Читаем без скачивания Зимняя ночь - Салам Кадыр-заде

- Ну и дела!.. - Рахман сердито посмотрел на девушку. - Нечего совать нос куда не следует, дочь моя! Что тебе?.. Раз прислал ей подарок, значит она его интересует!...

- Что ж, пусть... - Мансура, махнув рукой, пошла к двери. - Ваше дело. Как хотите, так и поступайте. Я молчу.

На следующий день Дилефруз пригласила в гости Лалочку и Бановшу-ханум.

Мать и дочь, не понимая причины этого приглашения, сидели, не опуская глаз с хозяйки дома, ждали объяснений.

Сегодня Дилефруз была настроена очень серьезно. Когда Мансура начала накрывать на стол, Лалочка не выдержала, встала и вышла на кухню.

- Да, такие-то дела... - пробормотал Рахман, которому нетерпелось поскорей приняться за еду.

Как только Мансура появилась на кухне, Лалочка подошла к ней и спросила:

- Не знаешь, зачем Дилефруз-ханум пригласила нас с мамой?

Мансура, не задумываясь, ответила:

- Знаю!

- К добру ли?

- А как же? Конечно, к добру... Адиль прислал для тебя отрез и конфеты. Не сегодня-завтра мы принесем тебе обручальное кольцо, поняла?

Пританцовывая от радости, Лалочка вернулась в комнату.

Адиль еще летом говорил Мансуре: "Не пасуй перед Дилефруз и Лалочкой. А то они голову отгрызут..."

Мансура сделалась смелой. Она решила отомстить Лалочке, высмеять ее.

После обеда Дилефруз положила на стол отрез, присланный Адилем, и остатки конфет.

- Только вы не должны обижаться, - сказала она. - Как наш сынок захочет, так и сделаем. К тому же, он человек образованный, ему не пристало жениться по старым обычаям. Пока он прислал Лалочке этот подарок, а самое основное будет после его возвращения.

Мансура слушала, хитро улыбаясь. Лалочка кокетливо поводила плечами. И верно делает, - согласилась Бановша-ханум. - ведь не чужие...

- Поздравляю вас! - вставила Мансура.

- Спасибо, доченька! - поблагодарила счастливая мамаша. - Дай бог, чтоб и для тебя наступил такой день!

Мать и дочь засиделись допоздна. Они были очень счастливы.

Новые родственники мысленно погуляли на свадьбе молодых, отвели их в баню и даже дождались внучат...

Когда гости собрались уходить, Дилефруз приказала мужу проводить их.

- Вставай, Рахман, не годится оставлять невестку одну!

Мансура пила чай. Услышав слово "невестка", она не выдержала, прыснула и, захлебнувшись чаем, кашляла до слез.

Лалочка взяла "свекра" под руку. Все спустились во двор.

В городе бушевала метель. В пяти шагах ничего не было видно. Ветер гнал по улицам снежные хлопья, швырял их на стены домов, заборы, в окна... Гудели провода. Обычно ярко освещенный город сейчас был окутан полумраком. Электрические лампочки на столбах, льющде тусклый свет, раскачивались из стороны в сторону. В завываниях ветра тонули трамвайные звонки, сигналы машин. Прохожие, подняв воротники, спешили поскорей добраться до дому. В воздухе, на земле, домах, деревьях - снег, снег и снег. Холод пронизывал до мозга костей. Ветер крепчал. Казалось, он задался целью разрушить город.

В эту холодную зимнюю ночь у ворот дома с красной черепичной крышей остановилось запорошенное снегом такси. Из машины вышел парень среднего роста в шапке-ушанке, пальто с меховым воротником, сапогах. В руках у него был большой чемодан. Такси глухо заурчало и скрылось за утлом.

Когда Адиль вошел в комнату, отец и Дилефруз чуть не ахнули от удивления. Они обрадовались, вскочили, бросились к нему.

- Добро пожаловать, сынок! - Рахман обнял сына. - Почему не дал телеграмму? Мы бы встретили. Здоров ли? Как дела?

Освободившись от объятий отца, Адиль начал раздеваться. Отвечал он сухо, коротко. Мансура повесила на вешалку его пальто и шапку.

- Да, теперь не то, что раньше, когда ты приезжал домой раз в три года, - сказала Дилефруз. - Кажется, теперь Баку тебя притягивает.

Калитку Адилю открыла Мансура. Его мрачное лицо заставило девушку насторожиться.

Рахман тоже заметил, что сын держит себя как-то странно.

- Что с тобой, сынок? Вижу, ты сильно не в духе. Наверно, на тебя погода действует?

Адиль молча подошел к столу и сел.

- Ну, так как твои дела?

- Спасибо, неплохо... - Адиль достал платок, вытер мокрое лицо. - А что у вас нового?

- Все по-старому... За эти полгода ничего не изменилось. Кое-как тянем...

Дилефруз приказала Мансуре:

- Живо приготовь Адилю поесть. Наверно, голоден. С дороги...

- Спасибо, не буду. Недавно ел, - отказался Адиль.

- Тогда поставь чай. Он ведь с мороза.

Мансура растерялась. Лицо Адиля говорило, что сегодня в доме произойдет взрыв. Девушка вышла на кухню, и сейчас же оттуда донесся звон разбитого стекла: Мансура уронила стакан.

- Ничего, это к счастью, - сказал Рахман. - Пусть всегда бьется только посуда... Лишь бы что другое не разбивалось. Да, такие-то дела... Хорошо сынок, скажи, ты что, кончил, совсем вернулся, или опять уедешь?

- Пока еще не кончил. Курсовую пишу.

- Что пишешь?

- Курсовую работу. Напишу и опять вернусь в Москву.

Рахман ничего не понял. Он прищурился, задумался на минуту, затем поерзал на стуле и сказал:

- Так, но ведь ты на прокурора учишься. Разве ты писатель какой-нибудь, чтобы что-то писать?..

- Таков порядок. Я буду писать о борьбе со спекулянтами в советском обществе. Потому и приехал домой. Собрать материал...

Адиль искоса посмотрел на отца. Рахман изменился в лице, уставился глазами в одну точку и подумал: "Что это значит: писать о борьбе со спекулянтами? - Он старался успокоить себя: - Ну и пусть пишет! Мне-то что?.. Впрочем... - Рахман нахмурился: - Нет, это мне не нравится... Что это он задумал? Не может писать о чем-нибудь другом?.."

Метель стучала в окна, завывала, злилась. Казалось, она хотела ворваться в дом.

Мансура стояла за дверью и слушала. Сердце тревожно билось.

В разговор вмешалась Дилефруз.

- Хорошо, скажи мне, если не секрет, что, в Москве нет спекулянтов? Обязательно надо было в Баку ехать?..

Адиль громко усмехнулся:

- А какая разница?

Он заметно волновался. С чего начать? Как приступить к решительному объяснению? Впервые в жизни Адиль взялся за такое трудное дело. Его решение было твердым. Он не повернет вспять!

Мансура принесла три стакана чаю.

- Я не буду! - отодвинула свой стакан Дилефруз. Рахман задумчиво потирал подбородок. Дилефруз

беспокойно ерзала на стуле. Молчал и Адиль, внимательно оглядывая комнату. Бежали минуты. Он не заметил, как выпил чай. Мансура поставила перед ним новый стакан. В комнате по-прежнему царило тягостное молчание.

В сердце Адиля боролись два чувства. Сыновняя любовь призывала его молчать, а правда, справедливость, гражданский долг заставляли говорить. Сейчас для него было одинаково трудно и молчать и говорить. Чтобы унять волнение, он взял стакан, сделал глоток. Обжегся. Поставил стакан на блюдце, отодвинул в сторону.

На стене за буфетом висел огромный ковер. Летом Адиль его не видел.

Сильнее застучало сердце. Больше Адиль молчать не мог. Он обернулся к отцу и, стараясь сдерживаться, спросил:

- Этот ковер вы недавно купили?

Рахман поднял голову.

- Который, сынок? А, этот? Я его купил для тебя.

Адиль покачал головой.

- А чей костюм висит там, на гвозде?

- Вот это?.. - Рахман запнулся. - Это Дилефруз-ханум заказала мне... Если нравится, можешь носить.

- Благодарю!

Адиль задыхался от гнева. Как трудно говорить!

Наступившая пауза тяготила и Рахмана и Дилефруз.

Мансура знала, с какой целью Адиль задает эти вопросы. Волнение его росло.

Адиль встал, снял с плечиков костюм и примерил на себя.

- Странно пошито, отец. Не велик ли тебе?

- Да, я нарочно сделал его попросторнее, - неопределенно ответил Рахман.

Адиль протянул ему пиджак.

- А ну, надень, посмотрю...

У Дилефруз немного отлегло от сердца.

- Если нравится, носи сам, Адиль.

- Верно, сынок, кажется, костюм пришелся тебе по душе. Прими в подарок...

- Он мне слишком велик, отец.

- В магазине был только этот размер. Знал бы, что тебе понравится, я отыскал бы поменьше... - Рахман понял, что проговорился, забормотал: - Мне он тоже как будто великоват...

Адиль пристально посмотрел на отца.

- Ты ведь только что сказал, будто костюм шился на заказ!

- Ну да... Я и толкую тебе... Разве сейчас есть портные, которые могут хорошо сшить?..

- Какой портной шил его, отец?

- Что?.. Не знаю, честное слово... Да ты садись, поговорим...

Рахман повесил костюм на место. От Адиля не ускользнуло, что у отца трясутся, руки.

- Как нам здорово помог выигрыш! - громко сказал Адиль.

Отец опять приободрился.

- Дай бог сынок, чтобы карман нашего правительства всегда был так полон! - Рахман налил в блюдце чай, хотя он давно остыл. - Одно время нам совсем пришлось туго. Мне даже пришлось обратиться за деньгами к учителю Салеху. Но он такой бессердечный, что...

- Не дал?

- Ну, конечно! Ты еще хорошо не знаешь этих людей!

Дилефруз поддержала мужа: