Читаем без скачивания Мемуары и рассказы - Лина Войтоловская

Вот это, наверное, и есть настоящая правда! И пусть ей хоть сейчас в жизни будет по-настоящему хорошо. Она такая… только с ней одной я теперь чувствую себя честным человеком… все остальное – грязь! И слежка за отцом, и то, что я не люблю его, неприятен он мне, и то, что я стал совершенно равнодушен к матери – все, все гадость! Тошно мне! Как тошно!»

Он знал – давно, еще в школе, многие завидовали ему. Как же! Такая благополучная семья! Отец – доктор наук, мать – кандидат. Ученые. Все дороги перед ним, Игорем, открыты – куда захочет, туда и пойдет учиться, родители позаботятся. Да никогда он не знал, что значит – дырявые ботинки, старая, потершаяся на локтях форма или пьяный отец, – все культурно, мирно, тихо. Мирно! Разве мог он кому-нибудь, даже Наташе, сказать, что живет он в постоянном состоянии войны. Не только с отцом. Нет, и с самим собою. Чем старше становился, тем яснее сознавал – все хорошее уходит из души, сменяясь хитростью, неискренностью, подозрительностью. Еще до окончания школы он стал замечать, что товарищи, с кем он раньше так хорошо дружил, с кем было ему легко и весело, начали почему-то сторониться его, словно побаиваться его настороженных, всегда за чем-то и за кем-то следящих глаз, его молчаливости, той невидимой стены недоверия, которую он воздвигал между собою и остальными. Как бы монету на зуб, стал он проверять все поступки, слова окружающих – а не делается ли то или иное из корысти, либо для того, чтобы ложь выдать за правду. Это мучило его все больше. Он жил с постоянным ощущением потери чего-то, самому ему неясного. Конечно, это неправда, что все эти годы он никогда не бывал весел, искренен, беззаботен. Особенно хорошо ему было в первый студенческий год. Отец сразу примирился с выбранной им дорогой, как только узнал, что из двадцати пяти баллов на экзаменах он набрал двадцать четыре, а единственный балл потерял как раз на литературе.

– Что ж, – сказал отец, для порядка вздохнув, – значит, не судьба.

На другой день утром отец отправлялся в командировку в Берлин на какой-то очередной симпозиум. А в этот вечер решил созвать гостей, отпраздновать поступление Игоря в Университет.

Гостей собралось немного, только взрослые – и только самые близкие друзья родителей. Во время ужина в кабинете отца зазвонил телефон.

Отец хотел было подняться, но мать остановила его.

– Пойди, Игорек, послушай. Если меня или отца – пусть позвонят попозже.

Когда он вернулся, мать спросила:

– Кого?

– Да никого. Видно, не туда. Иностранка какая-то. Спросила – Фредди? – и тут же повесила трубку.

Даже сегодня, в этот свой счастливый день, Игорь по привычке искоса глянул на отца и поразился выражению его полуопущенных глаз – в них явно мелькнул испуг. Страх. Да, страх. На секунду отец оторвал взгляд от тарелки и посмотрел на мать. Но та разговаривала с дядей Колей и, видно, ничего не заметила. Что-то кольнуло Игоря, но он тотчас отмахнулся:

«Ерунда. Вечная моя подозрительность. Все хорошо!»

– Да, Николай, – оторвавшись от разговора, сказала мать. – Тебе звонила с кафедры Ирина Григорьевна, сказала, что у Станевича во вторник защита, а первая глава диссертации у тебя.

– А, черт, совсем забыл. Завтра утром позвоню. Если не дозвонюсь, скажи ей, пусть возьмет в моем столе, у нее есть ключ.

Наутро мать ушла на работу, и проводить отца поручила Игорю. Отец зачем-то хотел вызвать такси чуть ли не за три часа до вылета, но узнав, что Игорь едет с ним, решил отправиться экспрессом, с аэровокзала. На аэродром приехал все-таки раньше остальных членов делегации.

– Вот и хорошо. Успею позвонить Ирине Григорьевне о диссертации Станевича. Ты посиди, я скоро.

И ушел к автомату куда-то в другой конец обширного зала ожидания.

Вернулся веселый, чуть смущенный.

– Все. Договорился. Ты матери скажи – пусть не беспокоится. Ирина Григорьевна передаст главу Станевичу.

Начали подходить члены делегации. Игорь поцеловался с отцом и уехал, не дожидаясь отлета.

Дома было пусто – мать на работе, баба Аня, вероятно, ушла в магазин. Игорь тоже собрался уходить – завтра он отправлялся с курсом на картошку, надо было узнать время отхода автобуса, купить новые кеды – старые оказались малы. У двери его задержал телефонный звонок.

– Это кто, Игорь? Здравствуйте. Это Ирина Григорьевна, с кафедры. Отец уехал? Вы не знаете, Игорь, ваша мама передала профессору насчет диссертации?…

– Но позвольте, – удивленно перебил ее Игорь. – Отец только что с аэродрома говорил с вами и все уладил…

– Вы что-то путаете, – немного раздраженно ответила Ирина Григорьевна. – Профессор не мог со мной говорить – у меня дома нет телефона, а в Университет я пришла пять минут назад.

– Ну, может быть, – натянуто ответил Игорь. – Отец просил передать, что глава лежит в правом ящике его стола, а ключи у вас есть. Достаньте, пожалуйста, и передайте Станевичу.

– Ну, это другое дело. Спасибо. Но, заверяю вас, профессор со мною сегодня не говорил…

Игорь положил трубку и, забыв о том, что ему надо спешить, медленно опустился на стул. Хорошее настроение улетучилось, словно пять минут назад он не радовался, что с сегодняшнего дня, он. Игорь Ковалев, – студент геологического факультета Московского университета. Снова что-то мутное поднялось в нем, и ясный, солнечный осенний день стал будто пасмурным и холодным.

И все-таки этот первый год его студенческой жизни был счастливым. Не только лекции и занятия захватили его, но и новые дружбы, новые интересы, новый, незнакомой взгляд на все, что он видел, чем жил. С отцом, даже с матерью отношения не стали лучше, интимнее, искреннее, но все, что происходило дома, уже не так сильно его терзало, не поглощало все его душевное внимание. Да и баба Аня старалась быть поближе к нему, как бы заслоняла его собою от отца и матери. Он подсознательно чувствовал это и был ей благодарен, только не умел выразить эту свою благодарность. Да ей это и не было нужно – как и Игорь, она не любила необязательных слов, предпочитала заботиться о нем молча, не ожидая от него тоже ничего, кроме молчания.

– Ты мне совсем сына избалуешь, мама Аня, – смеясь, говаривал отец. – Вы дома всегда вместе – старый и малый. Словно влюбленные.

Баба Аня отмалчивалась, только иногда недобро взглядывала на него, и он тотчас замолкал.

Мать больше уже не ездила в экспедиции. Она перешла на преподавательскую работу в пединститут и, кажется, была вполне довольна своей жизнью. Во всяком случае, в те редкие минуты, когда они виделись с Игорем, настроение у нее было ровное, глаза спокойные. Но с отцом они редко бывали вместе, не ходили больше ни в театр, ни к друзьям. И гости стали реже бывать в доме. Даже большую часть отпуска, который у них всегда совпадал, они проводили врозь – отец по-прежнему отправлялся в свои лодочные или дальние пешие походы, мать сидела в библиотеке над докторской, и только на последние две-три недели перед началом занятий они куда-нибудь уезжали вместе.