Читаем без скачивания Джон Леннон. 1980. Последние дни жизни - Кеннет Уомак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Днем стало еще хуже, что вынудило капитана вести яхту, поставив штормовой стаксель, который затормозил Megan Jaye до пяти миль в час. Ветер сбил брызгозащитный козырек над входным люком, и вода каскадом полилась по сходному трапу прямо в салон, где в тот момент изнывали от морской болезни кузен и кузина Кониса. Но было и большее испытание. После тридцати часов за штурвалом кэп Хэнк понял, что балансирует на грани полного измождения. «Я был в том состоянии, когда, как я знал, мог стать опасным. И тогда я посмотрел на Джона и сказал: “Эй, иди сюда, хороший мальчик! Тебе придется порулить этой малышкой, потому что мне нужно поспать”» (179).
Поначалу Джон испугался перспективы управлять яхтой, тем более в такой шторм. «Боже, Хэнк, – воскликнул он, – у меня только вот эти хиленькие мышцы, чтобы на гитаре играть». Но выбора не было. В три часа пополудни в субботу Джон, для страховки привязанный тросом, взялся за штурвал. «Следи за горизонтом, а не за компасом, – напутствовал его Хэнк. – Старайся угадывать, что эта лодка собирается сделать. И, кстати, парочка вещей, которые ты абсолютно не должен делать: не перекладывай парус и не позволяй ветру дуть с кормы. А больше ты нам ничем не навредишь. Ты можешь намокнуть, но за борт тебя не смоет», – добавил капитан (180).
Когда за три дня до этого яхта отходила от берега, Джон настраивался на относительно умеренное по ожидаемым эффектам недельное развлечение. Но вместо этого он получил незабываемый опыт и прошел испытания, которые и вообразить не мог. Пока бушевал шторм, а кэп Хэнк отсыпался на своей койке под палубой, Джон держал штурвал, надеясь привести яхту в более спокойные воды. Он сам должен был справляться со всеми трудностями. Вспомнив книгу Гордона Лидди, он старался подчинить Вселенную своей воле, чтобы обеспечить безопасность своих товарищей.
Потом Джон рассказывал: «Я шесть часов находился посреди большого шторма, управлял лодкой и держал ее на курсе. Я был почти похоронен под водой. Меня волны лупили по лицу шесть часов кряду. Это потрясающий опыт, потому что он останется навсегда. Вы не можете переменить решение. Это как на сцене: ты на ней стоишь, и с нее не уйти. Была парочка волн, которые бросили меня на колени. Я просто держался руками за штурвал, но был привязан веревкой, а погода бушевала вовсю. И я наслаждался. Я орал матросские песни и кричал на богов. Я чувствовал себя викингом, понимаете? Ясон и Золотое руно» (181).
Когда кэп Хэнк с трудом оторвал себя от койки и пришел на смену, его поразила перемена, произошедшая с Ленноном. «Я увидел другого парня. Он был очень усталым, но восторженным, в экстазе». Капитану показалось, что Джон «прошел через мощный катарсис» и «был счастлив».
А Тайлера радовало, что бывший битл спас Megan Jaye от кошмарных повреждений, которые ей мог нанести океан: «Он был там у руля, как сумасшедший, радующийся приключению. А какой был выбор? Не управляй никто, и лодка оказалось бы в намного худшей форме, чем была» (182).
Шторм свирепствовал сорок с лишним часов, обрушивая на яхту ураганный ветер и волны высотой двадцать футов[89]. К утру понедельника ветер, наконец, стих, и капитан обнаружил, что яхта на 70 миль[90] отклонилась от курса и получила повреждение триселя. Добавив в свое резюме морехода позицию рулевого, Джон и тут не остался в стороне – помог с необходимым ремонтом. Эллен вспоминала: «Парус оторвало от основной мачты. Мы должны были пришить его на место, потому что, если использовать только двигатель, а топливо закончится, не остается ничего, чтобы управлять лодкой, и тут может затопить, если волна неудачно ударит». Команде потребовалось четыре часа, чтобы все залатать, и с помощью Джона они смогли водрузить парус на мачту (183).
На последнем отрезке перехода к Бермудам члены команды рассказывали друг другу истории о жизни и своих страхах. Джон все еще испытывал большой подъем после его отважной схватки с океаном за штурвалом яхты. Но он признавал и то, что океан, когда становится тихим, дарит ощущение покоя, которое невозможно испытать на суше. «Мы говорили о том, каково это – оказаться посреди этой затерянной пустоты», – вспоминала Эллен. Тайлер откликнулся на эти слова: «На свете не существует пустоты». У Джона был отменный нюх на удачные, глубокие фразы, и он тут же радостно воскликнул: «Запиши это! Запиши!» Сам он, говоря о своем самом большом страхе, признался, что смертельно боится, «как бы чего не случилось с Шоном» – за Шона он боялся больше, чем за себя самого (184).
В среду 11 июня яхта Megan Jaye успешно прибыла в гавань Сент-Джордж на Бермудах. Когда судно восточным курсом подходило к острову, Джон и экипаж увидели старые стены форта Св. Катерины, а за ними просторы Гейтс Бэй. Вход в гавань окружали высокие, неприступные скалы. «Будто попадаешь в сказочную страну», – говорил кэп Хэнк.
Но между тем оставался маленький нюанс: запас травки на судне, который остался практически нетронутым, поскольку во время шторма было не до того. Худшее, что могло случиться, – в тот год уже второй битл попал бы за решетку по обвинению в провозе и хранении наркотиков. Этого не хотел никто. «На лодке было немножечко марихуаны, – рассказывал Хэнк. – Никогда нельзя приплывать куда-нибудь даже с каплей марихуаны. Так что у нас была бутылка пива Grolsch, из тех, которые запечатываются, мы положили травку в бутылку и привязали к горлышку с дюжину воздушных шариков. Подождали, когда подойдем ближе к острову, и бросили бутылку за борт, в надежде, что кто-нибудь ее найдет и хорошо проведет время». Что касается гитары, купленной в последний момент в ломбарде, Джон во время плавания через Атлантику к ней и не притронулся (185).
Перед тем как экипаж сошел на берег, на борт поднялись таможенники, и Хэнк предпринял отчаянную попытку помочь Джону
