Читаем без скачивания Невозвратный билет - Маша Трауб

– А вы приезжайте к нам, – предложила Верусина мама.

– Куда к вам? – не поняла Лариса Витальевна. Она плохо соображала, напившись успокоительного. Руки все равно тряслись.

– В храм. Вы же православная? Крещеная? – ласково спросила Верусина мама.

– Да, конечно, – быстро ответила Лариса Витальевна, вспоминая, где может лежать крестик. Тот самый, первый, самый простой, из латуни, на обычном шнурке. Его купила бабушка, она же и крестила внучку. Лариса Витальевна после рождения Аркаши не верила ни в бога, ни в черта. Никто так и не дал ей ответ на вопрос – за что? За какие грехи? Не было в ее жизни такого проступка, за который назначалась бы такая жестокая плата. А то, что по силам ей нести такую ношу, так нет. Не по силам. Никакой матери не по силам. Это не ноша, а приговор, конец жизни. Разве она хотела становиться тем, кем стала – мошенницей, лгуньей, можно сказать, преступницей. Нет, конечно. Все ради Аркаши, ради него. На себя ни копейки не тратила, все откладывала на заграничную больницу. Чтобы ему хватило до конца жизни. Да и сейчас – деньги нужны на лекарства, а те только по рецепту и после психушки выдают. Но без этих таблеток Аркаша совсем дурным становился. А если есть деньги – любой рецепт можно купить. И любые препараты достать.

Мысли в голове Ларисы Витальевны путались. О чем она? Да, крестик надо найти. Откуда-то вдруг в памяти всплыла дата – восьмое апреля. Именины. Бабушка всегда ее поздравляла с именинами, а не с днем рождения. Говорила, раз в году всего именины. У Марии – сорок один раз отмечают, только выбирай дату. А у Ларисы – восьмое апреля.

– Приезжайте, заодно Верусю привезете, – ласково сказала мама девочки. – У нас хороший храм. Служба сегодня вечерняя. Отстоите, а потом и поговорим.

Лариса Витальевна вытряхнула все шкатулки и нашла тот самый крестик.

– Платок надо, – сказала Веруся, следившая за ее действиями.

– Что? – не поняла Лариса Витальевна. Она думала, что сказать родителям девчушки, и не могла придумать.

– Платок. Мы же на службу? И юбку длинную. В штанах нельзя, – объяснила Веруся.

– Да, конечно. Я давно в церковь не ходила. Точнее, никогда, – призналась Лариса Витальевна.

– Я тоже не хочу туда ходить, – ответила Веруся. – Только вы родителям не говорите, что я так сказала.

– Конечно, не скажу.

Лариса Витальевна повязала платок и приехала на службу в храм, где Верусин отец, как оказалось, служил священником, а мать продавала свечки, вела бухгалтерию. Отец Иоанн и матушка Ксения. Лариса Витальевна отстояла службу, все еще гадая, что говорить родителям девочки. Они встретились в столовой при храме. Женщина, выставлявшая на стол чай, сушки и баранки, явно была не рада гостье.

– Платок, – прошипела она Ларисе Витальевне.

– Что? Да, простите, – Лариса Витальевна натянула платок, который сняла после службы. Он ее душил, она задыхалась от запаха ладана и духоты. В столовой было слишком жарко. Или все же давление? Она украдкой достала таблетку и положила под язык. К столу подошла Веруся и потянулась взять пряник. Женщина шлепнула ее по руке. Веруся тяжело вздохнула и пересела на скамью.

Они были совсем молодые, измученная женщина со слишком ранними проблесками седины в волосах и мужчина, тоже еще молодой. Заикался, но едва заметно. Борода смешно топорщилась. Лариса Витальевна попыталась представить его без бороды – милый мужчина, можно сказать, юноша. Лариса Витальевна растерялась. Начала рассказывать про крестик, тот самый, первый, бабушкин. Про именины раз в году, с которыми только бабушка и поздравляла. Про то, что давно не была в церкви, а Веруся помогла ей одеться, про то, что устала, не знает, как жить дальше, боится за сына, за себя. Что нужны лекарства, что никаких сил не осталось.

– Хорошо, что вы приехали, – сказал Верусин отец. – Вам здесь всегда рады. Приходите, когда захотите.

– Спасибо, – ответила Лариса Витальевна.

Родители Веруси заявили, что будут счастливы отдать дочь под опеку женщины, которая живет таким благим делом – воспитывает больного сына и несет свой крест. Не надо спрашивать за что, надо спрашивать почему? Именно господь направил ее – заниматься чужими детьми, искать выход, новые дороги.

Лариса Витальевна вышла из церкви в недоумении. Она понимала, что у отца Маринки нужно попросить деньги на непредвиденные расходы в виде Веруси. И не понимала, как сможет девчушка ездить в одной компании с Аркашей. Она вообще ничего не понимала. Веруся выскочила вслед за ней и порывисто обняла.

– Спасибо! – шепнула девчушка. – Спасибо, что заберете меня! Я все сделаю! Все, что скажете!

Лариса Витальевна села в снег и завыла, как больная собака. Мимо шли люди, но никто не подходил. Обходили ее, как чумную или сумасшедшую. Сколько она так просидела, не помнила. Как добралась до дома, тоже. Но уже дома поняла, что беда обошла ее стороной.

Аркаша ездил в поездки на таблетках. Он или спал, или находился в дреме. На окружающую действительность реагировал вяло. Верусю не узнал. Все время проводил в гостиничном номере. Смотрел телевизор или в стену. Лариса Витальевна набирала на завтраке булки, фрукты, колбасу, сыр и оставляла Аркаше на целый день. Кажется, она давала ему слишком большую дозу. К концу поездки он превращался в овощ.

После первой поездки последовала вторая и третья. Мы стали костяком делегации. Новые дети присоединялись, но мало кто задерживался. Мы были вымуштрованы. Веруся стала нашим главным козырем, выбивающим слезу у потенциальных спонсоров.

Я не помню, откуда мы возвращались. Помню, что заболела еще в поездке и не смогла поехать на очередную ферму с экологической морковкой. Мой текст должна была срочно выучить Маринка, и ее это