Читаем без скачивания Невозвратный билет - Маша Трауб

ли больной, непонятно. Аркаша его в дом принес. Лариса Витальевна лоток принесла, газету нарвала. Котенка помыли, откормили. К лотку пластмассовому приучали – тыкали носом, если гадил в коридоре. Котенок то в лоток, то опять мимо. Но это ладно. Котенок, ему имя так и не придумали, Аркаша не понимал, как можно давать имя, котенок и котенок, нагадил в тапочки Ларисы Витальевны. И подрал диван. Новый. Только поставили. Полгода она на этот диван копила, в очереди стояла, взятку дала в магазине, чтобы ей в первую очередь выписали. Диван, конечно, был страшным, громоздким, как гроб. Смотрелся дико и неуместно в комнате, которую язык не поворачивался назвать гостиной. Лариса Витальевна думала, что диван раскладывается, но оказалось, что нет. Она спала на этом неудобном чудовище, занимавшем половину комнаты, страдала каждую ночь, упираясь спиной в декоративные пуговицы, но уверяла себя, что счастлива. Диван красивый, новый, модный. Сумасшедших денег стоил. Да ладно денег. Усилий. И котенок подрал диван. Лариса Витальевна взяла газету, скрутила в рулон и отшлепала котенка. Не сдержалась и заплакала. Из-за дивана, из-за котенка, из-за своей жизни. Она устала. Ей было страшно, что ничего не получится. Все же это была самая главная авантюра в ее жизни. Самая рискованная и опасная. Но чем старше становился Аркаша, тем страшнее становилось находиться с ним в одной квартире. Страшнее не только за его жизнь, но и за свою. Ларисе Витальевне иногда казалось, что сын может ее убить – задушить, например. Он смотрел с такой ненавистью, когда она запрещала ему есть конфеты из подарочной коробки или не давала деньги на бублики. Аркаша спокойно мог убить от обиды или раздражения. Он был ласковый мальчик, нежный, любил, когда она его гладит по голове. Иногда приходил ночью и ложился рядом. Обнимал, как в детстве. А потом вдруг превращался в монстра. Лариса Витальевна хотела как можно скорее найти сыну место проживания за границей – клиника, ферма, психушка, не важно. Лишь бы уже подальше от нее. Сил нет, правда. Никаких.

Когда Аркаша увидел, как мама плачет от продранного дивана, он задушил котенка. Взял и просто повернул шею. Принес маме трупик.

– Не плачь. Он больше не будет, – сказал Аркаша и положил мертвого котенка на колени матери.

Это было не просто страшно, а жутко. Лариса Витальевна поняла, что Аркаша может с той же легкостью свернуть и ей шею, если ему что-то не понравится. Она положила котенка в коробку из-под обуви и унесла. Не смогла похоронить. Просто выбросила в мусорный бак на улице.

После этого выбросила труп щенка, которого принес Аркаша и убил, потому что тот не хотел давать лапу, и труп еще одного котенка, который не умел писать в лоток.

Лариса Витальевна заставила себя вернуться на кухню. Веруся доела яичницу и сидела, приткнувшись в угол.

– Скажи мне, он тебя обидел? Я никому не скажу, – попросила Лариса Витальевна.

Девочка помотала головой.

– Он рассердился, что не пописала в лоток?

Девочка кивнула и заплакала.

– Он тебя не раздевал? Не трогал?

Девочка помотала головой. Лариса Витальевна выдохнула, но сделала над собой усилие и спросила:

– Нигде не трогал? Не играл с тобой? Может, сам при тебе раздевался?

– Он меня не трогал. Хотел играть, но я не знала как. Потом рассердился. Мне было страшно, я описалась. Он подошел и стал мою голову в лоток… И газетой бил. Потом уснул. Дергался странно.

– Ты мне скажешь, как тебя зовут и где ты живешь? Давай позвоним твоим родителям. Они наверняка беспокоятся.

Веруся закивала.

– А вы его мама? – спросила она.

– Да, я его мама.

– Он вас тоже головой в лоток? – Девчушка заплакала.

– Нет, зайка, он больной. Он думал, что ты потерявшийся котенок. Хотел тебя спасти. Он да, болеет, но никогда бы не причинил тебе зла, не сделал бы ничего плохого. Я его знаю. Он хотел тебя обогреть, только и всего. Всегда домой приносит щенят и котят.

– И где они? – спросила девчушка.

– Кто? – не поняла Лариса Витальевна.

– Котята и щенята.

– Мы их потом в другие семьи отдаем. Он думал, что ты котенок. Скажи мне… обещаю… никто не узнает. Он хотел проверить, ты мальчик или девочка? Ну, как котят или щенят проверяют? – спросила, едва сдерживая истерику, Лариса Витальевна.

– Нет, ему было все равно. Он просто хотел, чтобы я осталась с ним жить и не драла диван. Еще хотел, чтобы я писала в лоток и пила молоко из блюдца, – ответила Веруся.

Лариса Витальевна позвонила родителям Веруси. Там была полная, счастливая семья – папа, мама и еще четверо детей. Многодетные. Веруся была третьей снизу. После нее родилась еще Надя. И мама опять была в положении. Лариса Витальевна, наверное, впервые в жизни, рассказала все как есть, без прикрас. Да, она воспитывает больного сына. Одна, без мужа. Да, работает в экологическом движении и с радостью возьмет Верусю в следующую поездку. Чтобы хоть как-то искупить вину. Сын не понимал, что творит. Принял ребенка за кутенка или котенка. Ничего плохого не сделал. Просто хотел поиграть. Увидел маленькую девочку и решил, что ей, как котенку, нужна забота и тепло. Про участь прочих питомцев Лариса Витальевна решила промолчать. Веруся испугалась, конечно. И она, Лариса Витальевна, просто не знает, что делать.

У нее не проходил внутренний жар. Она не представляла, как отреагируют родители девочки. Ей было так страшно, как никогда в жизни. В этой ситуации не знала, как поступить. Куда идти? Кому давать взятки? И чего еще ждать от сына? Сколько еще она сможет его контролировать? А если бы он с Верусей что-то сделал… ох, лучше об этом не