Читаем без скачивания Хищник - Патриция Корнуэлл

— Какая же ты омерзительная, — сказал Свин, глядя на нее сверху вниз.

— А мальчики уже спят? Я что-то их не слышу, — произнесла она как в бреду.

— Заткнись.

— Я знаю, что ты их не обидишь. Ты же хороший.

— Зря стараешься. Помолчи лучше, раз уж ни черта не смыслишь. Тупая безобразная телка. Смотреть тошно. Кого ты хочешь обмануть? Проси прошения. Ты сама во всем виновата.

Он снова ударил ее по лодыжкам. На этот раз сильнее. Она вскрикнула.

— Какой позор. Ты только посмотри на себя. Во что превратилась моя милая девочка? В грязную шлюшку. Маленькая дрянь, неблагодарная и упрямая стерва. Я научу тебя послушанию. Проси прошения.

Он еще раз пнул ее. Она вскрикнула, из глаз ее потекли слезы и заблестели в лунном свете, как два осколка стекла.

— Теперь ты уже не задираешь нос, верно? Ты думала, что ты лучше всех, самая умная, да? Ну так посмотри на себя. Придется наказать тебя по-настоящему. Обувайся.

В ее глазах мелькнуло замешательство.

— Пойдем во двор. Иначе тебя не проймешь. Проси прошения!

Он стукнул ее прикладом. Она дернулась всем телом.

— Ведь ты сама этого хочешь, правда? Скажи спасибо, что хоть кто-то обратил на тебя внимание. Кому нужна такая уродина? И так слишком много чести, — произнес он, понизив голос, чтобы произвести на нее впечатление, и ткнул ружьем в грудь. — Корова безмозглая. Где твои туфли? Ты сама меня вынудила.

Он снова ударил ее по лодыжкам. По ее лицу, покрытому запекшейся кровью, текли слезы. Похоже, он сломал ей нос.

Та девочка тоже сломала ему нос. Ударила так сильно, что у него потом долго шла носом кровь, а на переносице выросла шишка. Она ударила его, когда он стал плохо себя вести. Сначала она сопротивлялась тому, что в конце концов произошло за облупленной дверью. А потом его мать отвезла его туда, где шел снег и было много старых домов. Раньше он никогда не видел снега и не думал, что на улице может быть так холодно. Она отвезла его туда, потому что он говорил неправду.

— Ну что, больно? — спросил он. — Еще бы не больно, если тебе в ноги врезаются вешалки. Особенно если по ним стукнуть как следует. Это тебе за то, что ты не слушаешься и все время врешь. Ну, где там наша трубка?

Он ударил ее еще раз, и она застонала. Ее ноги дернулись под мятым зеленым платьем, этим мертвым драконом, обвившим ее тело.

— Я не слышу мальчиков, — безжизненным голосом произнесла она. Похоже, она растеряла весь свой пыл.

— Проси прошения.

— Я тебя прощаю, — прошептала она, глядя на него широко раскрытыми блестящими глазами.

Подняв ружье, он прицелился ей в голову. Она равнодушно смотрела на дуло, словно ей было уже все равно. Это привело его в возбуждение.

— Можешь сколько угодно повторять, что ты меня прощаешь, но Бог все равно на моей стороне. Ты заслужила Божью кару. Вот почему ты здесь. Поняла? Сама виновата. Ты навлекла на себя гнев Господа. Делай, как я говорю! Проси прощения!

Бесшумно двигаясь в темноте, он отошел от нее и встал в дверном проеме, глядя на свою жертву. Поверженный зеленый дракон слегка шевелился под дуновением теплого ветерка, проникавшего в комнату через разбитое окно. Оно выходило на запад, и в лучах заходящего солнца зеленый дракон светился, как драгоценный изумруд. Но сейчас было темно, дракон казался черной безжизненной тряпкой, брошенной на пол. Он был мертв и безобразен, и все это по ее вине.

Свин посмотрел на ее бледное рыхлое тело, покрытое сыпью и следами укусов насекомых. Его зловонный запах чувствовался даже в коридоре. Когда она двигалась, мертвый зеленый дракон тоже слегка шевелился. Его приводила в ярость мысль, что плененный им дракон оказался лишь оболочкой для ее тела. Он обманулся. И все по ее вине. Это она все так подстроила. Во всем виновата она.

— Проси прощения!

— Я тебя прощаю.

Она по-прежнему смотрела на него широко раскрытыми блестящими глазами.

— Ты, наверно, догадываешься, что сейчас произойдет? — спросил он.

Она чуть шевельнула губами.

— Или не догадываешься?

Он смотрел на это жалкое, отвратительное существо, распростертое на грязном матрасе, и чувствовал в груди холод, спокойный равнодушный холод, словно все его чувства умерли, как этот зеленый дракон.

— Думаю, что не догадываешься.

Он взвел курок, и его щелчок гулко разнесся полому.

— Вставай, — скомандовал он.

— Я тебя прощаю, — беззвучно произнесла она, не спуская с него подернутых слезами глаз.

Услышав, как хлопнула входная дверь, Свин удивленно отступил в коридор.

— Ты здесь? — крикнул он в темноту.

Опустив ружье, он пошел в переднюю часть дома. Сердце у него учащенно забилось. Он не ожидал, что она сегодня придет.

— Я же не велела тебе этого делать, — послышался ее голос, голос Бога. — Ты должен делать только то, что я тебе велю.

Через секунду она материализовалась, и ее темный силуэт подплыл к нему в темноте. Такая красивая и всемогущая. Он любил ее и уже не мог без нее обойтись.

— Чем ты здесь занимаешься? — спросила она.

— Она до сих пор не попросила прошения.

— Еще не время. Ты не забыл принести краску?

— Она в машине. Осталась там с прошлого раза.

— Принеси. Надо сначала все подготовить. А ты теряешь голову и творишь неведомо что. Ты же знаешь, что нужно делать. Не огорчай меня.

Она подплыла ближе. Коэффициент умственного развития у нее не меньше ста пятидесяти.

— У нас осталось мало времени, — заметил Свин.

— Ну что бы ты делал без меня? Не огорчай меня больше.

Глава 42

Доктор Селф сидела за письменным столом, ее взгляд скользил по поверхности бассейна. В среду утром она приезжала на студию для подготовки к выступлению. Сейчас она говорила по телефону, и, если бы ее не поджимало время, разговор этот доставил бы ей величайшее наслаждение — по причинам, о которых она предпочла бы умолчать.

— Не могу сказать вам точно, — решительно произнесла она.

— Нет никаких сомнений, что это вы прописали Дэвиду Лаку риталин гидрохлорид.

Доктор Селф невольно вспомнила Марино и все, что он говорил о Скарпетте. Но ее не так-то просто обескуражить. Сейчас она чувствовала неоспоримое превосходство над этой женщиной, которую видела лишь однажды, но слухи о которой доходили до нее постоянно.

— По десять миллиграммов три раза в день, — настаивала Скарпетта.

Голос у нее был усталый и какой-то подавленный. Возможно, она нуждалась в помощи доктора Селф, которую, кажется, та уже предлагала ей, когда в июне они встретились на обеде, устроенном академией в честь прославленной докторши.

— Успешные профессионалки с высоким уровнем мотивации, такие, как мы с вами, не должны забывать о своем эмоциональном климате, — сказала она Скарпетте — они столкнулись в дамской комнате.

— Спасибо за ваши лекции. У наших студентов они пользуются большим успехом, — ответила тогда Скарпетта.

Доктор Селф видела ее насквозь. Такие, как эта дамочка, всегда избегают психоанализа или всего того, что может выявить их скрытую уязвимость.

— Уверена, что они будут для них полезны, — продолжала Скарпетта, столь тщательно намыливая руки, словно готовилась к операции. — Мы рады, что вы нашли время посетить нашу академию.

— На самом деле вы этого не думаете, — заявила ей в лоб доктор Селф. — Большинство моих коллег в медицинском мире свысока смотрят на частнопрактикующих врачей, ведущих передачи на радио и телевидении. Но они попросту нам завидуют. Мне кажется, добрая половина тех, кто меня критикует, душу бы продали дьяволу, только чтобы оказаться в эфире.

— Вероятно, вы правы, — согласилась Скарпетта, вытирая руки.

Это замечание можно было толковать по-разному: доктор Селф могла быть права в том, что большинство медиков смотрят на нее свысока; или в том, что критикуют ее из зависти; или в том, что все это ей только кажется, а на самом деле никто ей не завидует. Потом она много раз возвращалась к этому замечанию, но так и не смогла понять, что оно означало и не содержалось ли тем хитро завуалированного оскорбления.

— Голос у вас какой-то озабоченный, — заметила доктор Селф, продолжая телефонный разговор.

— Так оно и есть. Мне бы хотелось знать, что произошло с вашим пациентом Дэвидом, — сказала Скарпетта, по-прежнему уклоняясь от разговоров на личные темы. — Три недели назад ему было выписано сто таблеток.

— Не могу это подтвердить.

— А мне и не нужно ваше подтверждение. Я нашла у него дома пузырек с рецептом и знаю, что вы прописали ему риталин гидрохлорид, причем мне известно, когда и сколько. Аптека находится рядом с церковью, куда ходили Эв и Кристина.

Доктор Селф по-прежнему отказывалась это подтвердить, хотя отлично знала, что это правда.

— Надеюсь, вы понимаете, что такое конфиденциальность, — сказала она вместо этого.