Читаем без скачивания Черные шахматы - Михаил Григорьевич Бобров

На конец 1942 года Советская армия еще не имела в нужном количестве танков и самоходок. Ленинградский Кировский завод, "гнездо драконов" Т-28, был отрезан блокадой. В цехах Сталинградского тракторного резались лопатками, даже не спрашивая, как они правильно называются: саперная или малая пехотная. Харьковский паровозный, который до войны выпускал БТ огромными сериями, на тот момент был под немцами, а эвакуированные с него линии еще только разворачивали производство на Урале. Танки Т-34 распределял по фронтам чуть ли не сам Сталин поштучно. Горьковский и Московский заводы клепали Т-60 — легкий танк, за неимением лучшего. Пехоте "жужжалка" Т-60 более-менее помогала, но останавливать Манштейна легкие Т-60 вряд ли могли бы: пушка 20мм, броня 35мм. На направление главного удара немцы успели подтащить около 200 машин из 500 имевшихся, причем не мелочи вроде PzI, PzII, а уже вполне адаптированных к Российскому бездорожью "троек" и "четверок" с нормальными 75мм пушками. В советских войсках суммарно имелось около сотни танков, но к месту все они не успевали: снега по шапку и ночные морозы представляли собой проблему не только для немцев. Непосредственно в район Мышковой успела подойти примерно бригада, 65 машин, плюс-минус несколько.

Зато пушки, легендарные ЗИС-3, сходили с конвейера сотнями. Потому что у товарища Сталина был артиллерийский конструктор товарищ Грабин. И товарищ Грабин уделял огромное внимание не только баллистике и чисто боевым свойствам орудий — но не меньшее внимание и технологии производства. Чтобы на тех же станках теми же рабочими произвести не две пушки в день, а три. Не три, а четыре. А если еще людей подкинуть и паек им повысить, то пять пушек с одной нитки конвейера. В Советском Союзе были конструкторы ничуть не худшие: Сячентов, Дегтярев, Шпитальный, Нудельман — но помнят лучше всех Грабина. Он смог организовать выпуск действительно массовой серии.

Вот почему командир советского резерва решил останавливать противника артиллерией, выдвинутой на прямую наводку. Танковую бригаду (напомню, 65 танков против примерно 200 танков Манштейна) советский командир приберег на совсем уже крайний край.

В книге и в кино показаны марш к фронту, подготовка позиций и сам бой с танками. Показаны впечатляюще, но все в фильм не втиснешь. Приведу пример технической подробности, которая, тем не менее, сильно влияет на сюжет.

В книге главный герой, лейтенант Кузнецов, забегает на позицию соседней пушки — та почему-то перестала стрелять. Кузнецов надеется оказать помощь. Но там весь расчет убит. Тогда Кузнецов пытается использовать пушку соседа, чтобы уничтожить прячущуюся в дыму самоходку — и не может, осколком разбило накатник. На огневую прибегает командир батареи, молодой-зеленый офицер — на батарее вообще все офицеры только из училища — и посылает ползти на самоходку бойца с гранатой, которого, понятно, тут же убивают. Это еще 1942 год, немецкая армия еще кадровая, и с пехотным прикрытием там все нормально.

Из-за этой глупой потери на комбата начинают смотреть косо, что дальше по сюжету вырастает в конфликт. В кино сцена как-то смазана, поэтому возникает вопрос: а чего из пушки было не выстрелить, пушек вокруг вон сколько?

Ну и ключевая там сцена, допрос немецкого пленного офицера. Он говорит: "Во Франции была война как война. А в России горит снег."

Так вот, именно в честь начала операции "Уран" день 19 ноября был объявлен в Советском Союзе Днем Ракетных Войск и Артиллерии.

А в 1999 м году "прогрессивное человечество" — ну то есть, Англия-Америка, несколько на отшибе Германия-Франция, частично Италия, местами Испания, примкнувшая Япония и чуточку Австралий-Португалий со всякими там Швециями унд Новыми Зеландиями — вот, все это человечество отметило 19 ноября 1999 года официальный День Туалета.

Наверняка дату нарочно подстраивали. Очень старый пропагандистский прием перехвата аудитории. Еще христианская церковь на дату Йоля назначила Рождество. Вместо "скотьего бога" Велеса появился святой Власий, покровитель, кто бы мог подумать, скота. Вместо бога грозы — святой Илья-громовник, а у него Ильин день, бывший Перунов. Поклоняешься Перуну — ну и славишь правильного святого, Илью. Дети-внуки про Перуна постепенно забудут, но праздник никуда не денется. Вот по замыслу буржуйской пропаганды, должно было получиться смешно и гаденько: поклоняешься пушкам, а на самом деле — говнометам.

В итоге получилось забавно: 19 ноября русские вспоминают про артиллерию, причем артиллеристы даже в фонтанах не купаются по причине холода. И тут же все "прогрессивное человечество" как-то резко вспоминает про туалеты.

То есть да, смешно и с запашком, но есть, как говорится, нюанс.

Отход

Шутки в сторону: туалеты туалетами, только контрбатарейный огонь никто не отменял. Стрельнуть — свернуться — сбежать; о стрельбах было, теперь остальные два слова, складывающиеся в понятие "отход".

Отход — сложнейший маневр в военном искусстве. Потому что если пришлось отходить, значит, все плохо. А в таком состоянии люди не склонны к трезвому мышлению. На войне и так-то весьма страшно. Тем более страшно, когда наших сбили с позиции и вот-вот начнут рубить бегущих.

От времен Македонского и до войны в Ираке основные потери армия несла во время бегства. Поэтому нападающий должен гнать сбитых с позиций, не давая опомниться и снова зацепиться, вкопаться, упереться. Это ж снова придется штурмовать, своих разменивать. Выгнал противника из окопа — гони, пока можешь. Любые потери в такой погоне все равно будут меньше, чем если то самое количество противника выковыривать из крепости или хоть из оросительных канав.

У тех, кого гонят, задача противоположная. Если они хотят жить — они обязаны превратить бегство в организованный отход. Выставить заслон, который гарантировано умрет, но даст остальной батарее уйти вместе, в порядке, не оставляя противнику ни людей, ни матчасть — для артиллеристов главное, конечно, пушки. Пушки, на самый худой конец, можно применить вообще без оптики: прямой наводкой, "по стволу".

Но пушки в кармане не унесешь. Пушкам нужны дороги и мосты, причем не только через реки, а даже через относительно сырые низины. Пушка не вездеход, она по мягкой земле ходит плохо.

Поэтому организация отхода начинается задолго до того, как он понадобится. С любой позиции должен быть хотя бы один путь отхода. В любом приказе назначается, куда отходить и где собираться в случае разгрома батареи.

Если забыть о противнике на плечах, то отход — просто еще одна перевозка пушки. Надо свернуть орудие, закрепить все без спешки и надежно, чтобы при быстром отходе ничего не открутилось и не открылось. Надо сложить на передок вещи, ничего не забыв. Дождаться, пока выстроится