Читаем без скачивания Ямайский флибустьер - Виктор Губарев

— Цыц! — нетерпеливо стукнул по столу ладонью Ян Кун. — Я рассказываю.

— Так что же придумал Рок? — попыхивая трубкой, полюбопытствовал Боулз.

— Он подстроил так, что губернатору вручили письмо. Писал-то он его сам, однако все было сделано так, будто написано оно товарищами капитана, оставшимися на воле. Сеньору де Эскивелю угрожали и предупреждали его, что ежели он, шелудивый пес, причинит хоть малейшее зло знаменитому Року Бразильцу, то пираты Ямайки и Тортуги впредь не дадут пощады ни одному испанцу. Понятно, что, получив подобное послание, губернатор тут же наложил в штаны и решил не играть с судьбой. Всех нас, включая Бразильца, он посадил на галеоны «серебряного флота», направлявшиеся в Испанию. При этом мы дали ему клятву никогда более не разбойничать и не наносить ущерб испанским подданным. Но чтостоит клятва, данная в тени виселицы? В Испании нас осудили на сто ударов плетью и два года галер, и все это время наши помыслы были направлены лишь на то, чтобы побыстрее вырваться из лап католических собак, вернуться на Ямайку и отомстить испанцам за те страшные мучения, которым они нас подвергли.

Железнобокий, то потягивая ром, то посасывая курительную трубку, понимающе кивал головой. Когда пришел его черед рассказывать о событиях, случившихся с ним и его товарищами после неудачи в Кампече, он ограничился кратким сообщением о встрече с фрегатом «Дрейк» капитана Брейна, провале баямского проекта и бесследном исчезновении Лоренсо Секейры и испанской пленницы. Он мог бы поведать Буйволу и Робину еще ряд историй, связанных с его участием в экспедициях ямайских флибустьеров под командованием Эдварда Мансфельдта на Санкти-Спиритус и остров Санта-Каталина или о недавнем походе вместе с валлийцем Генри Морганом, преемником Мансфельдта, на Пуэрто-дель-Принсипе, однако ничего примечательного в этих акциях Боулз не видел и поэтому просто умолчал о них.

— Я слышал, — сказал Робин, — будто губернатор Модифорд и его советники изменили свое отношение к корсарам и теперь всецело нас поддерживают. Это действительно так или корсарство на Ямайке по-прежнему не поощряется?

— За эти годы многое изменилось, — проворчал Боулз. — Изменился и сэр Томас. Из противника пиратов он превратился в нашего доброго покровителя, партнера и союзника. Сначала он объявил о своем намерении пожаловать каперские свидетельства против испанцев, а затем эти свидетельства начали продавать всем желающим по двадцать фунтов за штуку. Хотя речь в них идет лишь о праве захвата испанских кораблей, губернатор смотрит сквозь пальцы на поступки тех, кто трактует эти поручения слишком широко и не отказывает себе в удовольствии разорить какой-нибудь испанский город на Кубе или на материке.

— Значит, в Порт-Ройяле наступили золотые денечки, — обрадовано заметил бомбардир. — Грех было бы не воспользоваться этим, а?

— У Бразильца есть на примете хороший проект? — усмехнулся Боулз.

— Он сейчас ведет переговоры с адмиралом ямайской флотилии Морганом. Ты знаешь его?

— Конечно, знаю. Это племянник покойного Эдварда Моргана. Я и мои люди недавно ходили с ним на Пуэрто-дель-Принсипе.

— С ним можно иметь дело?

— Он прирожденный вожак. Хороший стратег и хороший воин.

— Сколько у него людей?

— На сегодняшний день его поддерживают экипажи девяти судов, включая и нашу бригантину; это более четырехсот человек.

— Неплохо, — Буйвол осушил очередную кружку и, переведя дыхание, тихо спросил:

— Ты теперь капитаном на «Американке»?

— Да.

— Уступишь эту должность Року?

— Если большинство проголосует за это.

Ян Кун покачал головой и задумчиво промолвил:

— Лучше бы ты сам уступил ему место командира.

— Я не держусь за него, — спокойно пояснил Железнобокий. — Но пусть всё будет по правилам.

На следующий день — это было 19 мая — Боулз встретился с Бразильцем и другими флибустьерами, вернувшимися из испанского плена. Их осталось четырнадцать человек. В команде «Американки» насчитывалось двадцать пять человек. Естественно, что во время новых выборов главаря шайки большинство отдало предпочтение Железнобокому.

— Не унывай, Рок, — обратился к бывшему командиру Боулз. — Как только мы захватим какое-нибудь стоящее испанское судно, ты перейдешь на него с теми, кто захочет плавать под твоим началом… Кстати, нам нужен хороший штурман. Если Весельчак Томми не претендует на эту должность, ты можешь занять ее.

— У Бразильца больше опыта плавания в здешних морях, чем у меня, — сказал Флетчер. — Я готов быть подштурманом.

Распределив обязанности и заключив шасс-парти, флибустьеры решили не выходить из состава ямайской флотилии и сообщили об этом Моргану, ее адмиралу.

— Я рад, что вы с нами заодно, — улыбнулся Морган, узнав от Боулза о решении его людей. — Постарайтесь до конца месяца подготовиться к отплытию, мы нанесем удар по испанцам там, где они нас не ждут.

— Я могу знать, где именно?

— Об этом я сообщу капитанам после выхода в море.

Адмирал ямайской флотилии не спешил рассказывать о своих намерениях кому бы то ни было по двум причинам. Во-первых, он опасался испанских шпионов, а во-вторых — и это главное, — у него не было полной уверенности в том, что экипажи всех девяти кораблей, узнав о цели предстоящего похода, отважатся пойти вместе с ним.

Морган хотел напасть на один из богатейших и наиболее защищенных испанских городов в Америке — Пуэрто-Бельо. Расположенный в глубине удобной бухты на северном берегу Панамского перешейка, он на рубеже XVI–XVII веков превратился в крупнейший перевалочный пункт, куда по мощенной камнем Королевской дороге два-три раза в год караваны мулов доставляли из Панамы сокровища перуанских и чилийских рудников и куда регулярно заходили так называемые «галеоны Тьерра-Фирме» с европейскими товарами, продававшимися на местных ярмарках агентами севильской Торговой палаты. Здесь же находился один из самых бойких в Новом Свете невольничьих рынков.

Морган знал, что в Пуэрто-Бельо постоянно проживало около четырехсот семейств, не считая монахов и монахинь; большинство купцов, имевших здесь свои склада и торговые конторы, из-за нездорового климата и соседства болот — рассадников желтой лихорадки — предпочитали жить на южном берегу перешейка, в Панаме. Кроме того, в городе постоянно находился сильный гарнизон, насчитывавший триста солдат. У самого входа в гавань возвышались две крепости — Сантьяго-де-ла-Глория и Сан-Фелипе; еще два укрепления прикрывали подступы к городу со стороны суши: это форт Сан-Херонимо и башня Сан-Фернандо. Сменявшие друг друга часовые вели круглосуточное наблюдение за окрестностями.

В начале июня ямайская флотилия была готова сняться с якорей: борта кораблей просмолены, ремонтные работы закончены, трюмы загружены боеприпасами, провиантом и дровами. Дождавшись северо-восточного пассата, пираты подняли паруса и направились на юг, к побережью Тьерра-Фирме. 15 июня они приблизились к гавани Пуэрто-де-Леос. Гористый берег был виден с моря на расстоянии около четырнадцати английских миль. Здесь Морган, собрав на военный совет капитанов и офицеров кораблей, сообщил им о своем намерении атаковать Пуэрто-Бельо.

— Пуэрто-Бельо?! — разом воскликнули несколько человек.

— Да, вы не ослышались, — спокойно подтвердил адмирал. — Мне кажется, сделать это совсем нетрудно. Во всяком случае, легче, чем вы думаете: ведь на берегу никто не догадывается о нашем прибытии. Мы захватим испанцев врасплох.

— Боюсь, эта затея вряд ли удастся, — высказал свое мнение Джон Моррис-старший.

— Почему же?

— Сил для нее явно в обрез.

— Да, численность наша невелика, — согласился Морган. — Зато дух силен. К тому же, чем меньше нас, тем согласованней будут наши действия и тем большая доля добычи достанется на каждого.

Последний аргумент показался флибустьерам довольно веским.

— Лично я поддерживаю адмирала, — заявил Томас Солтер, вице-адмирал флотилии. — Пуэрто-Бельо — сонный город. Там никто не ждет нашего визита, и это нам на руку.

Эдвард Коллир, Жан Дюгла, Рудольф Курт, Джон Боулз, а за ними и большинство других участников военного совета тоже согласились исполнить задуманное Морганом предприятие. Той же ночью, держась берега, флибустьеры вышли к Пуэрто-дель-Понтин, расположенному в четырех милях к западу от города, и там отдали якоря. Оставив на борту только необходимую охрану под командованием Железнобокого — она нужна была для того, чтобы позже ввести корабли в гавань, — Морган отдал приказ садиться всем в шлюпки и каноэ и грести к местечку Эстера-Лонга-Демос, где можно было незаметно высадиться на сушу. Около полуночи пираты сошли на берег и тут же скрылись в сельве. Воздух был липкий от влаги; на размокшей от дождей земле ноги расползались, словно в масляной луже; через каждые десять шагов приходилось стряхивать с башмаков и сапог фунты грязи.