Читаем без скачивания В тени Канченджанги - Марек Малятынский

— Скоро семь. Выходим.

Мы вскинули на плечи загодя приготовленные рюкзаки с запасной сменой одежды, снаряжением и куртками.

Вверх уходил едва различимый след вчерашнего восхождения наших коллег. Он обрывался у скал, выходящих на вершину ледовой башни. Несколько левее ее вздымался вверх белый, обледенелый конус, названный японцами Снежным куполом.

На подходе к обнаруженным вчера Войтеком верёвочным перилам ветер вовсю давал о себе знать. Моя рука, сжимавшая ледоруб, уже через несколько минут утратила чувствительность.

Чем дальше от палатки, тем снег становился глубже. В лицо била вьюга. Согнувшись, мы медленно брели к японским верёвочным перилам. Через четверть часа цель была достиг нута.

— Перила, пожалуй, навесим при спуске, — решили мы после минутного размышления. — Может быть, ветер утихнет немного?

Начался крутой подъем по ледовой башне в направлении к куполу. Снег был смерзшийся, мелкий, но абсолютно не держал. Тонкий слой трескался под ногами, и все сползало по крутизне. Вниз по склону от самой грани бил чудовищной силы ветер. Вместе с ним на нас несло мелкие сухие лавинки.

Иногда вниз несся снежный смерч, который через минуту стремительным рывком менял направление. Словно бы закон тяготения утратил свою силу и лавины устремлялись вверх по склону. Снежная пыль окутывала нас со всех сторон как белое, влажное песчаное облако, забивалась под шапку, под рубашку. Брови, усы, бороды облепил толстый слой наметенного снега.

Я шел впереди, пошатываясь под ударами ураганного ветра. Он завывал так, что мы с Весеком не слышали друг друга. Я держался как можно ближе к камням башни, напрасно льстя себя надеждой, что они способны меня защитить.

Склон становился круче, выше над нами уже сверкал ледяной глазурью Снежный купол. Мы вышли на ребро. Белые, застывшие ледяные волны при таком ветре были непреодолимы Я направился вправо, траверсируя склон со стороны ледника Джалунг. Склон был покрыт тонким слоем наметенного снега, кошки скрежетали на скалах. Глубоко подо мной клубились белые облака. Внизу, над ледником Джалунг, — я хорошо знал об этом — обрыв завершался двух километровой пропастью. Наконец я вступил на каменистый отрезок, где нельзя было даже вбить ледоруб, таким тонким оказался снежный слой. Я ждал Весека, сжавшись, всем телом навалясь на рукоятку ледоруба. Мысленно я молил судьбу, чтобы мой партнер не покачнулся и не сорвался в пропасть.

Я увидел Весека, когда он остановился на грани. Он шел медленно, сильно согнувшись, покачиваясь под ударами ветра.

— Осторожнее, снег тонкий, а под ним камни! — надрывался я, но ветер заглушал мой крик.

Он подошел ко мне вплотную, и мы принялись кричать в лицо друг другу:

— Где Войтек и Рубинек?

— Идут сзади, — понял я, хотя губы его шевелились беззвучно.

Однако парней все не было. Мы долгое время ждали, наконец Весек решил вернуться и поглядеть, что там происходит. Он исчез за снежным горбом. Прошло пять, десять минут, но никто не появлялся. Я начал было подвигаться назад. За гранью стояли скорчившись Войтек и Рубинек, а рядом с ними Весек!

— Идти дальше бессмысленно. Нас смахнет с этого льда, и мы окажемся в долине, — сообщили они.

Действительно, смысла не было. Ураган не ослабевал. Мы содрогались от холода, а голова, как всегда при таком ветре, раскалывалась. Обе мои руки потеряли чувствительность, в ступнях ног еще ощущались болезненные покалывания, но скоро и они одеревенеют.

— Спускайтесь вниз, — посоветовал нам Рубинек. — Мы с Войтеком навесим верёвочные перила.

Мы принялись тянуть вниз стошестидесятиметровую верёвку, которую пытались теперь закрепить. Мы успели спуститься уже порядочно, когда…

— Марек, смотри! — услышал я голос Весека. — Лавина!

На нижнюю террасу, в шестистах метрах под нами, рухнула массивная лавина. Она широким языком расплывалась по террасе, приближаясь к темным пятнам палаток лагеря II. Рядом с ними лихорадочно суетились крошечные муравьи — люди! Язык ширился, а над ним рождалось и росло гигантское облако распыленного снега, которое скоро полностью скрыло от нас террасу. Через четверть часа, когда пыль осела, мы увидели, что голова лавины задержалась перед лагерными палатками…

Часом позже мы были на перевале. Ветер дул с неослабевающей силой. Через перевал катились волны снежной вьюги. Возле третьей «турни» стояли, наклонившись, Юзек и Вальдек. Ветер уничтожил защитную снежную стенку, возведённую возле палатки.

Мы попытались привести в порядок нашу собственную «турню», но после нескольких минут тщетных усилий невыносимый холод загнал нас в палатку. Рюкзаки мы оставили возле «турни».

В этот момент подошли Рубинек и Войтек.

— Мы спускаемся на базу. Тут такой чертовский ветер, что работать невозможно, кроме того, представляется редкостная возможность передать письма и корреспонденции для газет, — заявили они.

Какое-то время они провели в палатке, где, видимо, что-то готовили, потом мы услышали их голоса:

— Привет, ребята! — И они направились вниз.

Мы с Весеком сварили суп, обследовали наши продукты и, одетые, улеглись в спальники, вслушиваясь в однообразный вой ветра.

— Жратвы в обрез! — нарушил я молчание.

С этого, пожалуй, и началось. Погодные условия, нехватка продуктов, уход партнеров — все это подействовало на нас самым удручающим образом. Зародилось сомнение в необходимости дальнейшего пребывания здесь, при таком ветре и холоде.

— Мы тут ничего не сделаем, только измотаемся перед штурмом. Спускаться или не спускаться? — рассуждали мы вслух, а ветер раздражающе завывал на оттяжках «турни».

Мы немного стыдились этих мыслей. Вальдек и Юзек сегодня пришли на перевал, чтобы вместе с нами продолжить установку верёвочных перил на верхней террасе… Но ведь есть группа Петра, назойливо лезло в голову оправдание. Значит, они будут не одни. А внизу… Уходят оба Анджея, можно еще успеть написать письмо, отправить корреспонденцию в газету «Жице Варшавы». Мысль о том, что жалко упустить такой случай, не давала мне покоя.

Меня долго терзали раздумья: Вальдек, Юзек, ветер, группа Петра, два Анджея, корреспонденция — что из всего этого самое главное? Наконец я решил:

— Нет, сейчас мы не можем спускаться! Втащим рюкзаки и ложимся спать, — бросил я в глубину палатки и начал возиться с рукавом у входа. Ударило леденящей снежной пылью.

— Прикрой быстрее, чёрт возьми! — буркнул Весек.

Я выкарабкался наружу. Всего два часа дня, а вокруг сумрачно, белые клубы пыли налетали откуда-то сверху, обрушивались на палатки, почти сбивая с ног. Я завернул за угол «турни», обошел ее вокруг, потом еще раз, но обнаружил лишь один рюкзак. Где же второй?