, каждый элемент которой должен быть проверен на совместимость (или несовместимость) с потерей суверенитета.

Элемент № 1 — ПРИВЯЗАННОСТЬ К РОДНОМУ КРАЮ.

То березка, то рябина,Куст ракиты над рекой:Край родной, навек любимый,Где найдешь еще такой?

Элемент № 2 — ПРИВЯЗАННОСТЬ К НАШЕЙ ВЕЛИКОЙ КУЛЬТУРЕ.

Привязанность… В песне о березке и рябине сказано о любви, причем о любви навек! О привязанности к супруге — когда говорят? Когда признается в качестве слишком уж очевидного обстоятельства отсутствие любви как сильного и горячего чувства. Но надо оговорить наличие какого-то другого чувства — более слабого и холодного. Его-то и называют привязанностью, не правда ли?

Но предположим даже, что к краю и к нашей великой культуре не привязаны, что их любят навек. Ну, есть у вас сильное и страстное чувство по отношению к природе (Цветаева про куст рябины писала), языку, культуре…

Но для формирования ценностей, несовместимых с потерей суверенитета, нужно такое же чувство, имеющее другой адресат. Нужна любовь к исторической личности.

Давайте все же признаем очевидное: люди, влюбленные в родную природу и родную культуру, шли под гитлеровскими знаменами, понимая, что Россия не будет суверенна под властью Гитлера. А почему они шли под этими знаменами? Потому что, любя природу и культуру, они ненавидели историческую личность — «Совдепию». Эмиграция раскололась по отношению к исторической личности. Те, кто хотел спасти свою любовь к исторической личности, а не к природе, культуре и языку, начали искать в Октябрьской революции великий исторический смысл. И, найдя его, тут же стали отстаивать суверенитет новой России, ибо за новой — есть вечная. Это они стали кричать: «Руки прочь от России — пусть и красной! Все равно это бесконечно любимая историческая личность, по сути, та же личность! Великий смысл остался!»

А другие? Другие сказали, что смысл «был да сплыл». Что можно любить язык, природу, культуру, а эту новую историческую личность можно лишь ненавидеть и презирать.

Эти другие, противопоставившие свое отношение к исторической личности отношению к культуре, природе и языку, отстаивать суверенитет новой России сразу же отказались!

Я даже не хочу обсуждать, кто хорош, кто плох. Я только хочу показать, ЧТО формирует ценности, несовместимые с потерей суверенитета. Эти ценности формирует только любовь к исторической личности (иначе — историософская страсть). А все остальные типы любви, и уж тем более привязанности, этих ценностей не формируют.

Но ведь в исследуемом высказывании Д.Медведева упомянута и история! А как она упомянута?

Элемент № 3 — ПРИ САМОМ ТРЕЗВОМ, КРИТИЧЕСКОМ ВЗГЛЯДЕ НА ОТЕЧЕСТВЕННУЮ ИСТОРИЮ… Трезвость, критичность к своей истории — это хорошие качества. Но предпишите их фламандцам. Пусть они трезво и критично относятся к своим героям, боровшимся за спасение страны. К тем же гезам, например, чей подвиг олицетворяет Тиль Уленшпигель. Фламандцы в целом очень трезвы и критичны. Но вряд ли они последуют рекомендации о трезвом критическом взгляде на героев гезов. А почему не последуют? Потому что понимают, что трезвый и критический взгляд, как минимум, со второй половины XX века (а то и ранее) является инструментом дегероизации — и только. И рекомендуется тем, кто должен вместе с героизацией уничтожить и свою историческую идентичность.

Французы, которые тоже трезвы и критичны, не будут эти свои свойства мобилизовывать по отношению к Жанне д'Арк. Причем в точности по той же причине. И это многократно обсуждалось в ходе внутрифранцузских историософских полемик.

На своем опыте мы знаем, что трезвость и критичность рекомендовано применять по отношению к определенным субъектам, прецедентам, тенденциям. По отношению же к другим рекомендовано этого не применять. Или применять прямо противоположное. Рассмотрение данной избирательности (кого надо трезво критиковать, а кого не надо) доказывает, что рекомендующие избавляют нас от исторического как такового. А также от всего, что с этим историческим связано. То есть от ценностей, НЕСОВМЕСТИМЫХ С ПОТЕРЕЙ СУВЕРЕНИТЕТА.

Ведь ценности, несовместимые с потерей суверенитета, и вдохновляемые этими ценностями герои (Тиль Уленшпигель, Жанна д'Арк и так далее) формируются только на основе трепета перед историей, а не трезвого и критичного взгляда на нее. Этим определяется «этос» — благоговение перед историософски обусловленными святынями родной земли. Все ценности, несовместимые с потерей суверенитета, обусловлены этосом. И вне его не существуют. А трезвый, критический взгляд…

Как-то так у нас повелось в последние десятилетия, что где трезвость и критический взгляд — там перестройка. То есть разрушение этоса. Сказали «трезвость и критический взгляд» — и понеслось: покаяние, переименование улиц, фильм «Адмиралъ» etc.