Читаем без скачивания Изнанка российско-украинского конфликта, или Как поссорились соседи - Борис Шапталов

Прирост ВВП России в 2011 году составил 4,3 процента, в 2012 году — 3,4 процента, в 2013-м — 1,3 процента… В 2014 году должны были выйти в ноль. Это означало, что общество стало проедать производимое, не заботясь о будущем.

Те же процессы шли на Украине. Проедание накопленного советского наследия привело к обнулению роста ВВП, после чего национальное «кормление» перешло на валютные резервы. На Украине они сократились с 30 миллиардов долларов в 2010 году до 9 миллиардов к началу 2015 году, в России — с 530 до 400 миллиардов в долларовом исчислении.

Тут следует сказать о фонде накопления.

Чтобы двигаться вперед, необходимо часть ВВП направлять на развитие — вкладывать в промышленность, сельское хозяйство, науку, инфраструктуру. Мировая практика показала, что максимальный объем фонда накопления может достигать 40 процентов, как это было в Советском Союзе, а также в Сингапуре и Китае. Оптимальный объем — 30 процентов. Таков он был в Японии и Южной Корее в период экономического рывка. В России и Украине за все постсоветские годы в накопление шло 18–20 процентов ВВП. Это позволяло лишь отчасти обновлять изношенное оборудование, ремонтировать дороги, коммунальные сети, на развитие оставалось очень мало. И когда бывший премьер-министр Н. Азаров в своей книге «Украина на перепутье» констатировал, что степень износа основных производственных фондов Украины на 2014 год составила 75 %, в том числе в машиностроении — 83 %, в химической и нефтехимической промышленности — 66 % и т. д., и это свидетельствовало о чрезвычайно низкой доли накопления.

Можно предложить: «Так давайте повысим норму накопления до требуемых объемов». Увы, не удастся. От 60 до 80 процентов российской промышленности (думается, что и украинской тоже) оформлены на офшоры. Это бывшие советские предприятия, переданные за «красивые глаза» неизвестно кому неизвестно зачем (официально потому, что частная собственность эффективнее государственной, но доказательств такой эффективности никто еще не приводил). После чего новые владельцы переоформили права собственности на подставные фирмы, и бывшие советские заводы стали иностранной собственностью. Поэтому естественно, что зарубежные собственники (настоящие и мнимые) уводят прибыль со своих предприятий на свои зарубежные счета. Получается, что отчасти вопрос развития страны вынесен за ее пределы. В качестве примера приведем выдержки из статьи в местной газете («Наша трибуна») о заседании совета директоров Магнитогорского металлургического комбината (июль 2013 г.):

«…Другие члены совета директоров в лице Зумруд Рустамовой, сэра Дэвида Логана, Бернарда Сачера, Дэвида Джорджа Хермана, Питера Э. Чароу — это пять независимых директоров, не связанных с предприятием имущественными отношениями, и занимают должности по приглашению руководства.

…Сэр Дэвид Логан — член комитета по кадрам и вознаграждениям, председатель совета управления Британского института археологии в Анкаре.

Бернард Сачер — член комитета по аудиту.

Дэвид Дж. Херман — член комитета по стратегическому планированию, член комитета по кадрам и вознаграждению.

Питер Э. Чароу — председатель комитета по аудиту, член комитета по стратегическому планированию и корпоративному управлению…»

Остается лишь гадать — кто эти достопочтенные джентльмены, любители археологии и аудита, и какое отношение они имеют к крупнейшему советскому заводу, из металла которого в годы Великой Отечественной войны был произведен каждый второй танк? Тот же вопрос возникает в отношении российской гражданки З. Рустамовой, члена правлений многих предприятий, о которой мало что известно, кроме подозрений в том, чьим доверенным лицом она является.

Думается, это типичная картина для большинства системообразующих предприятий России. Таким образом, кому что принадлежит реально и кто что контролирует в действительности — вопрос открытый и темный. И, говоря о политике в промышленности, похоже, надо запрашивать мнение Лондона и других столиц делового мира. Но дело обстоит еще хуже. Если по поводу стратегического планирования ММК надо обращаться к Дэвиду Хэрману, то в других случаях физических лиц найти весьма затруднительно. Например, после теракта в аэропорту Домодедово в 2011 году выяснилось, что неизвестен его владелец! Есть какая офшорная фирмочка «Рога энд копыта лимитед», а дальше сплошной туман. Может, одним из главных аэропортов Москвы владеет ЦРУ или наркокартель (всем нужен пассажиропоток и грузоперевозки) или босоногий Корейко, собирающий бутылки в местном буфете, — кто скажет?

Чтобы кому-то не показалось, что автор излишне драматизирует ситуацию, приведем кусочек из статьи в газете «Ведомости» от 13.03.2013 г.:

«…Президент Медведев дал поручение выявить, кто реальный собственник аэропорта, и эта работа не была доведена до конца. «Не хватило законодательства», — сетует участник совещания. Заместитель генпрокурора Александр Буксман говорил тогда, что так и не удалось найти ту самую последнюю матрешку, которая помогла бы указать на собственника аэропорта. Тогда же головная структура Домодедово — DME Ltd, зарегистрированная на острове Мэн, объявила об IPO и назвала своим единственным владельцем председателя совета директоров Дмитрия Каменщика. Но затем IPO отменила, а Каменщик заявил, что он наемный менеджер».

Вот и появляются время от времени сообщения типа «губернатор Цуканов не смог найти владельца калининградского аэропорта». А это стратегические объекты! Что же говорить о каких-то там заводах и прочей ерунде? Свобода!

Этот узаконенный бардак (или дурдом?) с собственностью — результат продуманных «реформ» 1990-х годов. И преодолеть его опять же «реформами» невозможно, разве что смягчить положение, например потребовать объявиться владельцам стратегических объектов, но это не решит вопрос о подставных лицах по стране в целом.

Но если с этим казусом еще понятно (что оно малопонятно), то поведение правительства ставит в тупик. В 2004–2012 годах оно «отгрузило» в западные банки и гособлигации США сотни миллиардов «нефтяных» долларов. Патриотически настроенные экономисты бурно протестовали против этого, предлагая очевидное — вкладывать деньги в развитие России. В ответ им говорили про необходимость «борьбы с инфляцией» и «невмешательства государства в экономику». К тому же, похоже, правительство считает Россию вполне благоустроенной страной. Во всяком случае, такой вывод можно сделать из сравнительных цифр. В 2013–2014 годах в России было построено 1100 автомобильных и 170 километров железных дорог, а в Казахстане — 3300 километров автомобильных и 1400 километров железных дорог (Иноземцев В. Новый Сингапур по соседству с Россией // Ведомости. 2015. 18 июля). Однако наши патриоты не успокаивались и написали сотни страниц опровержений доводов про угрозу инфляции. И они были правы. Рост цен (инфляция) начинался в том случае, если нефтяные доходы шли на потребление, но если сырьевую ренту вкладывать в производство, то никакой ощутимой инфляции не будет. Однако правительство и Центральный банк РФ игнорировали эти выкладки. Неужто там плохо разбирались в экономике? Нет, конечно. Все там прекрасно понимают. Как говорится: «Девок здесь нет, все по третьему разу замужем». В чем же тогда причины «антинациональной политики»? Они есть, эти причины, и веские, но их сильно — что понятно — маскируют.

Прежде всего, создается впечатление, что существует некое соглашение по поводу нефтяных доходов, по которому 50 процентов (или больше?) из них должны возвращаться тем, кто формирует цены. Цены на нефть явно спекулятивны, оттого они могут прыгать в разы. В таком случае есть основа для договоренности: «Мы вздуваем цены, в обмен вы будете возвращать часть доходов в наши финансовые каналы под разумный доходный процент». Такой союз был бы выгоден обеим сторонам. Власти США (федеральные и местные) настолько обросли социальными обязательствами, что вынуждены обременять себя большими долгами (впрочем, как и большинство других государств). Выпускаемые ими «долговые» доллары должны иметь товарное покрытие. Запредельные цены на нефть — хорошее средство свести баланс. Но для этого полноценно должна работать формула «деньги — товар — деньги», а значит, часть долларов возвращаться эмитенту, чтобы в последующем — через кредитование — получить свою прибыль, оправдывающую эмиссию. Так поступают Китай и Япония, имеющие профицит в торговле с США и большие запасы долларов. Часть из них, и немалая, вкладывается в государственные и банковско-корпоративные облигации Соединенных Штатов. Тем самым обеспечивается валютная устойчивость доллара. Аналогично поступают нефтедобывающие страны, вроде Саудовской Аравии и Кувейта.

Конечно, это только предположение. Правду знают только хозяева глобального финансового рынка, а прочим остается лишь гадать. Главное то, что искусственно создается нехватка капиталовложений в сырьевых государствах. Доходы вроде бы огромные, а капиталов (значит, средств на инвестиции) не хватает. А без инвестиций нет развития.