Читаем без скачивания Акция возмездия - Эндрю Свонн

Но он нуждался в ней для осуществления своих планов. Его люди нуждались в ней.

Он искусно плел свою паутину и его не остановило даже сообщение Шейн о том, кто руководил захватом «Годвин Армз Энд Армаментс».

Магнус вышел из комнаты для допросов с чувством неприятного удивления тем, как хладнокровно и цинично добивался он согласия Шейн. Он непроизвольно сжал кулаки и пинком распахнул дверь в соседний кабинет, впервые за долгое время не обращая внимания на нервный тик, искажающий его лицо.

Тетсами и Занзибар оглянулись на вошедшего. Мэрайя сидела перед массивным поляроидным окном, которое в комнате допросов казалось обыкновенным зеркалом. Доминик видел оставшуюся там Шейн. Она его видеть не могла; выражение лица ее было ошеломленным и растерянным. Доминик мимолетно подумал, что покинул ее слишком внезапно.

Занзибар отвлеклась от созерцания дисплеев, регистрирующих кровяное давление Шейн, электропроводимость ее кожи, степень расширения зрачков и тому подобную информацию. И тут же озабоченно посмотрела на Магнуса.

— Сэр, — начала она более мягким, нежели обычно, голосом, — Шейн могла солгать относительно…

— Сопроводите капитана Шейн в ее комнату, — медленно, официальным тоном произнес Магнус. — Я закончу беседу с ней позже.

Занзибар молчаливо кивнула и вышла из комнаты. Тетсами бросила взгляд на Шейн.

— Ты уверен, что поступаешь правильно, привлекая ее?

— Информация, которой она располагает, бесценна.

— А если она — провокатор?

— Она не провокатор, — холодно сказал Доминик.

— С тобой все в порядке? — осторожно спросила Тетсами, заметив, что у него дергается щека.

— Будь она провокатором, она не упомянула бы моего… — Доминик поднес мелко дрожащую ладонь к лицу. — Она не сообщила бы мне о Клаусе Дахаме.

— Могу я чем-то помочь..?

— Мне нужно побыть одному, — прошептал он.

— Но…

— Оставь меня! — рыкнул Магнус.

Тетсами обошла его далеко стороной с таким видом, будто решала, пугаться ей или нет. Дверь за ней закрылась прежде, чем Магнус сумел понять, что же она выбрала.

Он остался в комнате один.

«Клаус», — прошептал он, и имя это словно оцарапало его глотку.

Магнус смотрел, как Занзибар входит в комнату допросов и уводит Шейн. Занзибар знала Доминика лет десять и могла только догадываться, что означает его странное поведение. Она увидела лишь края раны, которая вновь начинала кровоточить. Тетсами же вообще не имела понятия, что происходит. А Шейн…

Шейн считала, что захват «ГАА» — первая фаза какой-то широкомасштабной операции Земного Исполнительного Комитета.

Но Клаус? Имеет ли это какое-нибудь значение для Клауса?

Смерть Хелен Дахам потрясла обоих ее сыновей. Клауса, возможно, в большей степени, чем Доминика. Удивительно, как трагедия способна обострять все жизненные противоречия.

Хелен была единственным их родственником… и плохой матерью. Она была крайне вспыльчива и в гневе своем неистова. Она сильно пила. Била своих сыновей смертным боем. Заставляла своих сыновей попрошайничать, просить милостыню у богатых туристов, посещающих Вальдгрейв.

Вербовка в Исполнительный Комитет казалась обоим юношам единственной возможностью сбежать от постылой жизни.

Побег.

Сколько Доминик себя помнил, он всегда пытался убежать от чего-то или от кого-то…

Это произошло после грандиозного успеха Доминика в бытность его офицером ЗИКа. Он практически в одиночку подавил военный переворот на Стиксе, не потеряв при этом ни одного ЗИКовского оперативника. Его осыпали похвалами за искусно осуществленный «хирургический» удар по планете.

Он купался в лучах славы, когда ему сообщили, что Хелен Дахам находилась в Погибели во время атаки на Стикс.

Погибель… город, который он, Доминик, стер с лица планеты.

Он дезертировал из ЗИКа, но оставался в пределах Конфедерации до тех пор, пока…

И вот сейчас, на Бакунине, ему пришлось столкнуться с чем-то совершенно неожиданным. И снова за ним охотится его родной брат.

Доминик оглядел пустую комнату невидящим взглядом, не осознавая, что все тело его дрожит.

«О Господи, Клаус. Неужели для тебя недостаточно того, что ты уже сделал со мной?»

Он уцепился левой рукой за спинку вращающегося стула и вырвал его из пола. Раздался скрежет металла. Искусственная кожа руки лопнула, обнажая такую же искусственную плоть.

— Ты ведь уже убил меня!

Доминик размахнулся и швырнул тяжелый металлический стул в поляроидное окно. Стул отскочил от армированного стекла, на пульте управления зажглись с полдюжины красных огоньков. Доминик поднял стул, опять замахнулся им…

— Какого дьявола ты делаешь здесь, Клаус?

— Разве ты не знаешь?

— Нет.

Клаус смеется.

Стул снова обрушился на окно, и на этот раз на стекле осталась вмятина от удара.

— Незаконная торговля огнестрельным оружием в настоящее время мало волнует ЗИК. Я прибыл сюда по личному делу. — Клаус больше не смеется.

— О чем ты говоришь? — Иона пятится к перилам. Где же те телохранители, черт бы их побрал… Что нужно от меня Клаусу? Я вышел из игры пять лет назад, после Стикса.

— Ты мог спасти ее, Доминик.

— О Боже, нет.

Доминик бросил стул с удвоенной силой. Звук удара на этот раз был еще громче; из трещин лопнувшего стекла посыпалась белая пыль. Вид комнаты допросов стал изломанным и окрасился во все цвета радуги. Где-то взвыла сирена.

Револьвер Клауса стреляет и Иона переваливается через перила, с рваной дырой в плече.

Доминик снова бросил стул, и поляроидное окно разбилось вдребезги. Стул влетел в комнату допросов в туче осколков полимерного стекла.

Иона кувыркается в воздухе. Над ним — голубое безоблачное небо. Под ним — зеленая пена заброшенного мелиорационного резервуара. Голубизна. Зелень. Голубизна. Зелень.

Кусочки стекла мерцали при падении, поворачиваясь к Доминику то прозрачными, то зеркальными поверхностями. Стекло. Зеркало. Стекло. Зеркало.

Голубизна. Зелень.

Стекло. Зеркало.

Обломки окна с грохотом рухнули на пол. Стул срикошетил от стола в комнате допросов и отлетел в дальний угол. Сирены пронзительно выли где-то вдалеке.

Доминик поднес левую ладонь к лицу и увидел, что из лопнувших разрывов псевдоплоти сочится бесцветная жидкость. Кожа снова утратила пигментацию, и ему казалось, что он смотрит на освежеванный хромированный скелет.

Впервые за долгие годы он пожалел о том, что неспособен плакать.

Глава 18