Читаем без скачивания «Вставайте, братья русские!» Быть или не быть - Виктор Карпенко

— Вон сколь молодцов в твоем войске, а глянулся ты мне один. Люб ты мне, и без тебя я умру. Я это знаю… — теребя кончик косы, тихо говорила девушка. — Ты умный, добрый, сильный, и я буду тебе хорошей женой, — с твердой решимостью произнесла Родимна и отчаянно посмотрела Андрею в глаза.

Городецкий воевода был озадачен и немного растерян. Поначалу он хотел высмеять девчонку и тем самым отбить ее охоту к замужеству. Но увидев чистый взгляд голубых глаз, замерших в ожидании, передумал. Чего-чего, а столь откровенного признания от Родимны он не ожидал.

Проведя ладонью по ее русой головке, он сколь можно мягче сказал:

— Поезжай, Родимнушка, с Богом. Там видно будет, — а сам подумал: «Душа ты трепетная. Это в тебе не любовь говорит, а чувство благодарности за избавление от страшной судьбы на чужбине. Поживет в боярской семье, встретит кого, и загорится сердечко девичье!»

Как уезжал Афанасий с Родимной из Городца, Андрей не видел. Он покинул город раньше. О Родимне воевода вспоминал часто, ее искренняя исповедь волновала его. Но всякий раз Андрей отгонял всплывавший образ девушки усмешками: седа борода, а туда же… в женихи!

СЛУЖЕНИЕ

1

В первые дни января 1263 года посольство великого князя Александра Невского прибыло в столицу Золотой Орды город Сарай. Путь был долгим, трудным. Когда вступили в монгольские пределы, столкнулись с пугающим и неизвестным доселе природным явлением — пылевыми бурями. Огромной силы ветер нес пыль и песок, затмив белый свет, заставив остановиться и конного, и пешего. Вслед за стеной пыли на путников обрушился мокрый снег, и все это при непрекращающемся леденящем душу ветре. Видавшие виды дружинники истово крестились и говорили:

— Неспроста это! Бусурманские боги не хотят нас пускать в свои пределы.

Наконец путь пройден. Впереди столица Орды, но и здесь не повезло: ханский чиновник, встретивший посольство за версту от столицы, сообщил, что великого хана Берке в Сарае нет. Он в своих дальних становищах за Ахтубой.

Но и это препятствие было преодолено.

Посольство разместилось в приготовленных двух больших шатрах, застланных кошмами, коврами, для князя было приготовлено ложе из множества одеял и подушек. В центре шатра стояла печь для обогрева, дым от которой выходил в отверстие в вершине шатра, а перед входом в шатры горели негаснущие костры, отгоняющие злых духов. С момента прихода в ханскую ставку посольство бралось на обеспечение Ордой: еда, вода, кумыс для людей, овес и сено для лошадей поставлялись ежедневно в одно и то же время в расчете на одну голову.

Потянулось, казалось, нескончаемое время ожидания. День за днем, неделя за неделей… Хан не спешил принять посольство: во-первых, в Орде все делалось не спеша, размеренно, и ожидание входило в ритуал приема; а во-вторых, хан Берке был сердит на подвластного правителя покоренных земель, не сумевшего удержать свой народ от бунта.

Князь Александр мог покидать шатер, прогуливаться по ставке, даже выезжать в степь, но в сопровождении одного из ханских чиновников.

Выехав из Руси в неспокойное время, князь, находясь в неведении, пребывал в тревоге и раздражении. Молитва не помогала, беседы с ближними боярами тоже. В конце февраля в его шатре появился гость — булгарский князь Роман Федорович. По тому, как он выглядел, было видно, что путь в Орде ему дался нелегко: щеки запали, под глазами пролегла чернота, если в последнюю встречу седина лишь посеребрила виски, то сегодня обсыпала и голову, и бороду, и усы.

Князь Александр был рад появлению Романа Федоровича. Он поспешил навстречу гостю, обнял его, усадил на подушки.

— Не чаял увидеть тебя, князь Роман, здесь. Вот уже, почитай, восемь седьмиц ни одного родного лица, все желтые да узкоглазые… Девок прислали развлечь, да и те все больше низкорослые, колченогие… Прогнал! Ты сам-то откуда? Случаем, не из Руси? — засыпал вопросами Романа Федоровича князь Александр. — Что во Владимире, Ростове?

— Из Булгарии я, но был и на Руси. Правда, токмо в Городце и Новграде Низовском.

— И что говорят? Что Русь?

— Затихла. Угомонился народ. Как баскаков татарских да откупщиков прогнали, так и успокоились.

— Слава Богу, — перекрестился князь Александр. — Я тут извелся думами: а ну вгорячах начнут татарам головы рубить! Тогда все! Хан Берке орду на Русь поведет!

— Чтобы хану повести войско на Русь, повода не надобно, — горестно усмехнулся Роман Федорович. — Ноне под ним тридцать туменов. С таким войском от моря до моря пройти можно. А на Русь он может и булгар направить. У Гази Бараджа в готовности к походу семь туменов стоят. Сможешь ты собрать подобное войско, чтобы противостоять булгарам?

Не зная, что ответить, Александр Ярославич спросил:

— А… может направить?

— Хан может все, никто ему не указ. Но я помогу тебе, князь Александр, сократить срок ожидания. Думаю, ты не с пустыми руками в Орду приехал? А как хан поступит с Русью, будет зависеть только от тебя. Позже я расскажу тебе, что хан любит и как с ним нужно вести разговор, — поднимаясь с подушек, сказал Роман Федорович. — Завтра ближе к вечеру я зайду к тебе, князь Александр Ярославич.

— А как же медку с дороги-то, не помешает… за встречу?

— Завтра и попотчуешь, князь, а ноне недосуг. Мне в Сарае побывать надобно. Так что прощай. Свидимся еще…

Но ни завтра, ни в последующие дни Роман Федорович не появился. Позже Александр узнал, что булгарский князь по приказу хана был взят под стражу и брошен в земляную яму в Сарае, а прибывшие с ним люди перебиты.

2

Только в конце марта 1263 года князь Александр Невский был допущен в шатер хана Берке.

На возвышении на троне, вырезанном из белой кости с позолотой, с вкраплениями драгоценных камней, восседал пятидесятишестилетний хан Берке. Большеголовый, скуластый, с оплывшим желтокожим лицом, явно оберегаемым от солнца и ветра, одетый в роскошные одежды, он глазами-щелочками разглядывал именитого князя. Про победы князя Александра он был наслышан и был крайне удивлен, как мог прославиться полководец, водивший меньше тумена.

Александр, в своем темно-красном княжеском плаще, заколотом на левом плече золотой фабулой в виде головы льва, темно-синем кафтане, подпоясанном поясом, отделанном алыми рубинами, и красной кожи сапогах, казался еще шире в плечах и выше ростом. Шапку, отделанную горностаем, он держал в руках. Опустив глаза долу, Александр Ярославич замер в ожидании.

Краем глаза князь увидел, что хан кивнул, и тут же перед ним появился придворный с золотым подносом, на котором стоял большой золотой кубок с арабской вязью по верхнему срезу. Сделав глоток, хан протянул кубок князю. За ханским троном, где стояли пятьдесят младших ханов и мурз, послышался ропот изумления. Русский князь был удостоен высшей чести: разделить вино с ханом.

Князь Александр с поклоном принял из рук хана кубок и опорожнил его содержимое одним большим глотком. Хан одобрительно кивнул.

— Говори, — разрешил Берке.

Назвав все титулы великого хана, князь Александр, не прибегая к услугам толмача, спокойным, без заискивания, тоном сказал на монгольском:

— За неразумное поведение твоих данников на Руси я поклонился подарками, что сложены у входа в твой шатер, великий хан. Если позволишь, то слуги внесут их.

Хан разрешающе кивнул, и вскоре у подножия трона выросла гора бочонков с серебром и золотом, шкатулок с драгоценными камнями, украшениями, купы пушнины, дорогой искусно изготовленной посуды, оружия, украшенная золотыми бляшками конская упряжь, в клетках — охотничьи соколы. Последними вошли два дюжих воина, втащивших посаженного на железный ошейник бурого медведя и удерживаемого цепями.

Подарки хану понравились.

— Чего просишь? — спросил он, уже благосклонно взирая на русского князя.

Князь еще раз поклонился и своим громоподобным голосом начал:

— Я знаю, что любая война требует много воинов и немало денег. У такого великого полководца, как ты, великий хан, много воинов. Что тебе русские мужики, которые умеют только землю пахать да горшки глиняные лепить… Они не умеют воевать. Если бы они умели это делать, то хан Бату не покорил бы Руси. Твои воины обучены, они сильны, отважны и без труда одолеют иль-хана Хулагу. Русские же мужики пусть работают. Они будут хорошо работать, даже лучше, чем сейчас, и «выход» Руси будет больше, намного больше, — заверил князь.

Хан понял уловку князя, оценил ее и, усмехнувшись, сказал:

— Ты умен и хитер, урусский князь. Я подумаю над твоими словами и решу. Иди. Я позову тебя.

Через несколько дней хан Берке пригласил князя Александра к себе и уже без многочисленной свиты удостоил длительной беседы. Начал ее совершенно неожиданным для князя Александра вопросом: