Читаем без скачивания Надеюсь и люблю - Светлана Талан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы его жена? — посмотрел на меня поверх очков Филиппович.
— Я.
— Ваш муж, уважаемый Владимир Олегович, все еще находится под действием наркоза. Я прооперировал его и извлек пулю. К счастью, она не задела жизненно важных органов. Следовательно, все должно быть хорошо, — объяснял привычно доктор, выписывая одновременно какие-то рецепты.
— Должно быть или будет?
— Дорогуша, я не Бог, я всего лишь хирург. Через час он придет в себя и вы дадите ему вот эти лекарства. — Филиппович положил в мою протянутую руку таблетки. — Если же вдруг ему станет хуже, резко поднимется температура или он потеряет сознание — срочно вызывайте меня. Но, смею надеяться, этого не случится. Больной потерял много крови, но завтра мы постараемся это исправить. А вы подготовьте все, что я здесь выписал. И еще. До утра не давайте ему пить. Можете смачивать ему губы водой или лимонным соком.
Доктор замолчал и снял очки. Я увидела его глаза. Они были добрые, внимательные, но усталые.
— Теперь Владимир Олегович нуждается в круглосуточном присмотре и покое. Я бы остался, но, увы, через два часа мне заступать на дежурство. Завтра вечером я буду здесь и надеюсь застать вашего мужа в добром здравии, — закончил доктор и надел очки.
Палыч рассчитался с ним и пошел проводить. У постели моего мужа стоял Стас, похожий на большой шкаф, поставленный посреди комнаты. С тупым выражением лица он мял в руках окровавленное полотенце.
— Что стоишь как истукан? — обратилась я к нему. — Забыл, где твое место?
— Так я… — пробормотал Стас.
Я выхватила полотенце из его рук и отнесла его в корзину с грязным бельем.
— Он не умрет? — шепотом спросила перепуганная Лиза.
— Лиза, иди спать, — попросила я подругу. — А я останусь здесь.
— Я не буду выключать светильник, а то мне страшно.
— Как хочешь, — отмахнулась я от нее.
Лиза бесшумно исчезла в тот же момент, когда вошел Палыч. Он устало, но осторожно сел в огромное кресло. К нему тут же подошел Дик и подставил голову, чтобы ему почесали за ушком.
— Палыч, как это произошло? — спросила я, садясь в кресло напротив.
— Вы же знаете, Владимир Олегович ехал, чтобы уладить вопросы по поставке товара. По пути его машину обстреляли. — Палыч был, как всегда, краток.
— Его хотели убить?
— Не думаю, мадам. Такие люди, если хотят убить, убивают. Владимир Олегович был ранен и не мог вести машину. При желании ночью, на безлюдной трассе, они могли бы спокойно подойти к нему и сделать контрольный выстрел.
— Почему же они этого не сделали? — спросила я тихо.
— Наверное, просто хотели его попугать, сделать предупреждение, — пожал плечами Палыч.
— Кто они, эти люди?
— Не знаю, мадам. Возможно, это известно Владимиру Олеговичу и завтра он вам сам все расскажет, — ловко ушел от ответа Палыч.
— А как вы узнали о случившемся?
— Владимиру Олеговичу удалось съехать на обочину в кусты, выключить «габариты» и позвонить мне. Я взял такси и поехал к нему. Таксиста отпустил, а сам пошел дальше пешком. Видели бы вы глаза этого водителя! Я ведь попросил его остановиться у кладбища, — усмехнулся Палыч.
Я улыбнулась. Добрый, милый Палыч! Он всегда появлялся в нужный момент и так же незаметно исчезал, когда его присутствие было нежелательным.
— Вы долго шли пешком?
— Нет, ведь Владимир Олегович сказал мне, где находится. Труднее было найти ночью машину в кустах. Я пересадил его на заднее сиденье и повез домой. Владимир Олегович дал указание не сообщать ничего ментам и врачам. Нам удалось проехать незамеченными в машине с дырами в боку мимо милицейского поста.
— А кто такой Филиппович?
— Доктор. Хирург. Кто же еще?
— Откуда Володя его знает?
— Этого я не могу сказать. Но, если не ошибаюсь, они познакомились в Афгане.
— В Афганистане?! — вытянула я шею от удивления.
— Да. Володя там служил, а Филиппович работал в полевом госпитале, — продолжал Палыч, а я думала о том, что, к своему стыду, до сих пор не знала, что мой муж был на войне. — А военное братство — это нечто особенное. Оно — настоящее.
— Палыч, вы отдохните, а я подежурю. Купите завтра все, что выписал доктор, и смените меня в обед.
— Мадам, я могу остаться…
— Палыч, идите, — тронула я его за руку. — Я справлюсь.
Я осталась одна. Дик мирно спал у камина, свернувшись клубочком. Лишь иногда слышалось тихое потрескивание поленьев, съедаемых огнем. Среди мертвой тишины я вздрагивала от каждого звука.
Через час, как и говорил доктор, Володя начал приходить в себя. Сначала он удивленно водил по сторонам мутными глазами, пытаясь понять, где он и что с ним произошло, потом попробовал встать, но я легонько его придержала.
— Болит, — прошептал мой муж и опять закрыл глаза.
— Тебе надо выпить вот это. — Я положила таблетки в приоткрытый рот Володи. — Постарайся их проглотить.
По-видимому, до его сознания дошли мои слова — сделав усилие, он проглотил таблетки.
— Пить, — попросил мой муж еле слышно.
Я принесла кусочек лимона и смазала соком его губы. Володя облизал их и опять попросил, не открывая глаз:
— Пить.
— Нельзя, нельзя тебе пить. Потерпи немножко, — попыталась я его успокоить и провела рукой по лбу.
Лоб был потным и очень горячим. Я нашла термометр и сунула его Володе под мышку. Все его тело пылало жаром — уже через минуту термометр показывал сорок один.
— Володя, Володя, — тихонько потормошила я его. — Ты меня слышишь?
Но он снова отключился. Его голова моталась из стороны в сторону, лицо от высокой температуры покраснело, и по нему струйками стекал пот. «Ну что, Катя, — спросила я себя, — ты же этого хотела? Теперь можешь не вызывать доктора, и тогда все закончится». В моей душе происходила борьба, и у меня, как и у Володи, горели щеки. Я ждала этого момента долгие, очень долгие дни и ночи, и что-то мне подсказывало, что надо сидеть молча и ничего не предпринимать. Тогда я буду вознаграждена за все пережитые унижения и смогу осуществить то, к чему так долго шла. Но другая моя половинка твердила, что даже звери не добивают раненого врага. Наконец я все же позвонила доктору.
— Пожалуйста, приезжайте побыстрее! — задыхаясь от внутренней борьбы и жара, попросила я. — Володе плохо. И мне тоже.
Через несколько дней состояние моего мужа стабилизировалось и мы
