Читаем без скачивания Невозвратный билет - Маша Трауб

Тогда я подумала, что долгое ожидание, надежды, фантазии не лишены смысла. Это дает те эмоции, ради которых жили многие женщины, верившие, что про них не забыли случайные возлюбленные. Что знаки внимания предназначены только им. Что очаровываться людьми можно и нужно, чтобы потом получить все ощущения, связанные с разочарованием. Настолько жестоким, что сидишь и смотришь в одну точку.

Во мне эти эмоции убиты, уничтожены матерью и Ларисой Витальевной. Наверное, нужно быть им благодарной за невозможность влюбиться с первого взгляда, за отсутствие романтизма и девичьего восторга. За то, что мне никогда не приходилось страдать от расставаний, невозможности встреч, ожидания. От всего того, что делает жизнь настоящей, полноценной. Возможно, поэтому я и вышла замуж за Степана, такого же эмоционально ущербного человека. Возможно, поэтому у нас нет детей, потому что с детьми постоянно ощущаешь зашкаливающие чувства – страх и счастье. Нежность до разрыва сердца.

– Ну что? Как сходила? – позвонила Настя.

– Хорошо сходила, это точно не мои родственники. К сожалению, – ответила я.

– Будешь еще искать?

– Не знаю. Нет, наверное. Это даже не иголка в стоге сена.

– Тут Маруся тебе хочет что-то сказать…

– Тетя Аня! Я нашла! – Маруся, видимо, стояла рядом и выхватила телефон из рук матери. – Это точно ваш папа! Все совпадает! Хотите, я с вами поеду?

– Маруся, зайка, понимаешь…

– Вы только один раз съездили! Надо еще раз попробовать! – кричала в трубку Маруся.

– Хорошо, только еще один раз, – сдалась я.

Оказалось, что Маруся успела списаться с мужчиной, рассказать, что ее тетя ищет родного отца, узнать адрес, телефон и договориться о встрече.

– Маруся, я тебе сто раз рассказывала, что в социальных сетях нужно быть осторожной! Ты еще ребенок! А если это преступник или мошенник? Или маньяк какой-нибудь?

– Теть Ань, я ему никаких данных не оставляла. Только его взяла. И для маньяка он слишком грамотный. Пишет прям как вы, со всеми запятыми, – хмыкнула Маруся. – Скину вам скрин.

– Маруся, можно то же самое, но по-русски? – рассмеялась я.

– Отправлю вам фотографию экрана, – ответила Маруся, подхихикивая. – Только вы мне потом все расскажете!

Анна стояла перед дверью подъезда. Старый дом в переулках, ведущих от Пятницкой улицы. Да, мать рассказывала, что они сначала жили на Пятницкой, и дом, который она описывала, был похож: старый, уютный, затерявшийся в окрестных зданиях.

Она не знала, что сказать, когда ответят на звонок домофона – это Анна, ваша дочь? Это Анна, возможно, ваша дочь? Но дверь тут же открылась. Старый подъезд, большая лестница. Конечно, никакого лифта. Анна поднялась на этаж.

– Заходите, скорее, если я открываю входную дверь, на кухне образуется настоящий смерч! – на лестничной площадке стоял мужчина в твидовом пиджаке. С заплатками на локтях. Вельветовые штаны в рубчик. Зелено-серая гамма. Аккуратно выбритый. Красавец для своих лет. Анна застыла. Нет, так не бывает. Чтобы и твидовый пиджак, и вельветовые штаны.

– Добрый день. Я – Анна… простите. Моя племянница вам писала по собственной инициативе. Маруся… она дочь моей близкой подруги, даже не племянница, но я считаю ее родной… – начала лепетать Анна.

– Позвольте я закрою дверь, а потом вы мне все расскажете, – улыбнулся мужчина.

Квартира была удивительной. Шикарная библиотека, фарфоровые чашки на столе. Чай, заваренный в чайнике. Хрустальная конфетница. Идеальная чистота. Мужчина помог ей снять пальто, велел не снимать обувь. Разливал чай. Все казалось слишком… киношным, что ли. Будто специально для этой встречи были выстроены декорации, подобран актер, а костюмеры слегка переборщили с костюмом. Анна поймала себя на мысли, что только шейного платка не хватает для полноты образа. Мужчина тем временем показывал заранее выложенные на стол фотоальбомы, рассказывал удивительную историю любви, которая закончилась внезапно.

– Ваша мама, она была удивительной красавицей, в нее невозможно было не влюбиться… – говорил Иван Иванович. – Я вспоминаю ее почти каждый день. Я был счастливо женат, у меня есть прекрасный сын. Но супруга умерла, а сын уехал за границу. Я один. Наши встречи с вашей мамой… удивительное счастье, любовь, страсть. Такие чувства… Молодость… Я не знал, что у меня есть дочь. Что вы хотите узнать, дорогая?

Иван Иванович рассказывал, как они познакомились, когда были студентами. Она первокурсница, он – уже выпускник. Как гуляли по ночной Москве, как встречались здесь, в этой квартире. И какие это были мгновения – вместе смотреть на звезды, дышать одним воздухом.

– Это мой сын, а это внук. Я его никогда не видел, к сожалению. – Иван Иванович листал семейный фотоальбом. – Это моя покойная супруга.

– У вас нет фотографий с моей мамой? – спросила Анна.

– Есть, конечно, есть. Сейчас. Они в другой комнате. Я привык хранить их под замком. Так и не смог от них избавиться.

Иван Иванович ушел в дальнюю комнату и вынес несколько фотографий.

– Мы были такими молодыми, полными надежд и счастья, – сказал Иван Иванович, передавая Анне фотографии. – Они удивительные. Смотрите, какая ваша мама на этом фото. В ней столько задора. Она всегда была смешливой. И кокетливой. Ее ямочки на щеках. Они завораживали. Я готов был на все, лишь бы вызвать у нее улыбку и любоваться ямочками. А вот на этом фото… столько нежности. Ее удивительные руки с тонкими запястьями. Когда она меня обнимала, я умирал. Да, да, каждый раз. Столько в этих объятиях было любви. Не понимаю, почему она мне не сказала, что ждет ребенка. Хотя понимаю. Мы тогда ссорились, мирились по сто раз на дню. Любили и ненавидели друг друга. Сгорали от страстей. Меня после окончания