Читаем без скачивания В тени Канченджанги - Марек Малятынский

— Я отправлюсь с шерпами и один день буду ждать вас в «двойке», покатаюсь на лыжах, а потом все последуем дальше, — предложил Мацек.

— Отлично, — обрадовались мы этому неожиданному предложению вчерашнего кандидата на уход из экспедиции.

Мы разбрелись по палаткам. В опустевшем «рондо» было холодно и неуютно, снизу тянуло сыростью. Я и Весек, лежа рядом, еще долго слушали радио и переговаривались.

— Вальдека хватил бы удар, знай он, что ты постоянно возишься с радио, — смеялся Весёк, когда я настойчиво искал хорошую музыку. Мы замолчали. Волна уходила и пропадала, но с советской радиостанции до нас донеслись слабо различимые, затихающие аккорды фортепьянного концерта Чайковского…

Наконец-то вперёд!

Спал я неспокойно, меня донимали сны, в которых повторялись внешне ни как не связанные образы: нескончаемый снегопад, Варшава, какая-то лавина, Эва, далекий Кангбахен и лица моих коллег, искаженные гримасой злобы и обиды. Я проснулся среди ночи, но прошло еще много времени, прежде чем я понял, какой смысл таится в этих бес покойных и странных видениях: поздно уже завоевывать вершину! Это муссон!

Остался только обратный путь на ро дину, а там нас ждут бесконечные упрёки коллег, что своим спуском и двух дневным пребыванием в базовом лагере мы предрешили судьбу экспедиции — упустили единственный шанс в своей жизни. Исполненный тревоги, я выбрался из «рондо» наружу. Стояла еще глубокая морозная ночь, на темном небе сиял лунный серп и мерцали яркие звезды. Ничего еще не случилось. Я облегченно вздохнул. Воздух был холодный, отрезвляющий, и я проникался этим невероятным спокойствием и тишиной спящей долины, над которой темной громадой вздымалась наша незавоёванная вершина.

Я включил транзистор.

— Сегодня в Карл-Маркс-Штадте, так же как и вчера в Лейпциге, победу одержал поляк Станислав Шозда, — тихо прошелестело радио.

«Велогонки Мира!» — сообразил я. Наши выигрывают! Сенсация! Утром сообщу ребятам. Мы тоже выжмем из себя все.

Это просто удивительно: здесь, в сердце Азии, где, по словам Вальдека, нам следует концентрировать свои мыс ли только на вершине, отрешившись от всех будничных переживаний и волнений, я так радовался тому, что сегодня воодушевляет половину Польши! Но и в самом деле, это краткое сообщение все лило в меня надежду.

Все поднялись рано. Погода была неважная, дул ветер, небо заволокло тучами. Звездное небо — предвестник хорошей погоды, пожалуй, лишь в Татрах. Но ведь победа Шозды остается в силе: она наверняка мне не приснилась!

Перед завтраком Мацек по радио вызвал Вальдека. Тот сразу же отозвался. Они уже позавтракали и как раз готовились к выходу.

Мы начали готовить завтрак в пять часов. Страшный холод, поэтому все так затянулось, выходим поздно, но, может быть, скоро проглянет солнце? А пока условия тяжелые. Мы продолжим работу на куполе, — доносился до нас тихий, измученный голос Вальдека.

— Мацек, скажи о победе Шозды.

— Какой еще Шозда? — не понял он.

— Шозда победил вчера в велогонках Мира, я уже говорил вам об этом!

— Да выбрось ты из головы эти велогонки!

— Ну скажи же им, чёрт возьми! — Меня раздражало, что это не производит на него никакого впечатления. — Может, такая новость обрадует ребят!

— Марек, уймись ты со своим Шоздой! — проявил он полное непонимание.

После завтрака Мацек и трое шерпов, навьюченные, двинулись к «двойке», а мы занялись упаковкой имущества, предназначенного к распродаже. Большой, преисполненный гордости, расхаживал по складу, демонстрируя уже заполненные ёмкости и возле каждой называл обещанную за нее сумму.

— Итого 2200 рупий. Ну что, неплохо?

— Великолепно, Збышек, ты прирожденный делец!

Надо было отдать ему должное: как фактический хозяин базового лагеря он проявил себя прекрасно, а теперь, когда экспедиция заканчивалась, обнаружил удивительную предусмотрительность и заботу о состоянии наших финансов. Всю эту массу лишних продуктов — килограммы картофельного пюре, на которое мы и глядеть не могли, десятки кусков мыла, несколько сот пачек сигарет «Спорт», предназначенных носильщикам, множество пар кед, пригодных в лучшем случае для ног исполина, — он здесь, посредине ледника, собирался превратить в шелестящие бумажки непальских рупий! Большой наверняка заслужил ящик кока-колы, о которой мечтал последние недели.

Склад опустел, и видно было, что жребий брошен: мы не собираемся торчать здесь до зимы, и этот выход должен быть последним.

Перед самым обедом мы закончили сборы, и все сошлись на кухне. Войтек, который до полудня разговаривал с сардаром, вернулся сияющий.

— Панове, я уверен, что мы одолеем Кангбахен! Возможно, уже сегодня Вальдек и Юзек заложат лагерь IV на краю террасы. Югославы одолевали расстояние от лагеря IV до лагеря V за несколько часов! От их лагеря V до кулуара, выводящего на ребро у вершинного купола, правда, еще далеко, но есть шансы через два-три дня выйти на это ребро. Если погода удержится и на террасе не будет свежего снега, то мы сможем преодолеть это расстояние еще быстрее.

— Постой, постой! Не надо из одной крайности впадать в другую. Еще недавно шерпы заявили, что нам потребуется почти три недели на покорение горы, а теперь ты утверждаешь, будто достаточно нескольких дней.

Оптимизм Войтека казался мне преувеличенным.

— Поглядим!

Мои сомнения не могли поколебать его веры.

Терраса имела свыше четырех километров в длину и находилась на высоте 7000–7500 метров. Чтобы преодолеть это круто наклонное снежное поле, изрезанное в нескольких местах скальными шпорами, при неведомых нам трудностях технического порядка и степени заснеженности, мы поначалу предполагали заложить два-три промежуточных лагеря и один, последний, на перевале, возможно, прямо у самой седловины. Но теперь на это не было времени.

Единственная возможность — альпийский штурм Кангбахена. Это означает выход в маршрут с тяжелым грузом, с продуктами и снаряжением на все время операции, с тем чтобы после каждого дня подъема устанавливать палатку, а, переночевав, утром ликвидировать бивак и со всем багажом следовать дальше. К подобному методу мы прибегли два года назад при штурме пика Коммунизма на Памире, и все завершилось благополучно. Правда, там большая часть пути пролегала на высоте шести тысяч метров и кроме нас действовали советские экспедиции, здесь же должно быть значительно выше и приходится рассчитывать исключительно на свои силы, а дорога не изучена.

Мы долго обсуждали вопрос о снаряжении и провианте, которые необходимо захватить из базового лагеря. В последние дни группа Петра доставляла продукты из нижних лагерей на перевал. Петр стремился по радио информировать нас, что и куда доставлено, но так как слышимость в общем была никудышная, не было уверенности, есть ли там все необходимое, не обнаружится ли нехватка чего-нибудь важного? Поэтому кроме индивидуального снаряжения, кухни и палатки (вторую, предназначенную для штурма, имели при себе Вальдек и Юзек) мы решили прихватить строго определённый запас продовольствия, который в случае чего позволит нам продержаться все восемь дней операции. Лучше нести тяжелый рюкзак, чем потом проклинать себя за то, что отсутствует самое необходимое.