Читаем без скачивания Когда взорвется газ? - Данил Корецкий

К тому же существующая ныне ситуация нестабильности поставок российского газа в Европу через Украину препятствует интеграции России в Евросоюз и ослабляет ее позиции как на европейском экономическом рынке, так и в политической сфере, что соответствует геополитической стратегии США и отвечает интересам Украины как потенциального союзника по НАТО.

В связи с изложенным считаю целесообразным проведение «острой акции», направленной на противодействие реализации проекта «Синий поток». В случае санкционирования Центром такой акции берлинская резидентура немедленно приступит к ее разработке и осуществлению. Резидент К. Марч».

Внимательно перечитав написанное, Марч подправил текст в нескольких местах, убрал одну запятую и две добавил, потом включил систему кодирования. Через несколько секунд буквы на экране запрыгали, меняясь местами и образуя совершеннейшую абракадабру. Но это было еще не все. Кевин задействовал второй уровень кодировки. Теперь изменились сами буквы: некоторые превратились в иероглифы, некоторые – в арабские письмена, некоторые в непонятные значки. В таком виде особо секретная депеша ушла в штабквартиру ЦРУ. Теоретическая вероятность ее перехвата и расшифровки равнялась 0,3 процента. На практике это означало невозможность несанкционированного прочтения.

В середине недели короткий, совершенно бессмысленный текст поступил в берлинскую резидентуру. Когда Марч раскодировал его, на мониторе появилась всего одна фраза: «Острая акция одобрена, ей присвоено кодовое название „Противопоток“. Центр». Через три минуты текст исчез, так же как и все электронные следы его поступления.

Зал дорогого ресторана «Гостиный двор» на Максимилиан-штрассе был пуст, только в углу, у окна, сидела хорошо одетая пара.

– Ты практически не изменилась, – широкоплечий костистый мужчина с орлиным профилем и холодными прищуренными глазами, улыбаясь, поднял большой шарообразный бокал с густым красным вином на донышке. Улыбка мало смягчала его облик, а взгляд, как наждак, царапал лицо сидящей напротив высокой бесцветной женщины.

Женщина держала перед не знающим косметики лицом бокал другой формы и с белым вином, но большой, как у Джулии Робертс, рот все равно был красным, как будто она злоупотребляла яркой помадой.

– Ты тоже, – произнесла она низким голосом. – Только седины прибавилось...

– Годы идут, – философски произнес Кевин Марч. – Давай выпьем, девочка, за нашу молодость!

Он пригубил вино. Женщина последовала его примеру.

Официанты принесли блюда, синхронно подняли блестящие колпаки. Заказ делал Марч. Себе он выбрал стейк средней прожарки, а Инге полдюжины виноградных улиток. Сердце женщины растаяло: он помнил ее вкусы...

– Ты все так же здорово метаешь нож? – дождавшись, пока официанты отойдут, спросил Кевин.

Инга Шерер поморщилась и пожала плечами.

– Если и хуже, то ненамного. Тренируюсь часто.

– Но объясняешь, что выучилась на курсах восточных единоборств. Зря. Там совсем другая техника броска, чем в Форт-Брэгге[8]. Не жалеешь, что ушла из Фирмы?

– О чем жалеть? Что не успела никого отправить на тот свет? С меня хватило тех восьми недель первоначального курса...

Женщина зажала изогнутыми щипчиками закрученный известковый домик, а узкой вилочкой ловко извлекла и отправила в рот упругое тельце его хозяйки. Сделала глоток вина, так же ловко вылущила следующую улитку.

– Зачем я тебе понадобилась?

– Соскучился. – Кевин отрезал кусочек розового на срезе мяса и с аппетитом проглотил.

– А-а-а... Это все объясняет. Так что от меня требуется?

– Для начала копии документов по русскому проекту, – буднично ответил Марч. И на всякий случай пояснил то, что и так было понятно: – По «Синему потоку».

Инга допила свой бокал, из-под паркетного пола мгновенно появился официант, тут же вновь его наполнил и исчез. Она равнодушно принялась жевать очередную улитку, как будто не расслышала сделанного предложения.

– ...Потом ряд консультаций и, возможно, еще какиенибудь незначительные услуги, – невозмутимо продолжил Кевин. Он хорошо знал свою старую знакомую. – За все это ты получишь гонорар – сто тысяч евро!

Инга усмехнулась.

– Почти столько составил мой бонус за подписание контракта!

Кевин покачал головой.

– Бонус всего десять тысяч, на него не купишь собственный домик. А за сто шестьдесят – вполне можно подобрать что-нибудь приличное. С учетом твоих заслуг и нашего давнего сотрудничества я уговорю начальство на полторы сотни...

Он снова поднял бокал.

– Надеюсь, мы договорились?

Инга Шерер усмехнулась еще раз:

– Ну, с учетом твоих заслуг и давнего сотрудничества...

Они выпили, и разговор пошел по совсем другому руслу. Собственно, теперь говорила только Инга, а Кевин внимательно слушал. В его нагрудном кармане крохотный цифровой диктофон бесшумно фиксировал каждое ее слово. Потому что «Лошадь» рассказывала не о своей личной жизни, а о тонкостях строительства газотранспортных систем.

За десертом Инга приступила к рассказу о самой главной части проекта, его сердцевине.

– В трубопроводе очень важно поддерживать постоянное давление. Если оно снизится – падает объем прокачки, если повышается – возникает опасность взрыва, – со знанием дела объясняла она, ковыряя ложечкой клубничное парфе и смакуя сотерн.

– Чтобы обеспечить нормальную работу магистрали, необходимо согласовывать работу сотен насосов, тысяч задвижек, вносить коррективы с учетом температуры окружающей среды, словом, обеспечить оптимальный режим перекачки... Для этого существует специальная компьютерная программа, которая разрабатывается индивидуально для каждого трубопровода. Она – мозг любой газотранспортной системы, интеллектуальный продукт, который, в отличие от тысяч километров труб, фиддингов, вентилей и заслонок, не имеет материального воплощения. Его невозможно увидеть, пощупать, проверить...

– Это очень интересно, девочка, – задумчиво проговорил Кевин Марч. Он курил сигару и пил арабский кофе с портвейном «Черчилль». – Думаю, мы еще не раз поговорим об этом. А теперь я хочу выпить за твой ум... – Поймав ждущий взгляд женщины, он добавил: – За твой ум и красоту...

Щеки Инги раскраснелись от изысканной еды и хорошей выпивки. Она даже опьянела и утратила обычную сдержанность.

– Я хочу у тебя кое-что спросить, Кевин, – отставив рюмку, спросила фройлян Шерер. – Только обещай мне, что ответишь правду!

– Конечно, обещаю! – с предельной искренностью заверил Марч, который, в силу рода деятельности, ежедневно лгал и как минимум раз в неделю совершал клятвопреступление.

– Это правда, что мне дали рабочий псевдоним «Лошадь»?

– Что за глупости?! – убежденно возмутился Кевин, который сам этот псевдоним и придумал. – У тебя красивое личико и великолепная фигура!

– Ты умеешь быть милым, когда захочешь...

«Лошадь» протянула через стол руку и погладила ладонь своего куратора. Марч сдержал тяжелый вздох и изобразил страстную улыбку. Хорошо Джеймсу Бонду – он работает и спит исключительно с сексапильными красавицами. В жизни так не бывает. Личные и служебные интересы, как параллельные прямые, никогда не соприкасаются. Разведчику далеко не всегда приходится делать то, что нравится. Но деваться некуда!

Центральное разведывательное управление США, как и любая спецслужба мира, является строго засекреченной организацией. Но и внутри «Фирмы» имеются разные уровни секретности, что наглядно проявляется в цвете пропусков сотрудников. Гражданский обслуживающий персонал – уборщики, курьеры, повара – вставляют в прорезь турникета желтый пластиковый прямоугольник. У машинисток, секретарш и референтов оперативных отделов пропуска розовые. У офицеров-оперативников – красные. У агентуристов – зеленые. У военных планировщиков – синие. У стратегических разработчиков – фиолетовые. У шифровальщиков – черные. У старших менеджеров – серебряные. У высшего руководства – золотые...

Напрямую цвет определяет секторы доступа и время допуска. А косвенно – свидетельствует о положении обладателя на должностной лестнице, его зарплате и других возможностях... Но эта широкая цветовая гамма не исчерпывает всех предусмотренных степеней секретности. Потому что существуют подразделения, расположенные вообще за пределами штаб-квартиры, а их сотрудники не имеют не только пропусков, но и личных дел в кадровом департаменте, то есть являются «невидимками». Общение с ними осуществляется через специально закрепленного офицера связи, и лишь в крайнем случае, с разрешения высшего руководства, допускается прямой контакт.

Акция «Противопоток» была отнесена именно к такому случаю. Поэтому когда Кевин Марч, проделав одиннадцатичасовой путь через океан, приземлился в Вашингтоне, его встретили в аэропорту и привезли к небольшому дому в пригороде. Глухая изгородь из высокого кустарника, сторожкие плечистые «садовники», рвущиеся с поводков доберманы, лишенные жилого духа комнаты – не надо было иметь опыт Марча, чтобы понять: это место для конспиративных встреч с агентами глубокого прикрытия.